Финлэй и работники заулыбались и стали поздравлять Томаса. Он ведь обещал им целый соверен[31] и бутылку джина, если сегодня все пройдет хорошо. Теперь придется выполнять обещание.
Надо рассказать Эдит.
Охваченный восторгом, Томас не заметил, что его следы в снегу окрасились в кроваво-красный цвет и что глина сочится сквозь снег.
Красные пузыри проступали сквозь землю и окрашивали в красный оттенок комбайн и колдовской контур самого Аллердейл Холла. Как будто весь мир сэра Томаса Шарпа был залит кровью.
Как будто Багровый пик покажется очень, очень скоро.
#
Эдит продолжала наблюдать из окна, но мысли о туберкулезе куда-то испарились, как только она увидела триумф своего мужа. Она услышала размеренный ритм работающего механизма, увидела, как поворачивается маховое колесо и как мужчины радуются и хлопают друг друга по спине. Ее муж не неудачник, и она всегда это знала. Все, что ему было необходимо, так это достаточно средств, а еще большее количество денег – теперь уже ее собственных – будет означать возможность улучшить изобретение, так что она прямо сейчас подпишет документы Фергюсона.
Эдит села за стол, положила документы на бювар и приготовилась поставить свою новую подпись: Леди Эдит Шарп. Она передаст документы мужу, когда он придет, чтобы поделиться с ней своими новостями, что, как она ожидала, могло произойти в любой момент.
Эдит церемонно подняла прекрасную ручку, подарок отца, и отвинтила ее колпачок. Ее рука задержалась над официальным бланком, и в этот момент ей на глаза попался краешек письма, адресованного Леди Э. Шарп. Положив ручку, Эдит еще раз осмотрела конверт. Обратный адрес в Италии ничего ей не говорил.
Может быть, письмо от Алана, который отправился в Большое путешествие, подумала она и подавила приступ ностальгии, нахлынувшей на нее. Что плохого в том, что она скучает по старому другу?
Она достала нож для бумаг и надрезала конверт. Потом вытащила из него письмо. Письмо было не от Алана и написано оно было по-итальянски. Значит, она не была его адресатом. Как она и пыталась объяснить это клерку на почте, им был кто-то другой.
– Энола, – прочитала слегка озадаченная Эдит вслух. Никто никогда не упоминал при ней родственницу по имени Энола.
Она еще раз откашлялась в платок и попыталась перевести итальянский текст. Итальянский она учила, но очень поверхностно, так что этот текст сама она перевести не могла. Может быть, в библиотеке есть итальянский словарь?
Эдит сознательно избегала библиотеки после того, как полуистлевший труп леди Беатрис велел ей убираться из Дома. Девушка боялась, что если опять посмотрит на портрет, то этот кровавый монстр сойдет с полотна и набросится на нее. Она хорошо помнила невидимую силу, которая бросила ее почти через всю спальню. И ту ненависть, с которой голос проскрежетал приказ немедленно убираться из Аллердейл Холла.
Она взглянула на своего глупого щенка, который зарылся в простыни, а потом направилась в библиотеку.
Когда она вошла в громадное помещение, ее внимательно осмотрели мертвые головы. Пылинки кружились в голубоватом солнечном свете как живые существа, обладающие сознанием.
Эдит не взглянула на портрет леди Беатрис.
Но у нее было четкое ощущение, что та смотрит на нее очень внимательно. Что дама провожает глазами каждое ее движение, пока она разыскивает полку со словарями и берет с нее итальянский словарь. На форзаце на этот раз не оказалось никакой непристойной картинки – она это проверила, – и Эдит вернулась в спальню, где ее поприветствовал виляющий хвостом щенок.
Она достала пишущую машинку, которую подарил ей Томас, и вытащила ее из футляра. Э. Ш. Ее инициалы. Но и Энолы тоже.
Краем уха она прислушивалась к шагам Томаса. Естественно, что он скоро появится, чтобы объявить ей об успешном испытании комбайна. Она надеялась, что вторая попытка тоже была удачной.
Эдит открыла словарь и стала тщательно выискивать необходимые итальянские слова и их перевод на английский язык.
#
Оно наблюдало.
Новобрачная была настолько погружена в свое занятие, что не заметила, как из-под кровати украдкой появилась фигура, которая, перебирая руками, доползла до полуоткрытой двери. Щенок соскочил с кровати и забрался на стул, как маленький человечек. Женщина улыбнулась ему, и собака в восторге залаяла. Таким образом, Эдит полностью пропустила момент, когда ужасное, бесформенное тело выползло из комнаты.
Совершенно очарованная своим маленьким другом, она вернулась к работе и не заметила, как захлопнулась дверь.
#
Поправив очки, Эдит продолжила свой перевод. У нее начинала болеть голова. Собака, наклонив голову, следила, как женщина листает страницы словаря. Эдит была рада, что у нее есть компания. Она была слегка расстроена тем, что Томас так и не появился, чтобы отпраздновать запуск своего комбайна. Но она вспомнила привычку своего отца: убедившись, что проект на правильном пути, он редко тратил время на празднование своего достижения. Вместо этого он немедленно приступал к его модернизации. Может быть, именно в этом был секрет его успеха, и это вполне может помочь и Томасу.
Собака разразилась лаем, потом лай повторился, и это вывело Эдит из себя, поэтому она несколько раз посмотрела на щенка через плечо. Ей понадобилось некоторое время, чтобы закончить переводить несколько тревожный текст:
Милая Кузина, почему Вы не отвечаете на мои письма? Моя маленькая Софья уже ходит и говорит, а от ее любимой тетушки нет ни одного письма.
С момента Вашей встречи с этим человеком Вы становились от нас все дальше и дальше. Все Ваши письма связаны лишь с банковскими операциями, да и они приходят не часто. Прошу Вас, Энола, напишите нам. У Вас ведь есть семья, которая Вас любит и ждет Вашего возвращения.
Что бы это могло значить? – подумала Эдит. Она твердо решила выяснить это. Девушка не могла отрицать, что повторение ее инициалов на чемодане в шахте сильно ее взволновало. Больше она не будет ждать и проведет свое собственное расследование. Эдит взяла ключ с надписью ЭНОЛА – может быть, сокращенное от Элеоноры? – и вышла из комнаты. В висках у нее стучало, и ладони стали влажными.
Когда она проходила мимо ванной комнаты, ей показалось, что она услышала щелчок. Ее живот свело судорогой, но она прошла мимо, не останавливаясь. Ключ надо будет рано или поздно вернуть, хотя он и принадлежит ей по праву. Люсиль относится ко всему, даже к своему брату, как настоящий собственник. Эдит не могла понять, почему Люсиль так хотела остаться хозяйкой Аллердейл Холла. Ведь наблюдение за таким хозяйством не могло добавить ей ни чувства гордости, ни чувства собственного достоинства.
Пульс Эдит ускорился, когда она подошла к лифту и начала спуск. Вдобавок к этому она вновь почувствовала головокружение. Да что же с ней происходит?
Лифт остановился на пару футов выше пола. Может быть, у него действительно своя голова на плечах? Она с трудом спустилась на пол и осторожно осмотрела все вокруг. Снег попадал даже сюда. Холод и влажность, заполняющие это место, наверняка проберут ее до костей. Густо покрывающая пол глина казалась водонепроницаемой. Нахождение в этой пещере было похоже на нахождение в теле раненого живого существа. Были видны все его капилляры, связки и сырая плоть.
В темноте раздавалось эхо капающей воды, и Эдит пришел на ум мрачный и негостеприимный пейзаж за стенами Дома. Она посмотрела на туннель и рельсы, по которым шахтеры – дети с согнутыми спинами, их измученные матери и отощавшие бледные отцы – толкали раньше свои тележки. Изобретение Томаса положит конец этому издевательству над людьми.
Некоторые части шахты были темны, как гробницы. Эдит подумала о скульптуре, которую нашла в одной из комнат. Она была похожа на памятник. Неужели могилы уничтожали ради новых разработок глины? Тогда, может быть, мертвецы заполняли помещения Аллердейл Холла просто потому, что им – как и ей – некуда было идти?
А не мог ли это быть памятник их матери? Может быть, им удалось спасти его. Несмотря на очевидную нелюбовь Люсиль к леди Беатрис, сама мысль о том, что дети могли сохранить надгробный памятник матери, понравилась Эдит. Это бы значило, что их детство не было таким уж ужасным. Ее собственное было прекрасным… Но слишком коротким.
Из того малого, что ей удалось узнать, Эдит поняла, что их отец умер не в Аллердейл Холле. Она не была уверена в том, что с ним случилось, и она никогда об этом не спрашивала. Теперь ей казалось странным, что она не хотела это выяснить. Как будто изучение истории семьи, в которую она теперь вошла – и к которой принадлежал отец ее будущих детей, – было вмешательством в чью-то частную жизнь.
А вот теперь она здесь, и если это действительно вмешательство… Пусть так и будет. Она собралась с мужеством и подошла к чемодану. По пещере двигались тени, сильно ее нервируя. В этом тревожном здании не было никакого покоя.
Она вставила ключ в замок, и он, открываясь, щелкнул. Звук эхом разнесся по громадному, равнодушному помещению.
Эдит подняла крышку и обнаружила, что чемодан представлял собой передвижную конторку, чистую и заполненную аккуратными пакетами и папками с бумагами. Достав один из конвертов, она просмотрела его содержание. В нем было письмо из банка. Миланского. Адресовано оно было женщине, имя которой она узнала.
– Энола, – пробормотала Эдит. – Энола Шиотти. – Теперь она кое-что поняла. – Энола Шарп. Леди Шарп. Э. Шарп. Э. Ш.
Она еще раз заглянула в чемодан и увидела там три конверта, на которых были указаны годы: 1887, 1893 и 1896-й. Она взяла и их, а потом увидела фонограф. Эдит сразу же вспомнила восковые цилиндры, которые она нашла в шкафу для белья, и в котором ничего, кроме этих цилиндров, не было. Это произошло в ночь первого… явления призрака. Ну вот, теперь она смогла произнести это, пусть даже и мысленно.