— Не знаешь? — Сэм сжал кулак. — Зато я знаю. Вы убили по меньшей мере триста человек, разграбили дома. Кен, мы живем в глуши, люди здесь не привыкли разбираться цивилизованно…
О, нет!
Я уже видел один такой суд.
Провинившегося били долго и старательно, со знанием дела чтобы тот ни в коем случае не потерял сознания. Тогда расправа не была бы такой сладостной. Его били чем попало, в ход шли и руки-ноги, и обрезки шлангов и труб, и просто палки. Потом, когда это надоело, взяли в руки ножи…
Он был в сознании до самого последнего момента, пока кто-то, утомившись, не вонзил кинжал ему под лопатку.
Развяжите же мне руки, скоты!
Толпа подошли поближе, я посмотрел в горящие глаза и понял: все… И это те, кто клялись идти за мной в любую драку, в любое сражение. Это те, с кем я сидел за одним столом — в толпе то и дело мелькали лица тех, кого я считал друзьями…
Сэм занес кулак и с наслаждением — это читалось в его глазах — ударил меня по лицу. Не удержав равновесия, я упал прямо под ноги толпе…
Сапоги и кулаки были повсюду. Я старался согнуться, чтобы хоть как-то защитить лицо, но меня растягивали и били по ребрам, в живот… Через каждый несколько минут на лицо мне опрокидывалось ведро холодной воды.
Но багровый туман уже колыхался в уголках глаз.
Он всегда появляется, когда приходит время умирать…
— Стойте, дурачье! — звонкий молодой голос, он принадлежал Дженн. Неужели она решилась пойти против этих?.. Ее крик пронесся над головами, будто порыв ледяного ветра, и даже, кажется, немного отрезвил моих палачей. — Остановитесь, вы, дебилы!
Толпа расступилась, и я смог увидеть ее — Лайкли стояла посреди улицы с винтовкой в руках. Одним магазином всех не уложишь… Но я вспомнил, что она делала с моим сознанием. Да, возможно, обычное оружие ей не понадобится вовсе.
— Этот человек предал нас всех, — крикнул в ответ мэр, лучше бы ему и не возвращаться в город, но мы все равно нашли бы его!
Лайкли усмехнулась.
— Вы настолько тупы, что даже не в состоянии понять простых вещей. Какой смысл объяснять их вам? А ты, Сэмьюэл, разве никогда на приворовывал из казны? Разве никогда ты не приходил в «Русалку» с полными карманами, говоря, что провернул удачную сделку с бродячими торговцами? А? А знаешь, почему тебе верили? Потому что они целыми днями сидят в своих рудниках или работают на полях. Откуда им знать, что торговцы навещают эту планету не чаще двух раз в год?!
Сэм побледнел, открыл рот, чтобы ответить — но не смог. Медленно повернул голову, с опаской глядя на людей — он знал, сколько им нужно, чтобы… Тем более, что сказанное Лайкли было правдой. Он, кто неоднократно вешал и расстреливал взявших из казны самую малость, самый наглый вор из всех когда-либо существовавших.
Кто-то из крайних рядов закричал:
— Да кто ты такая, чтобы гнать на нашего мэра? Смотри, мы нечасто видим женщин!..
И повернулся, чтобы встретить одобрительный хохот, но услышал лишь ледяное молчание. Люди стояли и не знали, кому верить. Они все нутром чувствовали, что эта женщина говорит правду, но мэр…
Наконец-то! Мне удалось освободить руки, растянув узел. Забыв о боли в помятых боках, я вскочил, выхватил из сапога нож — хорошо, что его не заметили, — и всадил в ближайшую спину. Это тебе моя месть! И тебе, и тебе!
Сквозь красную пелену в глазах я видел только контуры человеческих фигур. Сейчас они были для меня манекенами, на которых можно потренироваться. И я бил ножом, вонзая его по самую рукоятку. А они стояли, лишенные возможности двигаться.
Мои силы иссякли внезапно. Будто повернули выключатель. Сколь долгим был этот страшный бред? Я не замечал времени. Но, пошатнувшись, я открыл глаза — и увидел вокруг себя только трупы. Чуть дальше стояла Лайкли, а на своем крыльце сидел мэр с лицом белее мела.
— Молодец, Кен, — улыбнулась Лайкли, — ты хорошо отомстил.
Меня стошнило…
ГЛАВА 4
Рядом чадила старая керосиновая лампа.
Я никогда еще не убивал людей…
Мэр Сэмьюэл Хаммет умер там же, перед своим домом. Инфаркт. Не удивительно. Наверное, он стал свидетелем одного из самых ужасных зрелищ в истории человечества.
Я забился в лихорадке, меня бросало то в жар, то в холод. Казалось, что кожа сползает, обнажая голую неприкрытую мою суть бешеное животное в человеческом облике.
Но я не хочу быть таким!
Что заставило меня совершить этот ужасный поступок?
Я вздрогнул: холодная тряпка легла мне на лоб. Что за идиотизм класть холодное на лоб? От этого только усиливается боль, сильнее горит кожа и ломит кости. Дженн присела рядом.
— Ну, как ты? — спросила она, и в голосе ее слышалось сочувствие. Я отвернулся и закрыл глаза. Нечто ужасное я увидел вчера в женщине по имени Дженнифер Лайкли. Нечто такое, что нельзя сравнить даже с первобытной яростью — холодная беспощадность.
Нет, и мысли мои не трогай!
Что мне теперь делать? Не сегодня — завтра люди придут и сожгут меня вместе с домом. Покажись я в городе, даже разговаривать не станут — всадят пулю в лоб и все. Куда бежать? В лес уподобляться локкам-изгоям? Одна только мысль об этом внушает мне отвращение.
Хотя, есть выход: вместе с Лайкли убить их всех — и прочь с этой планеты, пусть остывает под своим солнцем.
Мышцы вновь свело судорогой…
Прошла ночь, и мне стало легче.
Но легче чисто физически: исчезли озноб и лихорадка, тяжелейший же осадок в душе, думаю, растворится нескоро. Я поднялся с постели и вышел на улицу. Надо сказать, глоток свежего прохладного воздуха подействовал отрезвляюще. По крайней мере, в голове разъяснилось.
Лайкли нигде не было видно. Ну и черт с ней! Нет никакого желания видеть ее.
Город был необычно тих и спокоен: не доносилось с рудников грохота машин и рушащихся пород, не клубился дым над трубами завода. Почему?.. После недавнего происшествия сердце разгоралось тревога по любому поводу. Даже шум ветра за стеной порой казался шагами идущих людей.
Я сел на скамейку возле двери и подставил лицо солнцу. Интересно, можно ли под нашим светилом загореть? Что-то я не замечал загара у местных жителей…
Звук приближающихся шагов заставил меня вздрогнуть. Хотя, это мягко сказано: все внутри меня подпрыгнуло. Черт, я превращаюсь в тряпку…
Но это всего лишь Лайкли. Она что, была в городе?.. Сумасшедшая! Зачем?!
— Доброе утро, Кен, — она улыбается так, будто ничего и не произошло! — Сегодня ты выглядишь гораздо лучше.
А почему бы и не попробовать… Неожиданно и быстро, так, чтобы она не успела…
Белая точка… приближается… растет… я — в ней… открыть глаза!
Но нет, ничего, только глянцевая скорлупа. Потрясающая концентрация! Наверное, она никогда не снимает это.
— Ты ходила в город?
— Да.
— Зачем?
— Чтобы узнать обстановку, зачем же еще? Тишина показалась мне странной.
Да уж, куда страннее.
— Ну и как обстановка?
— Никак. В городе никого нет.
Вот это новость! Город с населением в шестьдесят пять тысяч человек с женщинами и детьми, хотя последних совсем немного, опустел в одну ночь!
— Кен, надо уходить, быстро.
— А, может быть, они просто сидят дома… — робко предположил я, хотя в следующую секунду абсурдность моих слов стала очевидной:
— Ты думаешь, я не смотрела? Их там НЕТ, город пуст. И еще кое-что: барьер, который мы видели в джунглях, он подступил к самому городу, вон там.
Дженн показала на несколько жилых домов, расположенных тесной группой, с восточной стороны. Именно их окна сейчас полыхали под утренними лучами. Район, огороженный барьером, изогнулся рогом.
Уходить… куда? Мне кажется, на этой планете не осталось такого места, где можно спрятаться. А если вести о событиях каким-то немыслимым образом просочились за пределы атмосферы — мы здесь и сгинем… Куда? На планете только один материк, весь покрыт джунглями, за исключением куска максимум шестьдесят миль в поперечнике. Здесь человек отвоевал немного этого мира. А дальше — океан и архипелаги мелких островов, на которых неизвестно что живет. Бежать некуда.
«Мальчишка… Послушай, я поражаюсь твоей непостоянности!»
Учитель?!
«Иногда твоя наивность вызывает умиления, иногда ты заслуживаешь похвалы — такое тоже бывает, но в основном… В основном ты похож на маленького щенка, попавшего под ливень. Ты мечешься между мечтой и реальностью. А для чего?»
Наверное, для… Учитель, но я ведь тоже человек и мне свойственно делать ошибки…
«Оправдание для неудачников! Ты еще скажи, что есть люди глупее тебя. Ну, есть, а тебе-то что? Ты ведь не Мессия и не пророк, чтобы нести мудрость. Ты сам должен стать совершенным! Твоя миссия — искать зло, чтобы понять, что это такое, а не для того, чтобы спасать мир. Ты дурак… Похоже, сам ты никогда не дойдешь, так что скажу сам. Ты живешь в СВОЕЙ Вселенной, она у тебя своя собственная. У других — другая; и думать, что все люди живут в одном мире по меньшей мере глупо. Ты просто переходишь из одного Мироздания в другое по мере развития или деградации. В твоем мире есть эти ваши локки, есть все, что ты узнал. В мирах других людей этого попросту нет! Зачем заставлять людей придумывать это?»
Пусть. Да катись оно все к чертям! Все эти ваши Вселенные, совершенства, пределы! На кой оно мне сейчас?! Меня могут убить; в любую минуту там, под холмом, могут появиться люди с оружием. И они придут, чтобы уничтожить меня! Все эти ваши таинства, к которым вы так настойчиво пытаетесь меня подтолкнуть, они мне не помогут!
«Ты окончательный дурак, Кен…»
— Кен!
Лайкли согнулась пополам, вскинув лицо кверху. Ее волосы, скрутившись в жгут, встали дыбом.
— Беги, Кен!!
Но я не двинулся с места — рядом с Дженн я увидел силуэт. То был чуть заметный контур, очерчивающий фигуру, но я видел его четко и ясно. Тонкая рука наматывала на кулак волосы, а колено упиралось в живот Дженн. Хриплый голос прошуршал в тишине: