Осмотр памятников Мангупа надо начать с мыса Тешкли-Бурун, поднявшись от ворот по тропинке. Как уже говорилось выше, крепость на этом мысу — цитадель — построена раньше города: по мнению некоторых исследователей, в V–VI веках н. э. (перестраивалась в X веке).
Перед нами высокая оборонительная стена, пересекающая мыс с востока на запад. У ворот — величественные руины двухэтажного здания. Постройка сильно разрушена, последний раз она ремонтировалась в конце XV века турками. С внутренней ее стороны широкие окна и двери, наличники которых украшены высокохудожественной резьбой по камню в малоазийских традициях. Отсюда здание похоже больше на дворец, чем на крепость: возможно, оно и было укрепленной резиденцией мангупских князей.
В цитадели, неподалеку от ворот, — остатки октагона, небольшой восьмигранной церкви с одной абсидой (VIII век). Дальше надо идти к оконечности мыса, где находится комплекс пещерных казематов Барабан-Коба. Здесь были и наземные постройки: на краю видны вырубки для фундаментов стен и башен, защищавших подступы к главным воротам. Вход в казематы — по лесенке, высеченной в скале. В самой большой пещере стоит колонна, поддерживающая потолок: при ударе раздается звук, похожий на бой барабана (отсюда и название Барабан-Коба — "пещера-барабан"). Полагают, что в пещере было судилище и тюрьма, и турки, владевшие Мангупом с 1475 года до начала 70-х годов XVIII века, держали тут пленников и заложников. Известно, что в 1569 году сидел на Мангупе под стражей русский посол Афанасий Нагой с товарищами, а в 1572–1577 годах — Василий Грязной. Впрочем, для той же цели могло служить и подобие зиндана (тюрьмы) при главной башне цитадели, а пещеры на мысу использовались, скорее всего, в качестве караульной и своего рода гауптвахты.
Выйдя из цитадели, направимся к наиболее возвышенной части плато, откуда можно проследить планировку города. Дома располагались ближе к верховьям Табана-Дере и Гамам-Дере, где находятся и в настоящее время источники воды. Раскопками обнаружен фундамент двухэтажного дома — предполагаемый дворец владетелей Мангупа (он находится против мыса Чуфут-Чеарган-Бурун). Это большое, почти квадратное в плане здание (35 x 40 метров). С северной стороны к нему примыкала башня, от которой сохранились кладки фундамента и остатки винтовой лестницы.
Время строительства башни относится к 1425 году. Согласно найденной в ней надписи, высеченной на камне, "была построена эта башня вместе с дворцом в благословенной крепости, которая видна ныне, во дни Алексея, владыки города Феодоро и Поморья".
Во время раскопок найдены были плоская черепица с клеймами (греческими буквами), множество обломков всевозможной привозной посуды из Египта, из Персии, что указывает на обширные торговые связи. Неподалеку от так называемого княжеского дворца ведутся раскопки большой трехнефной базилики с двумя рядами колонн внутри (по 6 в каждом). С севера и юга к ней примыкали галереи. Строительство, вернее сказать последний строительный период, этого самого большого на Мангупе храма (длина 31,5, ширина 26,2 метра) относится к XIV–XV векам. Одни исследователи датируют памятник VI веком, другие относят его к более позднему времени. Кто из них прав, покажет будущее — раскопки еще не завершены.
За пределами крепости в обрыве скалы следует осмотреть пещерный храм с остатками росписи. К нему можно спуститься сверху, с плато, через расщелину в скале. Другой путь туда — при подъеме в крепость. В плохо сохранившейся росписи сквозят черты итальянского искусства эпохи Возрождения.
Большая часть плато в его северо-восточной части еще не раскопана, но можно проследить по выступающим буграм планировку улиц и переулков, отдельных усадеб, оград, домов. От Мангупского княжества не осталось никаких архивных документов, даже церковных записей, — все погибло в огне пожарищ той бурной эпохи или было увезено за пределы нашей страны. Поэтому раскопки — пока единственная возможность узнать о жизни на Мангупе, о его экономике, культуре, населении.
К северо-востоку от дороги на обсерваторию, у села Скалистого, находится Бакла — поселение и крепость, а также расположенный вблизи них некрополь, полностью изученный в связи с разработкой каменоломного карьера.
В 1958–1960 годах экспедиция Института археологии АН УССР и Бахчисарайского историко-археологического музея во главе Е. В. Веймарном раскопала могильник, занимавший территорию около 4 гектаров. Погребальных сооружений раскопано 838 (подавляющее большинство — склепы) и, очевидно, около 300 было уничтожено при начале разработок карьера. Погребения расположены террасами, подчиняясь рельефу почвы. Найденные здесь бронзовые и железные пряжки, кремни с кресалами, кольца, стела с сарматским знаком и кресты раннехристианского типа позволяют датировать могильник концом IV — началом IX века н. э. Правда, некоторые ученые относят часть его к «готам», появившимся на полуострове в III веке. Есть и другая точка зрения, согласно которой он принадлежал позднесарматскому племени — аланам.
Баклинский некрополь дает представление о позднеантичных традициях, которые продолжают жить и в раннесредневековое время.
Исследование самого городища, начатое Д. Л. Талисом в 1961 году, показало, что вначале здесь находилось убежище, возникшее во второй половине III века н. э. В V — первой половине VI века была сооружена первая линия его обороны, усиленная в VIII–IX столетиях. Следы укрепления видны у самого обрыва нависающей над долиной скалы. Городище погибло в XIII веке или в начале XIV в результате разрушения и пожара.
Вне укрепления находилось большое здание, видимо, базилика, сгоревшая около X века. К ней примыкает некрополь, на котором захоронения производились и после гибели базилики. Высеченные в скале склепы были семейными усыпальницами и использовались длительное время, что указывает на непрерывную жизнь одного и того же населения. При раскопках жилых помещений обнаружены целые пифосы XII–XIII веков, находившиеся в специальном хранилище, претерпевшем несколько перестроек. Найдены также монеты второй половины IV века.
На территории Баклы много зерновых ям, высеченных в скале, давильни для винограда, пещеры хозяйственного, оборонительного и культового назначения. С высоты плато открывается обширная панорама — раскинувшиеся в долине поля, на которых археологи обнаружили остатки древних жилищ и оград. Над горизонтом — величественный шатер Чатыр-Дага. Вдали — туманный силуэт Тепе-Кермена, а справа — высоты плато Чуфут-Кале…
Бахчисарай в литературе и искусстве
Долины, скалы, лес мелькающей чредой,
Как за волной волна, бегут передо мной;
Потоком образов я тороплюсь упиться.
Адам Мицкевич (Перевод А. Ревича)
Богатая событиями история Бахчисарая, его памятники, его своеобразная природа, предания и легенды издавна привлекали людей искусства. Вскоре после присоединения Крыма правительство посылает на юг России художников, архитекторов для снятия видов "городов и достопримечательностей вновь присоединенных земель"
Одним из своеобразных первооткрывателей Крыма были русский пейзажист и баталист Михаил Матвеевич Иванов (1748–1843), известный своими документальными видами различных городов. Командированный в 1780 году к Потемкину в Молдавию, он производит зарисовки батальных сцен; затем, уже после окончания военных действии, в год присоединения полуострова, попадает в Крым и пишет здесь пейзажи.
Знаменитый русский пейзажист конца XVIII — начала XIX века Ф. Я. Алексеев (1753–1824) посетил Крым в 1785 году. Известна его картина «Бахчисарай», изображающая вид ханского дворца, каким он был в то время.
К более поздней, пушкинской поре относятся произведения известного русского пейзажиста Н. Г. Чернецова (1805–1879). С 1833 по 1836 год Чернецов находился на службе у генерал-губернатора Новороссийского края М. С. Воронцова и создал более 300 рисунков и акварелей, всесторонне отобразив многообразие природы, исторические и архитектурные памятники Крыма. Большое место в творчестве Чернецова занимает Бахчисарай. В ярких, горячих тонах изображены на полотнах художника ханский дворец, "мавзолей Потоцкой", Соколиная башня, Большая мечеть, ханское кладбище, Фонтан слез. Особенно ценны для нас изображения "пещерных городов", среди них — вид Чуфут-Кале со множеством сохранившихся домов.
Интересны картины швейцарского художника Ж. К. Мивиля (1789–1836), работавшего в России с 1809 по 1816 год. Сорок его пейзажей, созданных в Крыму (в том числе и в Бахчисарае), долгое время ошибочно приписывались М. М. Иванову, творчество которого было мало изучено, что и послужило причиной ошибки. Крымские пейзажи Мивиля имеют не только художественное, но и определенное документально-историческое значение, так как он писал Крым таким, каким вскоре увидел его Пушкин.
Великий русский поэт обессмертил скромный заштатный городок, заставил заговорить о нем всю тогдашнюю читающую Россию.
Покинув Север наконец,
Пиры надолго забывая,
Я посетил Бахчисарая
В забвеньи дремлющий дворец… —
писал Александр Сергеевич Пушкин в поэме "Бахчисарайский фонтан".
Путешествие А. С Пушкина в "полуденный край" имело для русской поэзии такое же значение, как для польской — путешествие Мицкевича. О значении Крыма в творчестве Пушкина Н. В. Гоголь сказал: "…он (поэт. — Ред.) проникнут и напитан великолепными крымскими ночами и садами… На них он невольно означил всю силу своего таланта, и оттого произведения его, напитанные Кавказом… и ночами Крыма, имели чудную магическую силу" ("Несколько слов о Пушкине"). Благодаря счастливой случайности — встрече с генералом Раевским — Пушкин смог увидеть и Кавказ, и Крым, и случайности этой русская и мировая литература обязаны многими великими творениями.
После пребывания на Кавказе А. С. Пушкин с семьей Раевских прибыл 15 августа 1820 года в Керчь, где он надеялся увидеть древности Пантикапея, гробницу Митридата, но был разочарован, найдя на горе лишь груду камней, несколько грубо высеченных ступеней, да и сам город, в то время маленький, захолустный, не оставил впечатлений. Феодосия также не нашла отражения в его поэзии. Настоящие крымские впечатления начались во время плавания из Феодосии в Гурзуф на бриге «Мингрелия». В "Отрывке из письма к Д." (часто ошибочно называемом письмом к Дельвигу) поэт пишет: "Всю но