О Мефистофеле в Минске
В 50-е — 60-е годы прошлого века в Минске белорусские оперы ставились на белорусском языке, а все остальные — на русском. А вот в Киеве все оперы ставились на украинском. Я слыхал, как звучали по-украински некоторые арии из "Евгения Онегина". Скажем так, непривычно.
Знакомый хорист из театра оперы и балета рассказывал о сорвавшейся попытке поставить в Минске оперу Шарля Гуно "Фауст" на белорусском языке. Это было где-то в начале 60-х. Я не помню, кто именно перевел либретто. Этот хорист пропел мне куплеты Мефистофеля. Из-за них постановка спектакля и погибла.
Перевод был хорошим, фраза "Сатана там правит бал" ("Эль Сатан конди ле баль") звучала ближе к французскому оригиналу: "Сатана там дае баль" . Когда хор вслед за Мефистофелем многократно повторял, "там дае баль", "там дае баль", "там да-а-е-баль", впечатление было очень ярким. Дама из отдела культуры ЦК КПБ, посетившая репетицию, гневно выскочила из зала. Конечно, на самом деле причина закрытия была другой, это был только один из множества поводов.
Люди и Аэрофлот
В Сочи я был один раз в жизни, в 1966 году. Я работал тогда конструктором на Минском моторном заводе. По графику отпусков в том году отдыхать мне полагалось в октябре. В Белоруссии и Прибалтике, где я чаще всего проводил отпуск, это время дождей. Хотелось куда-то на юг.
И мне повезло. В профкоме завода оказалась горящая путевка в санаторий "Новые Сочи". То есть она кому-то уже была выдана, но этот человек серьезно заболел и ее вернул. И так случилось, что в тот момент людей, более достойных, чем я, не нашлось. Как я доставал билет до Адлера за два дня до вылета, это отдельная песня.
Надо сказать, что льготные профсоюзные путевки на заводе в те времена обычно давались начальникам, партийным, профсоюзным и комсомольским активистам, а также передовым рабочим, победителям соцсоревнования. Таких путевок, как у меня, в профкоме было всего две. По второй путевке поехала секретарша Маша из профкома. Она ездила в санатории каждый год.
Как мне объяснили, солидные люди отдыхали и лечились в санатории "Беларусь". В санатории "Новые Сочи" в тот заезд было очень много женщин средних лет (преимущественно, жены ответственных работников, без мужей, естественно) и некоторое количество начальников среднего звена. Я жил в комнате на двоих. Со мной вместе был очень хороший мужик, начальник стройуправления из Иркутска. Мы потом долго переписывались.
Процедур я не принимал. Купался в море. Ездил на разные экскурсии. Особенно запомнились поездка на озеро Рица по узкой горной дороге и экскурсия в Гагры и Сухуми на теплоходе "Комета".
Курортные романы — важная часть отдыха в таких санаториях. В столовой я сидел рядом с одной дамой, которая знала все обо всех и рассказывала очень живописные подробности.
Среди отдыхающих был журналист газеты "Советская Белоруссия" Африкан Литвин. Очень симпатичный человек, замечательный рассказчик, любитель беззлобной подначки.
Однажды за ужином мы стали свидетелями скандала. Женщина вдруг набросилась на Африкана, порвала ему нейлоновую сорочку — какая сила нужна! Он схватил ее за руки, не давая себя расцарапать. Она орала и ругалась, брызгая слюной. В конце концов несколько человек оторвали ее от Африкана и увели. Ушел и Африкан.
Моя соседка по столу потом объяснила, что у этой дамы был бурный роман, она показала, с кем. Какой-то доброжелатель написал ее мужу, и тот приехал ее забрать. Дама решила, что в утечке информации виноват Африкан и решила публично расправиться с "клеветником". Оказывается, муж ее при этом присутствовал, молча стоя в сторонке. Африкан, конечно же, был ни при чем. Хотя, говорят, он иногда подтрунивал в ее адрес.
Отдых закончился веселым капустником, который подготовил культорганизатор Саша. Я тоже принял участие — спел популярную тогда итальянскую песню "Guarda che Luna, guarda che mare" с написанным мною же новым текстом:
Страшно подумать ночью бессонной
Что замерзал бы в Минске я в кальсонах.
Как буду жить без серной ванны,
Без медсестры и каши манной?
Были мы в Сочи счастливы очень!
Аэропорт Адлер. Наш рейс в 13.20. У меня оставалось еще целых пять рублей и два часа времени. Прекрасная погода. Захожу в маленькое открытое кафе, заказываю чохохбили из кур, стакан сухого. Остается рубль с полтиной. Сигарет, конечно же, в продаже нет, покупаю за рубль огромную сувенирную пачку папирос "Ростов-Дон". Регистрируюсь на рейс, сдаю чемодан. Я почти дома. И тут объявление: "Рейс номер тра-ля-ля Адлер — Минск задерживается по техническим причинам до 15 часов. Повторяю...". Потом "...до 16 часов". А потом пришел тропический шторм. Ливень сплошной стеной. Молнии полыхают непрерывно. И тут уже все рейсы задержали по погодным. условиям. Часов в семь вечера аэропорт превратился в огромный табор. Люди сидели на полу, но и там места уже не было. А в восемь вечера начали отправлять рейс за рейсом. Но не наш.
Группа товарищей и я в их числе попытались пробиться к диспетчеру. Впрочем, таких умных было много. К нам вышла толстожопая (это не оскорбление, а особая примета) дама-парламентер и визгливым голосом в хамских, непарламентских выражениях потребовала не мешать занятым людям, а терпеливо ждать.
Тогда Литвин вежливо ей объяснил, что наш рейс был задержан первым, и отправлять его, стало быть, надо первым. Она на него буквально наорала и сказала, что сейчас вызовет милицию. Милиционер был рядом, она махнула рукой, и он подошел.
Куда девался шутник и весельчак Африкан? Это был совсем другой человек. Он вытащил из кармана удостоверение, раскрыл его и показал тетке и милиционеру. Тот тут же отошел в сторонку, а тетка сказала: "Подождите".
К нам вышел лично руководитель службы организации пассажирских перевозок и вежливо начал объяснять, что вот, погодные условия... Литвин ответил ему, что наш рейс был поначалу задержан по техническим причинам, поэтому аэропорт, если невозможно отправить нас немедленно, должен предоставить за свой счет питание и места в гостинице.
В девять нам выдали талоны на питание в служебной столовой. Я уже был голоден, как пес. Некоторые пассажиры брали добавку за свой счет, но я не мог себе этого позволить. Я спросил у Африкана, какое удостоверение он показал, что они так перепугались. Он показал его и мне. Внештатный корреспондент газеты "Известия". "Советская Белоруссия" их вряд ли напугала бы.
Потом нас отвели туда, где стояли огромные госпитальные палатки. Каждый получил койку с постельным бельем. Разбудили нас в 4 утра.
Много раз после этого я наталкивался на непробиваемое хамство со стороны Аэрофлота и каждый раз сожалел, что рядом нет Африкана.
Африкан Филиппович Литвин умер в 2012 году на 92-м году жизни. Вечная память.
Хищники, они такие
Много лет назад я был на экскурсии в сухумском обезьяньем питомнике. Мы приехали из Сочи на "Ракете". Смотреть на обезьян интересно и поучительно. Но там были не только обезьяны. В отдельном вольере, внутри которого было высокое сухое дерево с обрубленными ветвями, находился леопард. Стенки вольера были сделаны из редких вертикальных стержней. Леопард был очень красив. Вокруг него постоянно толпился народ, а он, казалось, не обращал на это внимания. Он сидел неподвижно на вершине дерева и смотрел куда-то вдаль. И вдруг внезапно он исторг короткую мощную струю, которая попала в элегантную даму с красивой соломенной шляпкой на голове.
Какой был визг! Сопровождающий даму кавалер орал на находившегося рядом служителя питомника. А усатый служитель хладнокровно показывал ему на табличку "Не подходите близко!":
— Сматри, по-русски написано!
Подарок Фиделя
Эту историю я услыхал от Александра Захаровича Чурилина, военного летчика, того самого, который 20 июня 1972 года совершил подвиг над Минском, отвел от городских кварталов вышедший из строя истребитель-перехватчик Су-9, вооруженный четырьмя ракетами, с полным топливным баком. Он катапультировался на высоте 100 метров, в чистом поле между Курасовщиной и Чижовкой. Самолет столкнулся с землей и взорвался через 5 секунд. Летчик остался невредим.
Я познакомился с Александром Захаровичем семь лет спустя. К тому времени он уже вышел на пенсию и устроился работать в БПИ. Мне посчастливилось услышать некоторые рассказы из его жизни, в частности, о его загранкомандировках. Здесь я воспроизвожу его рассказ о командировке на Кубу.
* * *
В 61-м году меня направили в командировку на Кубу. Командировка недолгая, всего 3 месяца. Я тогда был майором. Поехал туда один. Наши поставили кубинцам новые машины, я поехал в качестве инструктора, чтобы помочь кубинским летчикам их освоить.
Кубинские летчики проходили подготовку в СССР, они хорошо понимали по-русски, летали вполне грамотно, так что проблем не было.
Когда я закончил работу и уже собирался домой, вдруг приезжают ко мне посольские: военный атташе и первый секретарь. Говорят: кубинцы довольны твоей работой. Вот, Фидель Кастро лично прислал тебе подарок.
И достают такую красивую коробку. Открываю, а в коробке две бутылки. Это, говорят, испанский коньяк.
Ну, я предложил им сесть. Нарезал лимончики, ананас. Открыл бутылку. Сразу такой аромат пошел. Выпили мы, значит, эту бутылку. Они пожелали мне счастливого возвращения. Я взялся открывать вторую, а военный атташе говорит: не открывай, дома выпьешь. Это, говорит, коньяк особый. И рассказывает.
Раз в десять лет, ко дню рождения королевы Изабеллы Кастильской, которая отправила Колумба в экспедицию, в Испании открывают бочку старого, выдержанного коньяка, разливают в бутылки и отправляют во все испаноязычные страны, которые были когда-то испанскими колониями. В этом году Фидель получил 10 бутылок. Две он отдал тебе.