Однажды в воскресенье мы с мамой ходили по магазинам. Мне было лет 14. На улице Карла Маркса к маме подошел маленький худенькой старичок и спросил у мамы по-еврейски: "Вы не из Острошицкого городка?". Они разговорились. Оказывается, он узнал маму, потому что она была очень похожа на свою мать.
Мама пригласила его в гости, мы сидели, пили чай, и он рассказывал. В 20-е годы его занесло в Баку, а оттуда в Иран. Там он долго прожил. Он хорошо освоил персидский язык, женился, у него выросло четверо детей. Потом жена умерла. После войны некоторые его знакомые, тоже попавшие в Иран из СССР, рассказали ему, что есть возможность вернуться на Родину. Он пошел в посольство СССР в Тегеране, ему оформили документы, и в 1946 году он приехал в СССР. Его сразу же на всякий случай посадили как шпиона. Причем, турецкого. Через два года выпустили. Он вернулся в Минск, никого из родных не нашел, но встретил нескольких земляков.
Я не знаю, как его звали раньше. По документам он был Алиев Аббас Мирзаевич. Я написал о нем потому, что проснувшись однажды утром, я четко вспомнил это имя.
Его всю жизнь кормила полезная, всем нужная профессия. Аббас Мирзаевич был хорошим сапожником. Он был сапожником в Острошицком, потом в Баку, потом в Персии, потом в лагере, где он сидел, и, наконец в Минске, в мастерской возле Суражского рынка.
Про африканских студентов
У меня был знакомый из Сьерра-Леоне. Его звали Дэвид Гинда. Дело было в конце 60-х годов. Я работал научным сотрудником при кафедре "Автомобили" БПИ и еще консультировал студентов. У Дэвидя Гинды я руководил курсовым проектом.
Ко мне пришел высокий симпатичный улыбающийся парень, совершенно черный. Мы познакомились, я дал ему необходимые материалы, книги. Через некоторое время он принес чертеж, сделанный абсолютно безобразно. Я предложил внести кучу исправлений и изменений. Дэвид внимательно слушал. Потом сказал: "Я ничего не понял. Я плохо понимаю по-русски". Было видно, что парень лукавит. Я знал, что многие преподаватели не предъявляют высоких требований к работе иностранных студентов: нарисовал что-то, ну и слава Богу. Они тоже это знали, и пользовались, чтобы посачковать.
Тогда я у него спросил:
— А какой язык ты хорошо понимаешь?
— Английский, - ответил он, улыбаясь.
— Ладно, объясню тебе по-английски, что надо исправить.
И объяснил. Когда он принес чертеж в следующий раз, все было сделано, как надо. Я снова по-английски начал говорить, какую пару шестерен он должен рассчитать. Он засмеялся и сказал:
— Мы можем говорить и по-русски.
Он защитил проект на отлично, и после этого стал заходить ко мне в лабораторию просто поговорить. По-русски, кстати, он говорил и понимал прекрасно. Немного рассказал о себе. Его отец владел небольшим магазином. Семья христианская. Говорил, что Сьерра-Леоне по африканским меркам вполне процветающая страна, там много туристов из Европы и Америки. Сожалел, что я не смогу туда съездить и посмотреть эту страну. Кстати, он очень неплохо разбирался в советской жизни, в наших реалиях, но о политике мы разговоров не вели. Дэвид оказался умным и интеллигентным человеком. Он любил читать.
К слову, после того, как я познакомился с Дэвидом, со мною стали подчеркнуто вежливо здороваться другие африканские студенты, в том числе знаменитая на весь институт Каролина из Нигерии (о ней ниже).
У него было немало книг на английском языке. Он приносил их мне почитать. Все книги — карманного формата. На каникулы он ездил не в Африку, а в Англию, и привозил оттуда новые книги. Большинство из этих книг советскому читателю были тогда недоступны.
Благодаря ему я прочел сборник рассказов Айзека Азимова. Среди них был замечательный рассказ "Profession" ("День образования"), тогда еще на русский язык не переведенный. Была книга Агаты Кристи "Cat Among the Pigeons". И великолепный детектив Алистера Маклина "When Eight Bells Toll". А еще несколько книг Яна Флеминга про Джеймса Бонда. Запомнилась также в общем слабенькая детективная повесть, но со своеобразным сюжетом. Не помню ни автора, ни названия, но помню, что автор - женщина. Главный герой — красивая женщина-суперагент. В книге 14 глав. В конце каждой главы она кому-то отдавалась. Она отдавалась друзьям и врагам. Чувствовалось, что автор абсолютно не в курсе политических событий, о которых пишет, но зато секс был описан с многочисленными подробностями и со знанием дела. В самой последней главе она отдалась своему шефу, которого давно и безуспешно домогалась. Это был анальный секс прямо в его служебном кабинете…
Дэвид успешно защитил диплом и уехал. С тех пор я о нем ничего не слыхал.
В 90-е годы в Сьерра-Леоне полыхнула нешуточная война.
Аконда Каролина Дуратолова была единственной африканской студенткой в институте. Она отличалась яркой внешностью: среднего роста, телосложение плотное, огромный бюст, мелко вьющиеся волосы, одевалась экстравагантно, любила носить плотно обтягивающую мини-юбку, красила свои толстые вывернутые губы светлой перламутровой помадой.
Она была дочерью нигерийского министра, была очень неглупа, но отличалась довольно вздорным характером. За словом в карман не лезла.
Раз кто-то из преподавателей пожаловался на нее декану. Ее вызвали в деканат для разговора. Декан, профессор Георгий Михайлович Кокин, лауреат Сталинской премии, бывший главный конструктор МАЗа, бывший ректор БПИ, со студентами церемониться не привык.
Он разговаривал с ней резко, при этом даже стукнул кулаком по столу. Каролина ответила ему в таком же тоне, тоже стукнула кулаком по столу. Она кричала, что в этом институте творится безобразие, она этого не потерпит, она будет жаловаться в Москву, в посольство.
Кокин опешил. Конфликт как-то уладили, но Каролины стали побаиваться. От нее можно было ожидать всяческих неприятностей. Ну, а слухи об этом разговоре разнеслись по всему институту и за его пределы.
Каролина успешно защитила диплом и уехала к себе в Нигерию. Года два спустя в институт пришло благодарственное письмо из Министерства внешней торговли СССР.
Оказалось, что Каролина в Нигерии получила работу, связанную с импортом машин и обородования. Благодаря ее деятельности Нигерия заказала большую партию советских грузовиков и тракторов.
По этому поводу Кокин, выступая на собрании, сказал: "Вы думаете, почему Германия обучает в технических ВУЗах студентов из третьего мира бесплатно? А потому, что они, вернувшись на родину, стремятся использовать знакомые им немецкие машины и технологическое оборудование. Так что их обучение окупается сторицей".
Публикация
Он работал ассистентом на кафедре гидравлики. И уже много лет готовил кандидатскую диссертацию по математике - какая-то очень сложная проблема из области теории чисел, связанная с бесконечными дробями. Скромный работник на ниве высшего образования. Никто не предполагал, что когда-нибудь его работа вызовет сильное потрясение в советском академическом мире.
Диссертация была уже почти готова к защите. Нужно было только опубликовать еще одну статью. Его научный руководитель договорился с академиком N, чтобы тот рекомендовал эту статью в «Известия АН БССР (сер. физ.–мат. наук)» — без рекомендации академика в это издание статей не принимали.
Николая Александровича Борисевича, президента АН БССР разбудил ранний телефонный звонок. Звонил сам Александров, президент Академии Наук СССР. Он был очень недоволен. Николай Александрович тут же связался со своим секретарем и попросил срочно пригласить на совещание директора Института математики, директора академического издательства и еще нескольких ответственных сотрудников.
Говорят, что так громко Борисевич еще не кричал. Еще говорят, что академик N валялся у него в ногах, каялся в том, что он невнимательно прочел рекомендованную им статью и клялся впредь ничего не рекомендовать в печать.
Вышедшую несколько дней назад книжку «Известий АН БССР» в срочном порядке изъяли из библиотек. Остатки тиража уничтожили.
Впрочем, вызвавшую такой переполох научную статью в библиотеке ксерокопировали, и она долго ходила по рукам. Я ее тоже читал. Ничего особенного. Две страницы формул и выкладок, которые выше моего понимания, а затем пояснение:
«Отсюда следует, что 3100 -> ТРИ СТО -> Христос есть имя Господа, а 666 – имя Дьявола».
Потом опять шли сложные выкладки. Выяснилось, что у автора от долгих и упорных трудов слегка съехала крыша, а никто этого даже и не заметил.
Пал Палыч
70-е годы. Пал Палыч Недранко работал на Кишиневском тракторном. И был заочным аспирантом на кафедре «Автомобили» БПИ. Время от времени он приезжал в Минск. Это был человек лет тридцати пяти, среднего роста, лысый, немногословный. Он легко сходился с людьми. С собой обычно привозил маленькую канистру молодого вина и большую фляжку коньячного спирта. Сам он предпочитал спирт.
Рассказчик он был фантастический. Легко переходил с русского на украинский, с украинского на молдавский. Знал множество анекдотов, а еще рассказывал невероятно смешные байки. При этом сам был очень серьезен, никогда не засмеётся. Когда он защитился, приезжать перестал. Но его и его байки долго вспоминали.
Вот одна из его историй.
В 68-м году, когда советские войска вошли в Чехословакию, румыны очень заволновались. Боялись, что вот-вот наступит и их черед. Подвели к румынско- советской границе войска, танки, давали понять, что готовы оказать сопротивление. В Молдавии объявили всеобщий призыв. Ночью приходили домой с предписанием и забирали людей на военные сборы. Вот и ко мне в дверь позвонили в два ночи. Спрашиваю: «Кто?». Говорят: «Из военкомата». Прямо в трусах открываю. Стоят двое: сержант и рядовой.
— Недранко здесь живет?
— Здесь.
— Вы Недранко? Собирайтесь, вот повестка.
— Не, это я к его бабе пришел. А что?