Вот так, мне, в отличие от большинства отцов юных скрипачей, не пришлось долго страдать и съеживаться, выслушивая унылые гаммы и арпеджо, тысячу раз за вечер. А довольно скоро, я мог наслаждаться виртуозно положенной музыкой из маленькой, почти игрушечной скрипочки. За скрипкой следовало фортепиано, потому, был новый повод для радости моей души и гордыни моего эго.
Увы, четыре года спустя, достигнув весьма впечатляющих результатов в музыкальном ремесле, она потеряла к нему интерес. Хотя, полученные навыки не теряла, а на просьбу сыграть мне или гостям, всегда отвечала согласием. Я же с неутолимым азартом продолжал подталкивать ее к новым успехам, к недостижимым высотам заснеженных вершин, практически осыпая подарками.
Я покупал ей вещи, игрушки, даже детскую косметику для выступлений. У нее была целая коллекция всяких разных паричков и я нисколько не жалел ни денег ни времени на это. Когда я осознал, что она довольно прохладно относится к моим стараниям, я отважился подарить ей волнистого попугайчика. Воспользовавшись нашим отсутствием, она выпустила его на волю, почти в тот же день, объясняя, что не будет держать за решеткой свободное животное. Затем подарил ей кошку, но та убежала. Три раза подряд я приносил щеночков, но те не приживались, а гибли один за другим, по непонятным нам причинам.
Да, признаюсь, я баловал ее, но как может быть избалован тот ребенок, которому и пяти минут времени нет на то, чтобы счастливо растрачивать своей детство. Просто бездельничать на солнышке, слоняться по двору и не иметь никаких больше забот. Друзей она так и не завела, но я сразу нашел причину, наблюдая как она сходится со сверстниками. Слишком умна, вот же беда! Она и сама отмечала нелогичность поступков ее окружения, что, как она призналась, сводило ее с ума.
Зато в моей семье Венера была самой желанной дочерью, о какой более и мечтать невозможно. Я был лучшим в мире папочкой, а жена, – лучшей мамочкой, и большего нам за все блага мира не хотелось. Нас, вечно занятых, всегда объединял общий ужин, где я с женой почти не отрывали от нее своих горделивых взглядов.
Как жаль, что в те времена я не слишком много знал о детях, похожих на Венеру. И даже представить себе не мог, какие ошибки совершал. Лишь много позже, для меня стало очевидным, на что следовало обратить пристальное внимание в ее воспитании. Я был просто обязан посеять в ней зерна железного самообладания, особенно в кризисные минуты. Потратить все силы на выращивание способности подчинять свои самые мимолетные эмоции, а главное, уметь противостоять обидам.
На самом деле, все было таким очевидным, если смотреть на это сейчас, со стороны. Столько было прямых и косвенных подсказок, а я…. Да, она не обычный человек, да, она не похожа на других и не стремилась к этому. И да, у нее есть из ряда вон выходящие физические особенности, чуждые нашему обществу. Но почему я был настолько глуп, чтобы не связать это с последствиями, ожидавшими ее в будущем. Почему я не готовил ее к этому.
Увы, мудрецом меня трудно назвать и сейчас, а тем более, я был полностью ослеплен ее гением. По правде сказать, слишком рано потирал руки, готовясь пожинать плоды своих трудов, своих стараний, не редко представляя, каким меня увидит мир под теплыми лучами света сияющей славы Венеры.
Проклятая гордыня, – великое солнце глупцов. Но как обычно и бывает с гордыней, она обязательно подводит. Да что я говорю, – просто окунает тебя лицом в грязь. Да если бы только в грязь! Вот и расплата объявилась там и тогда, где и когда ее вовсе не ждали.
Глава 6
Одним прекрасным весенним утром я проводил Венеру в школу, и спокойно направился на службу, рассуждая, что за день меня ждет впереди. К полудню, как будто ничего не произошло, а спустя два часа мне позвонил директор школы, где и училась Венера, объяснив свое неожиданное обращение неким неприятным инцидентом, касающимся и моей дочери.
В принципе, ничего страшного не произошло и ситуация довольно обыденная. Очередной глупый задира, – плотный такой мальчишка из неблагополучной семьи, отыгрывался на своих одноклассниках, щедро подтрунивая над ними и рассыпаясь пакостями. Как выяснилось, он намеренно пролил банку с водой на акварельный рисунок Венеры, отчего очередной шедевр был безвозвратно утрачен.
Ее реакция последовала незамедлительно. В ту же самую секунду, она вылила остатки воды в лицо обидчика, а тот свел свой поступок к несчастному случаю, объясняя это преподавателю. Далее последовала словесная перепалка, в которой безусловно одержала вверх Венера, подобрав задевающие за живое определения, и мальчишку едва удержали от броска на нее с кулаками.
Ну, бывает, что тут сказать. Мы шли домой из кабинета директора, я молчал, а Венеру, нет-нет, но прорывали всплески огненной лавы. Она даже пару раз пожелала ему смерти. Так знаете, в сердцах, как обычно это бывает, ничего на самом деле не подразумевая под этим. Я же решил не подливать масла в огонь, а разговор о своих опасных пожеланиях оставил на потом.
В общем, наш так называемый объект ненависти, пришел в свой дом к ужину, поскольку на том настаивал отец, насыпал в тарелку хлопьев, налил молока и уселся за столом в кругу семьи. Другого шалуну, ничего в рот не лезло. Отец читал газету и ворчал на политиканов. Мать трепалась по телефону, а он, молча черпал ложкой свои хлопья.
Вдруг, его будто озарила какая-то гениальная идея, в глазах возникло некое просветление и он взглянул на своего отца. Хотя нет, не отца, а выше его, будто увидел нимб над его головой. Глава семейства даже оглянулся назад, но ничего не обнаружил. Рот приоткрыт, молоко льется по подбородку, а глаза… Сынок смотрел-смотрел, остекленевшим взглядом в незримую точку, и как рухнет прямо лбом о край тарелки, так что она со звоном ударилась о его макушку.
Я представляю замешательство его родителей, когда они наблюдали странное поведение их ребенка за столом, с мокрыми, омерзительно слипшимися волосами, в которых застряли желтоватые комки хлопьев. Но главное, – подозрительно-неподвижного. К такому точно не готовят в школе.
Мать замолкает и замирает, а отец, молча сворачивает газету в рулон и как даст ею оглушительный подзатыльник. Но результат не дает о себе знать. Тогда он еще сильнее ударяет свертком по затылку, но опять нет ответа. Первой пришла в себя мать. Она выпустила из рук телефон и бросилась к ребенку. Но подняв его голову, в глазах мальчишки она прочитала безмыслие и отрешенность.
Родители в конце концов свесили причину своей утраты на злой рок. Будто неумолимая участь посетила их дом без всякого приглашения. Но только не древняя набожная бабушка. Она изучила все обстоятельства гибели парня и почему-то увязала его смерть с предшествующим эпизодом в школе. Однажды она даже объявилась на пороге моего дома, желая поговорить со мной, с глазу на глаз, и заодно, взглянуть на мою дочь.
Вы не представляете каких трудов мне стоило выпроводить ее из своего дома, чтобы не слушать тот бред, что она мела. Уже перед выходом, когда я собирался захлопнуть дверь перед ее носом, она начала разряжаться проклятиями и обвинять мою дочь к причастности к бесовщине. Я практически вышвырнул ее наружу, заперся на замки, но та и не думала сдаваться. Она принялась выкрикивать на весь квартал довольно своеобразным, знаете, голосом, противным таким, старческим, слово «убийца».
Господи, как тяжко было слушать за дверьми собственного дома ее проклятия и оскорбления. Право, тяжелейшее за всю мою жизнь испытание. Это было похоже на то, как над городом летят тяжелые бомбардировщики и их смертельный груз разрывался едва-едва за дверьми моего убежища. Казалось, еще чуть-чуть и они попадут в цель, разнесут мой дом в щепки, вместе со всем его мирком.
Для меня, человека причастного к святой церкви, эти два часа были худшими в моей жизни. А для репутации и вовсе разрушительны. Мне только и оставалось, что молить Бога, простить ее заблудшую душу.
Но на этом дело, конечно же, не закончилось! Обезумевшая бабка стояла и ждала нас перед воротами школы, источая ненависть. И когда мы шли на занятия, то приветствовала нас, с недавних времен полюбившимся словцом, все тем же душещипательным заунывным голоском, выдавливая из моего нутра остатки умиротворения.
– Убииийцаааа! Убииийцаааа!
Вот же старая безумная ворона, думал я. Отчаявшись, я вызвал полицию, а те в свою очередь, уже не смогли довести ее до дома в целости и сохранности. Не дотянув пару кварталов до пункта назначения, они свернули в сторону больницы, а далее, живой да здравствующей ее уже никто не видел. Говорят, инфаркт нашел свою очередную жертву, и даже я с этим примерился. Но в глубине души почувствовал какое-то торжество справедливости. Простите, мне не стоило так говорить, но все-таки я человек со всеми своими пороками.
***
Зато житья в этом городишке мне и моей семье больше не было. Слухи, знаете ли, они такие. Пусть они будут миллиард раз беспочвенны, но раз они есть, то придется в них верить. Что и делала вся округа без оглядки на логику и здравый смысл. Оставалось одно, уехать как можно дальше, чтобы продолжать жить обычной счастливой жизнью маленького и незаметного человека-семьянина.
***
По странной случайности, я как-то легко получил в свое распоряжение приход, где-то на другом конце континента. И всего-то требовалось, что собрать свои пожитки и отправиться в путь. Что мы вскоре и сделали.
Новое место с первого дня вызывало жуткое разочарование. Вездесущая сырость, гнилой от времени дом, к тому же прилично поеденный термитами. Окружавшие нас люди были непроглядными деревенщинами, со всем вытекающими последствиями. Нет, я не хочу сказать, что я не люблю деревенских. Они, на самом, деле добрейшие и искреннейшие люди. Просто мне даже поговорить было не с кем, да и знакомых тоже здесь не оказалось. Урожай да погода, вот и все общение. Слава богу, местный доктор однажды появился на моем пороге и, можно сказать, мы нашли друг друга.