– Я!?
– Вообще-то да!
– Почему я?
– Ты тихоня, а я слышал, ты там у себя на работе человечьи трупы препарируешь. Уверен, что Жид среди нас самый безбожный кромсатель.
– Кстати и я тоже слышал, как в его отделе что-то там делали с обезьянами и другими животными. Я и не знаю толком, но около того, – присоединился Пижон.
– Ну да, случается, профессию, знаешь ли, не выбирают, – взял слово Жид. – Кстати трупы я не препарирую, у меня подчиненные на это есть. Всего-то делов, что взять образцы тканей. Тем не менее, предположение в высшей степени предвзятое. Ты сам-то на дом работу любишь тащить. Вот-вот! И я предпочитаю заниматься банальной ерундой, когда есть кому заставить.
– Да ладно ты не, обижайся! Мы же прикалываемся, – изгалялся снисходительным голосом Годзилла и похлопал Жида по плечу, прекрасно зная, что тот не выносит когда его трогают.
– Да хватит уже!
– Ну а ты что скажешь? Кто из нас? Тоже меня назовешь?
– Промазал! Ты слишком банальный. Нет в тебе ни изюминки ни внутренних конфликтов. Именно потому, ты не походишь. Но я бы выбрал…. Я бы выбрал…, – и Жид посмотрел на меня. – Я бы выбрал Пижона!
– Пф…. Чего!? – недовольно прыснул тот. – Я знаю, что ты сейчас скажешь. Телочки пренебрегали мной, а я в отместку резать их почем зря. Тем не менее, вы ребята невнимательно читаете газеты. А тут дело пахнет керосином, – и его тон стал серьезным. – Там работа мастера, настоящего хирурга. Отдельные органы, извлечены, кровь слита и никаких сцен любви. Именно потому, я выбираю Фила, нашего философа.
– Меня!? – удивился я.
– Именно!
– Почему!?
– Ну…, я видел у тебя в комнате кучу книжек по анатомии и педиатрии. Странноватенько как-то для инженера!
– Ты что, всерьез этой темой интересуешься!? – удивился Жид.
– Да тут, я смотрю, интересный поворот приключился, – воскликнул счастливый Годзилла и захлопал в ладоши. – Никто не собрал больше одного голоса, но выиграл, однозначно, наш философ.
– Ладно сдаюсь! Я выиграл! Книжками по анатомии у меня действительно полка забита. Но и тому есть объяснение. Только серьезно! Я уже несколько лет заразился одной беспощадной идей, что все в этом мире, да впрочем, и весь наш мир, это вычислительное пространство квантового компьютера. Все ложь, все иллюзия, все вокруг лишь жалкая компьютерная анимация, с суперпозицией искусственного интеллекта. Вы, я, мои родители, мое и ваше девство, – все это наглая ложь. Вся наша история, мировые войны, и моменты торжества, – брехливая сценарная игра Большого Брата. Я ищу кое-что, вглядываюсь в каждую тень, в каждую уязвимость, но пока не могу разыскать этот заветный хвост.
Все что у меня есть, это убедительные теории величайших ученых. Не вздумайте смеяться! И я верю им, верю, что наш мир искусственный. Но когда найду, когда докажу себе, что все это иллюзия, я выберу здание повыше, отолью всем на голову внизу и сотру к чертям собачим всякую необходимость убеждать других в своей значимости. Ведь и вправду, зачем упорно доказывать этому миру, что я ему нужен, прекрасно зная, что его на самом деле нет.
Некоторое время продолжалась могильная тишина
– Значит, ты на все пойдешь и даже в лепешку расшибешься, ради своей веры, – заржал своим уродливым смехом Годзилла.
– Так это ты их замочил? – спросил Пижон голосом, будто из подпола.
– Не городи ерунды! У меня рука не поднимется, – буркнул я.
– А зачем тебе анатомия тогда?
– Мне казалось, что именно с нее и стоит начать. И не столько мне нужна анатомия и физиология, как нестыковки там, где наука спотыкается и клеит ширму глупых оправданий. Оттуда я и хотел начать поиски. Вот, например, почему сердце продолжает биться, когда его вынимают из груди. Что вообще его заставляет так делать, без привязки к мозгу. А может у него есть связь с внешним тактовым генератором. Или это глупая шутка, или это наш квантовый бог заставляет его сжиматься. Оно не должно биться, отделившись от тела, а тем более от мозга. Я не верю!
А яйцо? Обычное куриное яйцо, которое вы покупаете в магазине. Сам я вырос на ферме и за все время ни разу не задался одним глупым вопросом. Вот вы берете, например, делаете яичницу. Бац о край сковородки, а там желток да белок с какими-то ошметками. Все! Нет там больше ничего. И где же ты прячешься жизнь, а? Разве это не похоже на обман?
Давайте дальше пойдем. Проходит три недели и из яйца вылупляется цыпленок. И протухнуть ничего не успело. Три недели без кислорода, три недели, мать природу вашу! У людей хоть пуповина есть, общий кровоток, общая пищеварительная и дыхательная система, пока ребенок не родится. Есть и система выведения. Есть прямая передачи жизненной силы, от матери к ребенку. А в чертовом яйце, где это все, черт возьми! – уже всерьез разгорячился я. – Там, кроме вонючего куска копролита, ничего не должно рождаться! И наплевать, что вы мне сейчас скажете. Это все ложь, все это проклятая иллюзия, такого не может быть!
– Эй, стой-стой дружище, бросай это дело, так напрягаться, – вмешался Годзилла. – Всему уже давным-давно раздали свои объяснения.
– Знаю ваши сказочки. Сначала большой жук-скоробей катит светящийся шар по небосклону и все счастливы, а потом, оказывается, мы является частью планетарной системы, сплоченной гравитационной постоянной. Я не верю, никому не верю! Но когда сам найду настоящий, приличный баг, ошибку, в этом компьютерном мирке, я выполню свою миссию, и хватит пожалуй на этом!
– Да я не про то. Твой квантовый бог включает в тебе твою маньячную программу и заставляет ходить с ножом, по ночным улицам, капая слюной как вурдалак. А на утро ты ни черта вспомнить не можешь.
– Очень смешно!
– Но согласись. Будь твоя теория хоть чуточку верна, то было бы величайшей глупостью не поиздеваться над тобой?
– Я поддержу Годзиллу, – подхватил Пижон глупую шутку. – А может, действительно, твой компьютер, избавляется от своих разоблачителей, окуная их в дела неправедные, и затем, прячет по казематам.
– Ладно, все! Вас двоих пустозвонов не переспорить. Заткнитесь наконец! – вскипел я.
Глава 9
И вот подошли долгожданные выходные и наша троица отправилась в ночной клуб в соседний город, в Сан-Диего. Годзилла, Пижон и я. Жид отказался сразу, хотя я очень настаивал. Уверен, не будь с нами одного пухляка, он бы согласился.
Мы заняли свой столик и наш главный выпивоха заказал напитки и закуски. Признаться честно, я за всю жизнь лишь пару раз был в таких местах, и надо сказать, совершенно напрасно их избегал. Для меня уже давно стало ясно, как день, что те мысли, всерьез засевшие в моей голове, следует хоть иногда, но разгонять пинками по закоулкам. А еще лучше, отвлекать их праздным времяпровождением.
Все бы ничего, мы вроде неплохо начали, но кое-что для меня оказалось сюрпризом. Пижон и Годзилла, как выяснилось, может и плохо, но танцевали без стеснения. А я прежде думал, что они такие же «батаны» как и я, что всерьез избегали такое проявление человеческих страстей. По крайней мере, Пижона, я думал, знаю хорошо. В общем, эти двое сбежали на танцпол, а я так и остался сидеть, прижав зад, и от безделья поглощал закуску.
Полчаса спустя парочка вернулась. Все какие-то оживленные, довольные. Накатили по рюмке и исчезли вновь. В следующий раз они вернулись не одни. Каждый под ручку вел свою даму, с которыми они, видать, познакомились на танцполе. Признаться честно, я был немного удивлен их улову.
Пижону досталась весьма примечательная особа, этакая Джессика Раббит, только темно русая и конструктивно более приспособленная к человеческим реалиям. Простите за мой инженерный язык. Уже набившие оскомину формы, накаченные губы и уставший от жизни взгляд. Но все же, при виде ее, нижняя челюсть невольно ударяла о стол, а мысли выветривались.
Я только вот не понял, почему она выбрала именно Пижона, а не Годзиллу. Ведь второй, выглядел куда более респектабельно и наглее. Но, может она учуяла в нем отморозка, которые у нее пачками водилось, подумал я. Зато, к моей великой радости, нашему «везучему» Годзилле досталась ее подружка. Дамочка, скажу я вам, не первый сорт. Этакая кабаниха, что в теле, что в повадках. Вцепилась в руку своего будущего муженька, будто питбуль.
Они сели за наш стол, а мне пришлось сдвинуться на край. Пили, болтали, а я был совершенно никому не интересен. Меня пару раз спросили, из вежливости, чем я занимаюсь и откуда родом, – тем все и закончилось. Вместе подняли рюмки и они вновь свалили на танцпол.
Нет, то что я просидел один, меня нисколько не раздосадовало. Но про себя решил, что в следующий раз, нужно обязательно потащить Жида. Все-таки по духу мы люди схожие. Поглазели по сторонам, поболтали и дальше каждый по своим углам. Вот и Пижон появился со своей новой подругой. Они выпили и исчезли на десять минут в противоположном направлении от танцопла. Вернулись все растрепанные и опять танцевать. В итоге, я послал телефонное сообщения этим двоим, а сам побрел до мотеля, что мы сняли перед походом в клуб.
***
Утром понедельника мы встретились у себя дома, столпившись перед кофеваркой. Я, как всегда хмурый в ранние часы, Годзилла мятый и мрачный, будто вся японская армия дала ему достойны отпор, а Пижон сиял от переполнявших чувств.
– Повезло тебе, – ворчал Годзилла, взглянув на своего товарища.
– Сам себе не верю! – ответил тот, будто павлиний хвост распустил. – Кстати эта девочка, подружка известного бандита в Сан-Диего. Тот еще отморозок, как она рассказала. Полжизни по тюрьмам, наркотики, прессование бизнесменов, проститутки и боксерские поединки! Но я ее еще пару раз осчастливлю, когда ее дружок свалит на матч в другой конец страны.
– Бандит!? Ты совсем очумел? – взорвался я. – Держись от нее подальше! Если она и в правду дружит с плохими мальчиками, то тебе рано или поздно причиндалы-то поотрезают.
– Я согласен с Филом. Проигрался и хватит! Больше к ней не суйся, иначе пожалеешь! – поддержал меня Годзила. Все-таки трезво мыслить он еще умел, подумал я о последнем.