И тогда вспомнили про деревню. Перестав быть колхозом, но еще продолжая заниматься благородным делом возделывания почвы, этот населенный пункт совершенно однозначно должен иметь малую, среднюю и всякую другую механизацию. Ведь наверняка там трактор какой-нибудь сыщется, применив который с ненужной растительностью расправиться одним махом можно было бы. Прихватив с собой пол-литра универсального платежного средства, двое самых шустрых вскочили в машину и умчались в сторону деревни.
Механизированная колонна в деревне действительно была. Поизносившись за три десятилетия бесхозяйщины и уже почти почив бозе, это гаражное хозяйство еще теплило в себе остатки жизни, и несколько образчиков советского машиностроения все еще время от времени заводились и использовались по прямому назначению. Самым уважаемым и почетным членом этого гаражного хозяйства был бульдозер. Купленный некогда колхозом по разнарядке, теперь он использовался гораздо чаще имеющегося автокрана и грузового ЗИЛ-130. А все потому, что утраченную в годах дорогу до районного центра что зимой, что летом время от времени требовалось подправлять скребком этого самого бульдозера. И не будь этого уставшего трудяги, пробиться зимой сквозь снежные наносы, а летом по колеям метровой глубины, которые безжалостные лесовозы накатывали, было бы в принципе невозможно, и деревня тут наверняка уже давно закончилась бы. Так что бульдозер тут холили и лелеяли, а бульдозерист Степан Петрович имел статус если не Спасителя, то совершенно точно благодетеля всей деревни.
На удачу рыбаков, Петрович к их приезду находился на рабочем месте и как раз в своем родном бульдозере гаечными ключами ковырялся. То ли чинил чего, то ли просто для профилактики подтягивал и промасленной тряпочкой дизельные внутренности протирал, тем самым ему, кормильцу, свою любовь и уважение демонстрируя. Выслушав описание предстоящей работы и покосившись на предложенную плату, Петрович сослался на то, что теперь точно не сможет, потому как чрезвычайно занят и вообще… Потом, не отрывая взгляда от стеклянного блеска платежного средства, задумчиво почесал в затылке и потребовал две. Вторую ему пообещали по завершении работ, и, хлопнув с возрадовавшимся Петровичем по рукам, умчались парни в сторону рыболовного пляжа поджидать спасительный бульдозер. Прибыл он минут через сорок, не ранее. Ну а чего вы хотели? Он же вам не джип какой, он же по полям резвым кабанчиком скакать не умеет. Да и Петровичу как следует в дорогу собраться нужно было. Тут ведь главное не время. Тут ведь главное что? Тут главное, что вообще приехал.
Прибывший бульдозер навис на краю склона над пологим пляжем, и из него вывалился Петрович, густо пахнувший полученной час назад оплатой. Глаза его радостно блестели, а рабочий настрой, подогретый алкоголем, просто полыхал лесным пожаром. Осмотрев небольшой пятачок, который следовало зачистить, Петрович, подумав про себя: «Да тут и за стакан делать нечего!», порадовался своей коммерческой жилке, благодаря которой он так ловко выторговал с городских плату сверх всякой разумной меры. Скомандовав рыболовам: «А ну-кася, робяты, разыдись!» – он вжал педаль газа в пол и со скоростью беременной черепахи пополз на кусты. Через пятнадцать минут все было кончено. В четыре захода все зеленые насаждения были снесены в речку, и свету Божьему предстала совершенно ровная площадка, великолепием своим не уступающая московской Красной площади. Все-таки профессионалом был Петрович!
Рассчитавшись за предоставленную услугу второй пол-литрой и помахав ручками вслед гусеничному мастодонту, рыболовы спустились к берегу, понимая, что вот теперь-то для счастливой рыбалки у них есть все без исключения. Отпихнув ногами остатки некогда богатых зеленых насаждений в сторону речной стремнины, они удовлетворенно констатировали тот факт, что теперь-то совершенно точно вся рыба их будет, потому как некуда ей деваться, и с такого прекрасного бережка они, рыболовы, всю ее без остатка поперевыловят. К бабке не ходи!
И все бы оно так действительно и случилось, видит Бог! И рыба была бы поймана в неимоверном количестве, и благодушно посидеть на расчищенном от зелени пляже да под свежую ушицу, да под костерок вполне себе стряслось бы, не случись один маленький, но крайне неприятный казус – кусты уплыли. Уплыли они по течению, как тому и положено, почти полностью погрузив свои длинные прутья под воду и оставляя за собой след мутной воды, загрязненной остатками почвы, смываемой с оголившихся корней. И казалось бы, факт сей рыболовов ни радовать, ни расстраивать не должен. Ну уплыли кусты и уплыли. Пусть плывут себе с Богом в сторону, как я уже и сказал, Северного полюса. Может быть, им там лучше будет? Кто же их знает? Факт сей для рыболовов нейтральный по своей значимости. Ну мало ли что по нашим речкам плавает? Всякому мимо проплывающему «Г» не нарадуешься, да и не нагрустишься тоже. Но не тут-то было!
Кусты, повинуясь законам гидродинамики и следуя за вальяжным течением реки, через некоторое, сильно непродолжительное время всем своим погибшим сообществом прибились к деревенским мосткам. Мостки эти тут испокон веку стояли и местным жителям служили еще со времен царя Александра Третьего Миротворца. Нет, ну тут вам, конечно же, не Африка какая-нибудь, друзья мои, где свая из железного дерева, в воду заколоченная, потом пятьсот лет в той воде стоит и не гниет вовсе. Нет, конечно же. Тут с железным деревом дефицит большой. Все больше березу да елку для своих древесных нужд народ использует. А у тех, погрузи их в сырую водицу, срок службы африканскому дереву раз в десять проигрывает. Потому, понятное дело, мостки эти были не из тех же самых досок, что еще при папе Николя II, всю Российскую империю просравшего, тут мужики некогда к сваям приколотили, нет. Чинились и перестраивались мостки многократно, но сути и функции своей не меняли и не теряли веками. Какие бы геополитические и геологические пертурбации в мире ни происходили. Год за годом служили они и причалом, к которому местные рыбачки да прочий водоплавающий люд свои лодки надежными веревками привязывали, и трамплином разгонным, с которого местная детвора по летней жаре чуть ли не до самой середины реки сигала. Даже банно-прачечным комбинатом эти мостки работали, свои доски местным дамочкам, желающим бельишко по старой доброй традиции в проточной воде прополоскать, предоставляя. Очень нужная конструкция, одним словом.
И вот теперь представьте себе, товарищи дорогие, что на этот объект высокой социальной значимости река неспешно, но с неизбежностью надвигающегося заката несет несколько тонн еще недавно произраставших кустов с большими комками грунта в корнях, еще не успевшего как следует размыться. Да и Петрович, если уж быть окончательно честным, когда площадку ровнял, несколько кубометров ни в чем не повинной землицы в речку спихнул. Чтоб, стало быть, с планировкой участка особо не заморачиваться и с выступающими неровностями не изгаляться. Срезал и срезал. Тут и делу конец. И вот теперь все это богатство, больше напоминающее густо сваренное какао, из которого во все стороны торчат мокрые прутья неизвестного происхождения, с неспешным и неумолимым течением реки прибыло как раз к тем самым мосткам, за которые я вам немножечко уже рассказал. Получив неожиданное боковое давление, мостки негромко хрустнули в самой своей середине и немного накренились вслед убегающей реке.
Местные красавицы, в тот момент полоскавшие кто чего из домашнего скарба, успев вовремя извлечь из воды отстиранное бельишко и глядя на грязный затор из переплетенной растительности, справедливо предположили, что постирушкам теперь долго не состояться. Мальчишки, до того загоравшие на дальнем конце мостков, повскакивали на ноги и, развернувшись спинами к древесно-кустовому наплыву, грустно рассматривали мутный коричневый след, бегущий по реке вдаль. Они так же, как и упомянутые прачки, загрустили, понимая, что с водными процедурами на сегодня наверняка покончено. Пара же лодок, пришвартованных со стороны набегающего течения, была плотно прижата к доскам мостков всей массой несостоявшегося леса, и на то, что хоть одна из них теперь в целостности останется и не повредилась вовсе, гарантий дать никто не мог. В общем, случился коллапс местного значения, граничащий с беспощадным и бессовестным геноцидом.
Местные мужики, оповещенные о случившемся мгновенным деревенским телеграфом, обладая природной смекалкой и благоприобретенной сообразительностью, практически сразу сообразили, что проблема могла приплыть исключительно сверху. Потому, вооружившись праведным гневом, непреклонной решимостью и штыковыми лопатами, двинулись мужики вверх по течению, дабы причину такой неприятности сыскать и по возможности устранить.
Далеко идти не пришлось, потому как рыболовный пляжик наши ребятушки всего-то в паре километров от приснопамятных мостков себе сообразили. Сообразили и теперь в благодушном настроении о чем-то важном в полголоса переговаривались, рыбку удили и на яркое солнышко не без удовольствия щурились. Приятность и усладу, одним словом, получали. И, может быть, мимо прошли бы деревенские искатели справедливого возмездия, может быть, даже порадовались бы за людей, так приятно время проводящих, но только глубокие следы от бульдозеровых гусениц им этого сделать не позволили. Следы-то были глубокими и свежими, а их количество ясно говорило, что бульдозер здесь не просто так один раз проехал и природе никакого вреда не нанес, нет. Следы, которых тут во множестве по поверхности разбросано было, явственно указывали на то, что совсем недавно Петрович тут на своем стальном бегемоте разные кордебалеты устраивал и ту кустово-грунтовую напасть на их голову в речку наскреб. А посему выходило, что дальше идти и правду-истину разыскивать смысла нет никакого. Именно тут вся беда и произошла. Спустившись дружной толпой к рыболовам, местные жители, почти лишившиеся объекта культурного наследия, интеллигентно поинтересовались у последних причиной их внезапного появления в столь неурочный час.