Диван был невысоким, и потому под него даже швабра, дабы пыль вековую вытереть, не пролезала. Чего уж про дяденьку упитанного говорить? Он так же, как и швабра, пыль из-под дивана извлечь не мог ни в какую. Как ни старался. И даже пред лицом очевидного факта, что он в этот зазор не помещается, попыток своих мой уважаемый визави не оставил. Лезет под диван и звонко так «Охрана!!!» орет. На помощь зовет, стало быть, а вот для чего, не понятно. То ли за тем, чтобы ему диван немного приподняли и он в прохладной сени вольготно понежиться смог, то ли оттого, что решил уважаемый, будто на него вот прямо сейчас огнестрельное покушение произведено было. Я так думаю, в тенек ему очень захотелось, потому как второе маловероятно.
Охрана у этого большого товарища удивительно юркой и расторопной оказалась. И десяти секунд не прошло, как прибежали сразу три огромных амбала в черных костюмах и ну давай во все стороны пистолетами тыкать и своими накачанными телесами орущего поддиванника от интерьера прикрывать. Обороняют, значит. А тот, убедившись в том, что живой и что сегодня уже по-другому не будет, в себя малость пришел и на меня охрану свою напустил.
– Вот этот вот, – говорит, – жуткое преступление супротив моей персоны задумал и тайное оружие скрытно на переговоры с собой принес!
Говорит так, глазами в гневе сверкает и в меня все время пальчиком тычет.
– Его, – говорит, – по голове стукните немедленно и в милицию вместе с оружием сдайте, дабы в порядочных людей стрелять больше неповадно было!
Ну а они что? Они парни подневольные. Меня, от произошедшего сильно обескураженного и немного дар речи потерявшего, ухватили с двух сторон и давай на мне тайное оружие искать. Юрко так, профессионально… Ну и, как того следовало ожидать, не нашли ничего.
– Нету, – говорят, – товарищ кормилец ты наш, у супостата этого никаких вооружений. Даже ножичка, – говорят, – перочинного у него с собой не обнаружилось, и потому в милицию его сдавать ни резону, ни поводов у нас пока что нету.
Сказали так и меня из мощных объятий на свободу выпустили.
Тем успокоившись, что оружия на мне не найдено было, мой сопереговорщик с пыльного ковра поднялся, брюки, малость запачкавшиеся, отряхнул и учтиво сообщил мне, что в сложившихся обстоятельствах продолжение нашего негоциантства представляется туманным и довольно-таки затруднительным. Так и сказал: «Хрен тебе, а не сделка!» – на самом деле употребив вместо слова, обозначающего корнеплод, иное, емко умещающееся всего в трех буквах.
Ну, хрен так хрен, подумалось мне. Хорошо, что хоть самого не убили. А ведь могли! Парни вон какие решительные. На все способные. Подумал, макушку в задумчивости почесал и, в пояс всем четверым поклонившись, побрел на выход, прикрывая выпавшее из рубашки пузо портфелем, в котором так и не оказалось заветного контракта.
Вот какой случай произошел, товарищи дорогие, после которого я внутренние диалоги на тему «а может, не надо?» и «может, само рассосется?» категорически прекратил и, уже ни одной секунды не медля, решил: нужно срочно худеть, потому как это наверняка и для здоровья пользительно, и для кармана не так убыточно.
Глава 2. Дорогу осилит бегущий
Задумался я, метод похудения выбирая, и немного в растерянность впал. Их же, методов этих, вон разнообразие какое! Пойди разберись, какой из них мою раздавшуюся тушку в границы 1988 года вернет. Что из всего арсенала средств, человечеством для похудания придуманного, для достижения моих персональных целей и лучше подходит, и быстрее всего сработает?
А быстрее действительно нужно.
Потому как, если бы так и дальше пошло, пришлось бы мне не только костюмы и сорочки новые покупать, но и машину поменять всенепременно. Старая в плечах жать начала, понимаешь. Я уже очень близко к тому подошел, чтобы процесс моей погрузки в любимое авто стал похож на то, будто не сажусь я в автомобиль с грацией Джеймса Бонда, элегантно позвоночник выгнув, а пыхтя и потея, угловатую и тяжелую шубу на себя натягиваю. В жаркое июльское пекло натягиваю. И по всему видать, шуба в некоторых местах – под мышками, например – уже потихоньку маловатой становиться начала. Так что хочешь не хочешь, а решаться на что-то время приспело и, дабы не усугублять, прямо сейчас с методикой похудения определяться нужно.
Ну, нужно так нужно. Я же и не против вовсе.
В затылке немного для прояснения в уме почесал и к осознанному выбору приступил. Подумал маленько и к закономерному выводу пришел, что как ни крути, а основных методов, которые гарантированного результата добиться позволяют, всего-навсего с парочку и будет. Тут и спорить даже не приходится. Так уж физиология у человека испокон веку устроена, что для худощавого телосложения всего-то-навсего и нужно, что меньше кушать и больше двигаться. Или больше двигаться и при этом мало кушать. Ага, именно так – и ни больше ни меньше.
Все мои други-сотоварищи, которые внимательно за моей весовой эволюцией наблюдали, так мне прямо и говорили: «Ты, – говорят, – Семёныч, жри поменьше, а то уже сильно бегемота из московского зоопарка напоминать начинаешь. Особенно в профиль. А еще, – говорят, – ты двигаться начни, а то попой в кресло врастешь, и ноги отвалятся к чертовой бабушке. За ненадобностью». Бывало так, что и по десять раз на дню одно и то же говорили, зануды!
Ну, это они, я так думаю, из зависти. Я в этом доподлинно уверен. Смотрят на мою лучезарную физию, щеками уши заслоняющую и здоровым пурпуром окружающую атмосферу озаряющую, и завидуют. Однако и так еще может быть, что не завидуют, а, напротив, о здоровье моем пекутся и советы всякие, вполне себе разумные, как следует подумав, мне выдают. Но советы советами, а жизнь-то – она одна! Ну как же так может быть, товарищи вы мои дорогие, чтобы жить и при этом не кушать вовсе? Это же получается, что ни одной котлеточки с ломтиком ситного или, там, рульки свиной с картошечкой, до хрустящей корочки поджаренной, теперь ни-ни? Ни одного шашлычка, соком истекающего, или стейка грамм на шестьсот теперь, получается, не употреби ни разу? И даже плова прекрасного в паре с косушкой лагмана наваристого ни в коем случае не покушай?
Да это же нонсенс, друзья мои! Абсурд и обструкция! Так нормальный человек жить ни за что не должен. Ни один нормальный человек такого зверства над собой не заслужил! Да что там нормальный, так даже мне жить не полагается! Я же таким макаром совсем голодный и расстроенный стану, а это очень вредно для меня и сильно опасно для окружающих. Вы сами-то поостереглись бы, советчики хреновы. Над последствиями подумали бы как следует и поостереглись.
Ко мне же, сильно оголодавшему, в кабинет входить куда как опаснее, чем по весне к медведю в берлогу лезть, предварительно тельце свое питательным салом с ног до головы измазав, и тому медведю, каковой спросонья глаза продирает, дулями в нос тыкать и громко: «Накося выкуси!» – выкрикивать. В таком ракурсе в моем кабинете «разрешите доложить» только до слога «ши» договорить успеете. И что? Оно вам надо? Оно вам не надо.
Так что уж увольте, милостивые государи-диетологи, не мой это метод, ох, не мой. Я от кусочка тортика да под чаек с сахарком в угоду превратному общественному мнению про бегемотов – ошибочному, я так думаю – отказываться никак не буду. Не дождетесь! Уж лучше я тогда побольше двигаться стану. В три раза больше обычного. В прямом смысле слова живота своего на это не щадя, но процесс «как следует покушать» на паузу ни в коем случае ставить не стану.
Тем паче, что активно телом двигаться мне и не в новинку вовсе.
Вы же, наверное, не знаете, но я же, когда молодой был, так был спортсмен. Что вы! Я изумительный спортсмен был. Подвижный и разносторонний. Такого вида спорта не было, чтоб я им как следует не занялся. И футбол, и баскетбол, и шахматы, там, разные с бадминтонами, и даже из лука спортивного стрельнуть несколько раз удосужился.
И во всяком спорте я высот необычайных добивался. Невероятных, прямо скажем, высот. Кубков, правда, с медалями золотыми или званий каких заслуженных получить практически нигде не удалось, но много полезного я из тех спортивных занятий для себя вынес. От футбола, допустим, у меня не только добрые воспоминания и уверенность в том, что «„Пахтакор“ – чемпион!», остались, нет. У меня еще и футболок парочка, пусть и застиранных, и трусы спортивные, и гетры в полоску черно-белую от тех футбольных тренировок в материальной памяти сохранились. А еще стрелы разнообразные, яркими перьями обклеенные, сами перья, а также лук спортивный, почти что исправный, от многолетних занятий стрельбой из этого благородного оружия мне на долгую память достались.
Но выгоднее всего велоспортом позаниматься получилось. Два месяца прогулок журавлиным клином под громогласные команды неугомонного тренера, позади на мотоцикле «Урал» катающегося, и вуаля – почти новенький шестискоростной «Спорт» в моем собственном распоряжении у меня же дома в полезном остатке оказался. Правда, в отличие от трусов, гетр и лука, велосипед в моем полном распоряжении недолго прожил. Тренер мотоциклетный, как оказалось, за велосипеды, безвозмездно тренирующимся розданные, перед государством, все это из своего кармана оплатившим, персональную ответственность нес. Вплоть до расстрела за разбазаривание социалистической собственности и народного достояния, выразившееся в растрате вверенного спортивного инвентаря и имущества.
Потому где-то через полгода, когда ему за государственную собственность отчет держать время пришло, он в то, что я почти смертельно приболел и потому на тренировки приезжать ну никак не могу, верить перестал. Перестал и на своем зеленом моточуде, на каждой кочке пустой люлькой грохоча, ко мне за спортивным имуществом заявился. Ничего не поделаешь, пришлось отдавать. Отдал, но вечную память о своих спортивных достижениях на ниве велоспорта сохранил, конечно же. Так что, как вы сами теперь ясно видите, перспективы «активного образа жизни» и «здоровья в движении» меня, конечно же, не напугали ни разу.