Стоит ли говорить о том, что бедный токарь ни английским, ни китайским языками не владел, а имя Пернатого змея из латиноамериканского эпоса не смог бы выговорить даже под глубоким гипнозом? И то еще говорить не стоит, что название пролива, протекающего между Джибути и Йеменом, для нормального трудового человека, больше на русском языке говорить привыкшего, звучит как стыдное ругательство. Хотя, чего уж там греха таить, любил, конечно же, наш токарь во время производственных перекуров или возлияний на рабочем месте со своими товарищами по цеху об «бабэльмандебах» парочкой фантазий перекинуться. Но это уж не про пролив, это про другое…
Ну да ладно, не про токаря я сейчас. Я про историю возникновения кислородного голодания, если кто запутался и нить повествования из рук выронил, сейчас рассказываю.
Ну и вот, оказался, значит, просветления страждущий йог к своей удаче в аккурат на трапезном месте слона, отчего и случилась с ним такая полезная гипоксия. И нужно сказать, что для обогащения галлюциногенных фантазий голодающего мозга у йога этого знаний насчет всяких миров запредельных и войн божественных куда как побольше было, чем у токаря упомянутого. Да и откуда у токаря им взяться-то? Он, токарь, из всех индийских премудростей ничего, кроме Камасутры, не читывал, да и ту дальше первых двух глав не осилил, потому как в практических занятиях тазобедренный сустав вывихнул. А йог-то так нет! Он же и Веды, дабы здоровый образ правильно вести, от крышки до крышки проштудировал, и Упанишады с Пуранами, почитай, с любого места цитировать мог. А уж «Махабхарату» он буква в букву выучил, а «Бхагавад-гиту» даже во сне распевать мог. И мало того, что мог, он ее, гиту бхагаватову, достаточно часто во сне и затягивал. Жалостливо так. Фальцетом, ноты безжалостно перевирая. Но ведь пел же! Так что, как вы сами видеть можете, откуда фантазийного разнообразия черпануть мозгу йоговому было с избытком. Ну, вот он, видать, встречей со слоном окрыленный, и черпанул от всей души.
И так удачно черпанул, так позитивно, что явилась нашему индийскому товарищу картина, полная реальных подробностей и физических ощущений. Настолько реальных, что дальше уже и некуда, реальнее просто уже невозможно. Реальнее разве что большой молоток, на ногу уроненный. Там да, там все аспекты ощущений и мировосприятия настолько обостряются, что от радости даже поорать маленько хочется. А многие так даже и не стесняются, орут во все горло, нахлынувшим чувствам, стало быть, радуются. Но то молоток. Так себе, мелочь и несусветица. Нашему-то что посерьезнее прилетело. Цельный слон, почитай! Так что не до ора громогласного и не до воздыханий восторженных нашему йогу в тот момент сподобилось. Сильно не до них. Его, благодаря прекрасному стечению обстоятельств, а также кислородной недостаточности и мозгу, индийскими эпосами пропитанному, одним легким движением из нашей загаженной реальности в прекрасные поднебесные империи вознесло. Вот только что, всего-то пару мгновений назад, лежал себе человечек посреди индийских джунглей, ножки под себя крендельком подогнув, грязным тюрбаном из рваной простыни вокруг немытой головы обмотанный, служению Морфею предавался, и тут вдруг ра-а-а-а-аз – и на небеса вожделенные вознесся.
Стоит, вокруг себя удивленным взглядом окружающую реальность рассматривает. А она настолько реальна, что даже токарный Кетцалькоатль со своим динозавром просто размытой картинкой показались бы. Не реальность, а просто заглядение!
Тут тебе и облачные дворцы со сказочными замками во все стороны вдоль идеально ровных штрассе разбегаются, по обе стороны тех самых шоссе в порядке пронумерованных домовладений расположившись. И несть числа этим великолепным строениям! Многие, видать, из преставившихся при жизни своим праведным поведением и чистотой мыслей в загробных реалиях достойное жилье заслужили. Тут же, кстати, и ангелы, нашему йогу в его религиозных представлениях чуждые, вокруг этих замков на белоснежных крыльях парят, друг в друга из амурных луков постреливают и иногда в трубы конца света сигналы к отступлению трубят. А еще, что нашему индусу много ближе и понятнее, вместо тишины небесной, каковую в облачной среде услышать ожидаешь, негромко, но вполне явственно разливалось: «Джимми, Джимми, ача, ача!», служившее некогда музыкальным рефреном к монументальной киноленте «Танцор диско».
Ангелы же среброкрылые, в свои незатейливые игрища поигрывая в небесах, не только сновали между шпилями воздушных строений, но и от разнообразных виманов, заполонивших собой половину видимого пространства, юрко уворачивались. За штурвалами древнеиндийских воздушных судов восседали хорошо знакомые нашему йогу брахманы и брамины, а в одном вимане, самом замысловатом и блестящем, рассмотрел йог Вишну-хранителя, управлявшегося со штурвалом одной рукой, потому как вторую он согнул в локте и выставил в открытое дверное оконце.
Однако из всего этого великолепия нашего знакомца больше райские кущи заинтересовали, каковые в сторонке, в аккурат за ближайшим к нему дворцом, расположились.
Ну, во-первых, потому как они, кущи эти, как это ни странно, из сплошных представителей индийской флоры состояли, а во-вторых, потому, что в густой тени зеленых насаждений нашему Аштаваре его давний знакомец привиделся. Тот самый знакомец, который, если их йоговым словам верить: «Верховный бог, вечный и неизменный источник Знания, дарующий благо Освобождения, сопровождающий по Пути духовного самосовершенствования, устанавливающий правила и законы Вселенной и завершающий цикл космического Творения в преддверии наступления нового этапа существования». Уф-ф-ф-ф, еле выговорил, блин!
Ну да ладно… Если и дальше йогам и индусам на слово верить, так получается, что это он, Шива, самый, что ни на есть верховный, как раз о просветлении через духовные практики и медитативное камлание первым и задумался. Задумался, в небесную синь уставившись, четыре дня просидел и в конце концов глубокую философскую идею о просветлении изобрел. Изобрел и всему темному человечеству для гармонии и равновесия в безвозмездное пользование явил. Явил, а потом в глубине веков растворился, оставив после себя целые сонмы преданных последователей.
И тут на тебе – сидит себе, значится, уважаемый верховный бог, у которого, если кто не знает, не одно, а цельных сто восемь разных имен, под развесистым деревом бодхи и с товарищем из Египта, Амоном с известной фамилией Ра, в шахматы наяривает. А шахматы из себя хорошие такие. Можно сказать, великолепные даже. Те, что беленькие, из слоновьих бивней вырезаны и до зеркального блеска мягкой ветошью отполированы. Ну а черные, те, которые Ра по жребию достались, из цельного обсидиана искусно выточены и тоже ярко в лучах райского светила поблескивают. Так поблескивают, что без слез на доску не взглянешь – от шахматного сияния глаза режет. А этим двоим хоть бы хны, знай себе на клетчатую поверхность пялятся и до мельчайших подробностей многоходовые комбинации в голове продумывают. В свои гроссмейстерские мысли погрузились и ничего из вокруг происходящего замечать не желают.
Постоял наш слонопридавленный йог в сторонке с полчасика, поскучал, никем из присутствующих незамеченный, а потом, дабы на себя высочайшее внимание обратить, прокашлялся негромко, на всякий случай рот ладошкой прикрыв. Типа обрати свое внимание, товарищ дорогой, Шива солнцеликий, на последователя своего недостойного, вот уже которую минуту твоего милостивого взгляда дожидающегося. А тот возьми да и обрати. На шее массивной голову синекожую к йогу повернул и пару минут того задумчиво рассматривал. А потом, как насмотрелся, и говорит:
– Ну, наконе-е-е-е-ец-то! Догадалис-с-сь! А то мы тут в вас верить уже почти перестали. Уже с тысячу лет как перестали. А этот, смотри-ка ты, догадался! Догадался, как можно контрамарку в наши пенаты заполучить. Ай, молодца!
Сказал так, взглядом подобрел и Аштавару по худенькой спине массивной ладошкой хорошо откормленного божества похлопал. Так похлопал, что тот поначалу на колени припал, но быстренько на ноги подскочил и радостной улыбкой сквозь кучерявую бороду во все зубы засверкал. А Шива знай себе продолжает:
– И как ты, проныра этакая, сообразил, что нужно мозгу кислородный укорот дать? Что, – говорит, – ракалия ты продувная, такого учудил для того, чтобы со своим непосредственным начальством увидеться? Небось, – говорит, – голову в бочке с огуречным рассолом наподольше притопил? Или, может быть, дыхание старательно задержал, личиком в пуховую подушку как следует уткнувшись? Или, сознайся-таки, ты прямо сейчас в аутоэротическом удушении сладостные конвульсии организмом вытворяешь, будучи в стенном шкафу на галстуке за шею подвешенным? А?
Посмотрел на Аштавару еще внимательно, добрыми глазами улыбнулся и, ответа не дожидаясь, сообщил:
– Да, собственно, брат-йог, и неважно это на самом-то деле. Пришел и пришел. Смог и смог. Рассказывай, за каким таким рожном приперся и уважаемых божеств от решающей турнирной партии своим недоразумением отвлекаешь?
Поначалу йог наш растерялся, конечно же. Ну откуда он знать мог, что именно сегодня слону такая удачная банка подвернется и он своим седалищем чрезвычайно важные знания в аюрведическую науку привнесет? Не знал, конечно же, а потому и не подготовился. Не припас нужного количества вопросов и пожеланий, с какими непосредственно к САМОМУ обращаться следует. И потому стоял Аштавара, ножками священные небеса попирал и стеснительно помалкивал. Думал усиленно, о чем бы таком спросить, чтобы с ответами к нему просветление чрезвычайное пришло и его на всю оставшуюся жизнь хватило. Но от неожиданности незапланированной встречи найти ничего разумного для вопрошания не смог, кроме как разве что того самого просветления в чистом виде прямым текстом вымолить.
– Ты, – говорит, – великий Шива, все знаешь, все умеешь, всем повелеваешь, а потому, будь другом, не откажи и дай мне вот прямо теперь просветление, про которое мы там, на Земле-матушке, уже который год всем йоговым сообществом мечтаем, но достигнуть никак не можем.