На мое справедливое замечание о том, что три плюс три – это шесть, а никак не пять, продавец укоризненно покачал головой и напомнил мне народную присказку: «Одной больше, одной меньше», финализировав народную мудрость логическим заключением о том, что «больше» – это завсегда лучше, чем «меньше». На мой же вопрос: «А зачем мне три разборных, если и на одной можно разнообразные веса микроблинчиками комбинировать?» – продавец поведал, что одной парой только неумелые любители занимаются и у серьезных качков гантелей не меньше восьми пар бывает. Так уж во всем мире повелось. Положено так… Ну, положено так положено. Я же всего шесть беру. Я же не Маркус Рюль какой-нибудь, мне и шестью незазорно будет. Между тем мальчик продающий, мою податливость окончательно рассмотрев, решил, видимо, пятилетку за полчаса выполнить и с горящим зраком сообщил, что мне как человеку, которому в самом скором времени в замечательного Аполлона Бельведерского превратиться предстоит, для скорейшего достижения искомого результата нужно еще кое-что прикупить.
В «еще кое-что», по его мнению, должны были войти:
• специальная подставка для штанг и гантелей – две штуки;
• шведская стенка с турником – желательно тоже две, но если я жлоб и сам себя не люблю, можно обойтись и одной;
• лавочка для имитации ходьбы по ступеням – так уж и быть, одна штука;
• беговая дорожка – понятное дело, одна;
• грузоблочный тренажер со множеством тросиков и утяжелителей – всего-навсего один, потому как половинками они не продаются;
• специальные бутылочки для пития спортивного – не менее десятка;
• спортивные трусики, маечки, носочки – в неизмеримом количестве;
• и как вишенка на тортике – годовой запас протеиновых батончиков со вкусом ежевики и какао.
Вкус какао мне, конечно, нравится, но вот к ежевике я совершенно хладнокровен. Не очень-то я эту ежевику люблю, если честно. А потому, мозгом, задремавшим было в сладких мечтаниях о великом спортивном будущем, со всего размаху с неприятной ежевикой столкнувшись, я быстренько в себя пришел и решительно от предлагаемого «еще кое-чего» отказался. Указал продавцу, малость расстроившемуся, что заворачивать будем только штанги с гирями и гантелями и что лишнего мне отродясь не нужно было.
Продавец, промычав что-то типа: «Ну мы все равно вам рады…», полез в нагромождение спортивного железа и только что мне запроданное ближе к центральному проходу подтаскивать да подкатывать начал. Трудился он достаточно долго, потому как и выбрано было в изрядном количестве, и весило выбранное вполне себе внушительно. Через полчаса у обочины центральной аллеи магазина скопилась большая куча разнокалиберного железа, предусмотрительно сложенного у большущей штанги, предназначенной мне в покупки, каковая, к продавцовому счастью, еще до моего визита у самого края стального поля располагалась.
Взвесив на глаз все это великолепие, я, памятуя обещание продавца аж до самого автомобиля все, мною купленное, дотащить, эту самую процедуру ему проделать и предложил. Тут с продавца прежний оптимизм схлынул. Он, бедолага, и без того, в стальных залежах битый час ковыряясь, подустал малость, а тут еще и до лифта все это тащить! А потом и до автомобиля… Эдак совершенно из сил выбиться можно и все здоровье ради родного магазина ни за грош растерять! Так себе перспективка. По глазам его было видно, что здоровье он если и готов растерять, то за гораздо большую сумму, нежели указанный грош, но суммы такой я не предлагал, а родное предприятие таких денег ему никогда не платило. Понимая, что поступает против всяких правил и напрочь рушит данное им же обещание самолично все до лифта дотащить, а там еще и в машину погрузить, он таки превозмог себя и сдавленным голосом попросил моей помощи. Ну а поскольку я человек сердобольный и слабым продавцам в критические моменты их жизни отказывать не привыкший, пришлось мне упражнения с тяжестями значительно раньше запланированного времени начинать.
И если с гантелями, гирьками и прочей мелочью особых проблем при переноске в лифт не возникло, потому как ухватистые они и весят не так уж и много, то с большой штангой, которая мне особенно приглянулась, транспортные проблемы все ж таки случились. Это у Вовы Торсуева, когда он человекоподобным Электроником прикидывался, полноразмерную штангу от пола одной рукой играючи отрывать получалось. И не просто так, на плечо закинуть и потом от непомерной тяжести набок заваливаться и хрипло о пощаде просить, нет. Он же тогда, вот ведь истинная мощь, спокойненько так: «Куда ставить-то?!» – спросил. И ведь поставил. Отнес, прогулочным шагом дефилируя, и в уголок, чтоб не мешала никому, пристроил. Только блины тяжеленные друг об друга звякнули. Но я-то не Вова Торсуев и уж тем более не Электроник. Мне же такие тяжести поднимать еще не положено. Это, может быть, месяца через два, когда я невероятных успехов в тяжелой атлетике, конечно же, достигну, мышечную массу не хуже, чем у Арнольда Шварценеггера, наберу и штангу с улыбочкой на лице от груди не меньше тысячи раз за подход толкать буду, вот тогда да, тогда смогу. Тогда меня точно не остановить будет. И уж тогда-то я точно и пофактурнее мальчика в спортивных трусах выглядеть стану, да и штанга у меня на плече как минимум в три раза поболее Вовиной окажется.
А пока что нет, пока что штангу целиковую тащить меня не заставишь.
Не готовый я еще к этому. Даже если в нее, в штангу эту, на другом конце энергичный продавец вцепится и, фотокарточкой от натуги багровея, мне ее к лифту тащить поможет, я все равно не смогу и скромно от такого удовольствия откажусь. А продавец, вот ведь парень ответственный, в то время, пока я о своей немощности мысленно рассуждал, в штангу таки вцепился и в попытке утащить ее, как и положено, физией багровел старательно. Изо всех сил, нужно отдать должное, старался. Но так как я заранее знал, что не пришло еще мое время, и на своем конце штанги в процессе не участвовал, дабы спину, еще в тренировках не закаленную, не сорвать, усердный продавец, почитай, один только и работал над тем, чтоб два центнера железа к лифту переместились.
Я же, для того чтобы в процессе все-таки поучаствовать, самоотверженно принял на себя самую тяжелую часть работы. Я командовал. Командовал и руководил, а потому исключительно в этих целях за свою часть блестящего грифа придерживался. Это чтобы в нужный и ответственный момент штангу в правильном направлении зарулить. По полу ее волочь, кряхтя и поминутно штанговую маму поминая, это одно дело, это всякий сможет, а вот рулить ею в правильном направлении куда как ответственнее. А ну как из-за неграмотного руководства и неумелого управления заедет штанга в отдел женского белья или, того хуже, в кассу врежется? Это же визг и ужас! Это же финансовая катастрофа! А кто виноват будет? Да тот виноват будет, кто рулил-рулил, да не вырулил. Так что помощнику моему, спортивной торговлей в виде продавца предоставленному, почитай, самая простая часть работы досталась: тащи себе да тащи, никакого горя и груза ответственности не зная. Красота же!
Но он, вот ведь несознательный какой, тащил очень недолго. Мы с ним и на три метра в сторону лифта не сдвинулись. Максимум на один. Ну а потом через метр он заглох. Сел этот докер от спортивной индустрии на штанговые блины со своей стороны, ручки натруженные почти до самого пола свесил и, кажется мне, изо всех сил не умереть постарался. И ведь так усердно постарался, что у него получилось. Сидит себе живехонький, личиком взмокшим все оттенки алого на пути к привычному розовому проходит и даже самостоятельно дышит. Дышит, и по нему видно, что что-то там такое в своей голове думает. Мыслит! Ну, то, что он в своей голове про меня исключительно ненормативную лексику мылит, и так без всякого переводчика с человеческого мимического понятно было, но что-то еще в его голове, ко мне лишь косвенное отношение имеющее, в тот момент вертелось.
Однозначно первый закон торговли «Покупатель всегда прав!» вертелся, а иначе он бы весь словарь своих мыслей обо мне вслух во всеуслышанье выдал. А еще, я так думаю, схема эвакуации в чрезвычайных ситуациях ему явилась, отчего он во все стороны головой в поисках ближайшего выхода усердно вертеть начал, потому как, видимо, спастись захотел чрезвычайно. Однако, не найдя выхода, он, и это я понял по его дальнейшим действиям, явил своему внутреннему взору инструкцию по пользованию штангой. В инструкции той почти сразу за пунктами о том, что штанга – это объект повышенной травмоопасности и что в стиральной машинке ее стирать нежелательно, черным по белому было прописано, что сие изделие тяжелой промышленности в целях транспортировки и компактного хранения можно и нужно разбирать на составные части. И даже схемка наглядная прилагалась, где с хорошим художественным вкусом было тщательно прорисовано, в каком месте и какую гайку следует открутить, чтобы ломоподобный гриф от круглых блинов отключился. И так эта замечательная штанга разбирается, что каждую отдельную часть и нести удобно, и купить по отдельности возможным представляется.
Купить по отдельности уже не получилось бы, потому как я за всю штангу уже целиком заплатил. По той же причине не донести ее до моей машины всю без остатка вариантов также не было. Ну, разве что деньги мне назад вернуть. А где вы такое видели, чтобы добропорядочная Торговля с доверчивого гражданина деньги сначала получала, а потом вот так вот запросто ни с того ни с сего брала и возвращала? Да ни в жизнь! Продавец или менеджер какой, если он невзначай пупок надорвет или позвоночник, упаси, конечно же, Боже, в трех местах искривит, так в этом же ничего страшного для Торговли нету. Ну, если честно, немножечко страшного, конечно же, есть. Менеджер же – он не то чтобы совсем бесплатный, ему же худо-бедно платить приходится, а это, как ни крути, завсегда убытки. И оттого оно, может быть, даже и лучше, если менеджер из-за непомерной тяжести бытия на Торговлю обидится и в другое место жить и работать пойдет. Оно, может быть, даже и экономия. А вот если ты замечательные деньги, уже полученные и поглубже в кассу упрятанные, взял да и вернул, так какая же тут экономия? Это же не убыток даже! Это уже целая трагедия с разорением! А разорения Торговля себе никак позволить не может и потому деньги покупателям возвращает с трудом и неохотно. И то если к ней, к Торговле этой, заряженный револьвер приставить. А по-другому совершенно никак.