Ну, двадцать так двадцать… Я сильно спорить не стал.
Я, если честно, вообще спорить не стал. Поинтересовался только, а почему, собственно, у нас в стране, где еще дорогой товарищ Менделеев, на своем посту начальника Палаты мер и весов сидючи, всю Россию-матушку с фунтов да аршинов на метры и сантиметры перевел, такая никчемная единица измерения, как дюйм, при продаже таких прекрасных вещей используется. Тут продавцы, которым, видимо, до того таких вопросов никто не задавал и в подробностях не расспрашивал, встали на паузу и где-то в глубине мозга усиленно ответ искать начали. Ну ведь не оставишь же ты уважаемого покупателя неудовлетворенным и неинформированным. Не положено так! В конце концов один из них, который, по всей видимости, в школе малость получше учился, глазом просиял и радостно сообщил: «Китай!»
– Велосипед-то китайский, – пояснил он мне. – В дружественной нам КНР усердными рабочими в неустанных трудах произведенный, а значит что? А значит, и страна другая, и длина другой быть полное право имеет. Очень даже другой длина может быть! – торжественно закончил он.
Тот факт, что длина другой может быть, я оспаривать не стал. Я с этим согласился, потому как физиологи всего мира давно уже доказали, что у дружественного китайского народонаселения длина другая. Доказали, и потому с этим фактом давно никто не спорит. Но вот при чем тут дюймы, для меня по-прежнему непонятным оставалось. Если уж на то пошло, то размеры чистокровно китайского велосипеда в исконно китайских инях, цунях и фэнях измерять следует и дюймы тут все равно чужеродным недоразумением звучат. Продавцы мои, в дополнение к знаниям, в школе недополученным, про фэни, цуни и ли от меня послушав, синхронно сглотнули и хором спросили, буду ли я велосипед брать.
Брать я еще не готов был, потому как некоторый дефицит информации в организме по-прежнему ощущал. Нет, ну с дюймами, сантиметрами и иными типоразмерами мне более-менее все понятно стало. Да и к цифре «двадцать» я лично никаких претензий не имею. Двадцать так двадцать, давайте уже вашу раму. Но только так давайте, чтоб к ней руль был прикручен. И колеса. Колеса обязательно! Их вообще никак не меньше двух должно быть. На одном мне ездить несподручно будет, а потому обязательно два волоките.
И тут эти двое, из числительно-измерительного забытья вернувшись и от моего указания нести взбодрившись, вместо того чтобы за моим милым велосипедиком опрометью кинуться, заулыбались радостно, в ладошки моему выбору зааплодировали. Зааплодировали, ни на сантиметр в сторону складских запасов не сдвинулись и меня хором спрашивают: «А вам, дорогой вы наш Игорь Семёнович, какого типа велосипед сейчас хотелось бы?» Тут уже у меня культурный шок случился. Что, блин, значит: какого типа?! У вас их тут что, больше одного? У вас тут что, еще и трициклы с моноциклами в продаже имеются? Так даже и те, которые исключительно для клоунов в цирке сделаны, все равно велосипедами называются. Без всякой дополнительной типизации. Педали есть? Есть. Седло, которое больше на затупившийся кол похоже, наличествует? Обязательно. Мотора, который вместо тебя заднее колесо за цепь тянуть станет, нетути? Еще как нетути! Ну, значит, все, значит, велосипед. И как ни крути, тут новый тип придумать сложно. Разве что крылья к нему приделать. Так однажды сообразительный американец Стюарт Уинслоу аж в 1904 году сделать попытался. Мало чего хорошего тогда вышло. Нет, ну народ тогда, конечно, зрелищу порадовался и поржал громко, но дальше, чем крыло о кочку разбитое, дело так и не пошло. Не взмыл американский изобретатель в безграничные небеса. Всего-то полтора метра и пролетел, пока носом в земную поверхность не приземлился. Так что, дорогие товарищи продавцы, чего вы мне тут голову морочите и про какие-то типы велосипедов спрашиваете?
В общем, рассердили они меня маленечко.
Но оказалось, что таки нет. Оказалось, что таки да, есть у велосипедов и виды, и подвиды, и вообще градации всяческие, в которых разобраться можно, только докторскую степень имея или сорок шесть лет продавцом велосипедов отработав. У этих же на двоих, по всей видимости, не больше полутора лет рабочего стажа наскреблось, и потому они мне лишь про основные виды велотехники рассказали. Хотя и этих основных мне вполне хватило на то, чтоб понять, что наука у нас ой-ой-ой как далеко вперед шагнула. Напридумывала, оказывается, наука превеликое множество сортов и разновидностей двухколесных машин.
Тут тебе и шоссейные аппараты, стройные и поджарые, как гончие собаки у Собакевича. На таком по шоссе, а это из его названия следует, мчаться можно не оборачиваясь аж до самого города Пекина, и нигде тебе преград не будет!
Тут тебе и фэтбайки иностранно названные. У этих колеса такие, будто их у грузовика торговой марки КамАЗ позаимствовали и к несчастному велосипеду силком прикрутили. Для чего такие, ума не приложу. Может, по болотам и прочей хляби кататься? Не знаю…
Тут тебе и круизеры с чопперами, у которых рамы так замечательно выгнуты, что на них и дама в широкой юбке, если ей такая блажь в голову взбредет, прокатиться сможет, и дяденька солидный совершенно спокойно с важным видом по парковым аллеям в неспешных променадах наслаждаться будет.
Мне же, однако, самый обычный, тот, который они городским назвали, больше всех остальных глянулся. Напоминал он своей бесхитростностью советский велосипед «Урал», который когда-то в моем розовом детстве мне отцом со словами: «Иди катайся, только не мешай» – дарован был. Тот, конечно, таким блестящим лаком похвалиться не мог, но служил исправно и погиб лишь после того, как по нему, совершенно случайно на проезжей части забытому, неспешно проехался грузовик, груженный битым кирпичом. Нахлынувшие воспоминания согрели душу, и я, желая хоть иногда возвращаться в светлое прошлое, предположил, что именно этот, городской, мне очень сильно подходит.
Но тут эти двое моему предпочтению противиться начали и убедили-таки меня от своего выбора немедленно отказаться, тем аргументировав, что такому солидному человеку, как я, городская покатушка, на которой дедушки за хлебушком в булочную ездят, никак подойти не может. А оно и верно, в булочную я не езжу, потому как за меня этот процесс благоверная совершает, а дедушкой выглядеть мне еще не хотелось бы. Ну, может быть, чуть позже, лет через тридцать… Потому, с грустью оборачиваясь на современное воплощение приснопамятного «Урала», побрел я вслед за ними туда, где, как они в два голоса меня уверили, хранится именно то, что мне нужно.
Тем, что мне нужно, оказался горный велосипед. Горный! Вы только вдумайтесь, товарищи дорогие, – горный! Ну то есть, если по названию судить, для езды по Эльбрусам и Килиманджарам предназначенный. На мой вопрос об их серьезности и психологическом здоровье торговый дуэт дружно закивал и затараторил технические характеристики этого славного творения, а также статистику продаж за последние девятнадцать месяцев, каковую они помнили назубок. Ну а потому как их было двое, успехи в спортивной торговле и богатый перечень велосипедных звездочек, тросиков и цепей лились на мою несчастную голову с двух сторон одновременно в богатом стереофоническом эффекте.
Немного напрягшись и сосредоточившись, я уловил, что скоростей на этом славном изделии сильно больше, чем у спортивного «Феррари» – аж тридцать, а амортизаторы намного лучше и мягче, чем у хваленого «Бентли», известного плавностью своего хода. Продавцы уверяли, что на таких амортизаторах можно с разгона нырять в овраги и горные ущелья, но при этом ни вам, ни вашему велосипеду совершенно никакого вреда не случится. Настолько это замечательные амортизаторы. Маркетинговые же данные, статистикой продаж подтвержденные, четко указывали на то, что желающих сигануть в овраг на тридцатой скорости в два раза больше, чем поклонников просто по шоссе на банальном круизере прогуляться, и в сто раз больше, чем любителей на грузовой трехколеске по родным просторам продефилировать. Соотношение между любителями горных прогулок и поклонниками катания на цирковом одноколеснике измерялось тысячами, и цифру эту восторженные продавцы произносили с придыханием, широко распахнув глаза. В общем, так выходило, что из всех велосипедов, проданных за недавние десять лет, эти самые, горные, в общей массе велосипедной выручки заняли добрую половину.
И тут, друзья мои, я еще один раз глубоко в мысли погрузился.
Вот вы только представьте – половину! Не четверть и даже не треть какую-то неразумную. Половину! Это что же такое с ландшафтом в нашем родном Подмосковье творится, что для прогулок велосипедных обязательно горная машина требуется? Где тут у нас пики, в облака уходящие, и ущелья, Землю-матушку до самого центра раскалывающие? Где тут у нас тропы извилистые, по отвесным склонам проложенные, и зачем вообще кому-то по таким тропам на велосипеде ездить нужно? Да нету вроде у нас такого ландшафта. Отродясь не бывало. Хотя, может быть, где и есть и просто ты, Семёныч, о том ничего не знаешь, но при этом вопросы глупые задаешь? Вот ведь согласился же весь образованный люд, географию назубок знающий, что, даже при всей спорности такого утверждения, Москва все-таки портом семи морей является? Согласился и радостно об этом при любом удобном случае вспоминает. Типа: «Добро пожаловать, гости дорогие, в столицу нашей Родины, город-герой Москву! Средоточие всех мечт человеческих, а также порт всех без исключения морей, каковые на поверхности земного шара в данный момент присутствуют. То есть семи». Приветствуют так «понаехавших», а сами в воображении своем рисуют, что Индийский океан к столице где-то в районе Южного Бутова уже присовокупился и в населенном пункте Щербинка на своей поверхности гудящий порт титанического масштаба расположил.
Или вот еще пример.
Никто же спорить не станет, что Москва – это такое удивительное и потрясающее место, что в нем гранитные бордюры вдоль дорог за одну зиму в хлам изнашиваются и их ежегодно обязательно менять требуется? Не станет, потому как и впрямь изнашиваются, сердешные, и оттого местное начальство со всем тщанием и заботой о местных жителях меняет эти бордюры, а по-простому поребрики, практически ежегодно. То на бетонные заменят, а то и их, из никчемного искусственного материала отлитых, на натуральный гранит поменяют. С гранитом-то оно как-то посолиднее будет, ну согласитесь. В общем, чудесен край наш и загадочен. Так что вполне себе может так случиться, что гор со скалами, в небо упирающимися, в Подмосковье побольше, чем в Гималаях, найдется. Просто поискать нужно как следует, а не критику бездумную на головы совершенно честных людей наводить. Оттого, наверное, и нужен местному населению горный велосипед больше, чем свежий воздух.