Ну да ладно, ищут, стало быть, дальше. На третьем часу поисков дверной замок в квартире Толика все-таки не выдержал настойчивых постукиваний поисковой группы «Толян». То ли оттого, что стучались изрядно долго, то ли по причине того, что стучались уже ногами и с разбегу. Втроем. Одновременно. Ну вот, замок-то и не выдержал. Сломался, перестав удерживать дверь, каковая, конечно же, широко распахнулась. И ровно в тот же миг задача всей поисковой операции выполнилась примерно на пятьдесят процентов – Толик нашелся. Нашелся он крепко спящим, поскольку вчерашняя коллекция алкоголя, внедренная в организм Толика, могла бы слона убить с легкостью, но закаленного Толика всего лишь на сон сморила. Сон получился крепким и продолжительным. Очень продолжительным и чрезвычайно крепким. В крепости его сна мощный прибой рвущихся в дверь коллег слышался Толику каким-то неназойливым, отдаленным пощелкиванием испанских кастаньет в тот момент, когда он, Толик, находился в приятственном времяпрепровождении с Ланой Роудс. И, стало быть, на это недоразумение с робким поскребыванием в дверь отвлекаться не нужно и просыпаться вовсе необязательно. Ну он и не просыпался.
От стуков в дверь он не просыпался, но от стуков в него, Толика, проснуться-таки пришлось. По той причине пришлось, что в ночи до горизонтального положения дотащилась лишь верхняя половина Толика. Нижняя же часть его организма, не добравшись до поверхности матраса, сформировала из Толика правильный уголок в девяносто градусов, надежно упершись коленями в прикроватный коврик и предоставив стороннему наблюдателю великолепный шанс пнуть Толика в самую серединку организма. Рассерженные утомительным и непродуктивным времяпрепровождением поисковики так и поступили. Я вам больше скажу, они так по очереди и многократно поступили. И поступали так до тех пор, пока Толик не вырвался из объятий Морфея и, оторвав всклокоченную голову от слюнявого пятна на матрасе, оглядев мутным взглядом присутствующих, не поинтересовался причиной их столь раннего визита к нему, спросив: «Че, блин, за хрень?!» После сорока минут настойчивых попыток расспросить его про автомат Толик сообщил, что автомат ему сейчас не нужен вовсе и коллеги могут не напрягаться и ему эту ненужную железку не предлагать, а вот вместо автомата пивка бы ему сейчас очень даже не повредило. В конце концов посольский электрик, проведший вчерашний вечер примерно в том же аллюре, что и Толик, а потому тоже о пиве мечтавший, абсурдности ситуации не выдержал и, схватив Толика за шею, потребовал ответа на вопрос: «Куда ствол дел, лишенец?»
И что вы себе думаете? Значительная часть вооружений Республики Гана была найдена! Но отнюдь не озарениями памяти Толика, вызванными частичным удушением дружественно настроенного к нему электрика. Отнюдь. Просто во второй группе поисково-спасательной операции кто-то предложил осмотреть «Вольво» снизу, поскольку «у этого дурака ума хватит и к днищу в случае чего приконопатить». И оказалось, что под машиной есть смотровая яма! Вот в ней-то – о, чудо! – автомат как раз таки мирно и покоился, причем при простом заглядывании под машину не визуализировался, потому как со стороны под машиной ямы было не увидеть. Каким образом Толик его туда вчера запихнул, размышлять не стали и поспешили автомат ганскому военному вернуть. Тот ото сна на лавочке отошел, удивился тому, что так быстро отыскали, и, улыбнувшись в сорок восемь жемчужно-белых зубов, сказал, что он уже пойдет, а ноту протеста и порвать можно, потому как у ганского правительства по вопросу вооружений к Российской Федерации претензий больше не имеется. Ноту посол порвал и, будучи человеком интеллигентным и всесторонне воспитанным, вместо трех сотен слов на русском матерном просто назвал Толю «пьяным недоразумением» и лишил годовой премии.
Это я к чему вам сейчас такую историю рассказал, друзья мои? Она же не про Толика вовсе. Она про то, чтоб вы понимали, что ко всем остальным прелестям географической и природной привлекательности Ганы можно, ни минуты не сомневаясь, приложить удивительное добродушие и терпеливость коренного народонаселения, к которому, сгорая от нетерпения, наши друзья всеми силами рвались.
Глава 4
По прибытии в вожделенную страну назначения начали парни обустраиваться и вить гнездо с таким усердием, будто прибыли сюда на веки вечные и покидать теплые объятия Ганы не собираются совсем. Невысокая стоимость аренды жилья и изрядное количество наличности, вырученное Дмитрием при реализации «чрезвычайно успешных бизнес-проектов», позволили взять в наём на длительный срок хороший двухэтажный коттедж, расположенный практически в центре столицы, и нанять прислужника с удивительно коротким именем Яо. Решив вопрос с местом обитания и, осознавая, что деньги пока есть, концессионеры окунулись в неспешные поиски применения своих талантов на невозделанных пока еще нивах.
Идей в их светлых головах было множество, но в случаях практической реализации каждой из них парни сталкивались с тем, что Гана – это вовсе не Россия и тут принципиально другие подходы требуются. К примеру, прогулявшись по центральному рынку Макола, парни с удивлением обнаружили, что в развитии малого, но абсолютно частного бизнеса Гана хорошо продвинулась по эволюционной линейке. Сотни, а может быть, и тысячи магазинов, магазинчиков и просто прилавков, сколоченных из нестроганых досок, раскинувшись на территории в пару квадратных километров, предлагали товары самые разнообразные. От швейцарских часов и хрустальных люстр, не уступающих светильникам Большого театра, до резиновых тапок, пошитых из старых автомобильных покрышек тут же на рынке, и порционной синьки, завернутой в малюсенькие целлофановые пакетики. Продавцов на том рынке было ровно столько же, сколько и покупателей, но торговля, однако же, шла. Вот состоятельный индус с гордым видом набоба провинции Мадрас оплачивает шикарный костюм-тройку в магазине пака-мусульманина, будто бы совершенно позабыв о распрях, проистекающих на их родном континенте. Или вот дородная мать семейства в заботе о пропитании того самого семейства закупает неимоверное количество всяческой снеди, аккуратно укладывая все это в алюминиевый таз, размерами чуть меньшими, нежели чаша фонтана «Дружба народов» на ВДНХ. И самое интересное, что она потом, загрузив этот кузов БелАЗа доверху с горкой, даже не крякнув, водрузит себе эти полторы тонны на голову и с осанкой княгини Ольги потащит это все домой, по пути останавливаясь на долгие разговоры с соседями, подругами и просто незнакомыми людьми. Поставь такой тазик на мою голову, к примеру, уже через несколько секунд у меня было бы три-четыре компрессионных перелома позвоночника, а этой хоть бы хны. Знай себе весело болтает с каждым встречным и закупленное домой транспортирует. Или вот какой-то ободранный жизнью индивид у груды секонд-хенда, сваленной прямо на обочину проезжей части, с азартом выискивает себе новые шорты, примеряя каждый найденный вариант на свое жилистое и изрядно немытое тело, совершенно не смущаясь тем, что в промежутках между примерками он своим голым задом демонстрирует всему миру полное небрежение к нормам морали и ношению нижнего белья. В общем, удивительное место, в котором дух свободного предпринимательства и энергия жизни били мощной струей, а неимоверное количество заношенных и выцветших ганских денег перетекало из рук в руки с самого раннего утра и до самого позднего вечера.
И при всем при этом, даже наметанными взглядами парней, ну никак не визуализировались скучающего вида товарищи, слоняющиеся по рынку в спортивных штанах и кожаных куртках, каковых в своем чреве тогда содержал любой российский рынок. Любой. Будь то базар продовольственной снеди, вещевой рынок, больше походящий на выставку достижений китайской кооперативной промышленности, или даже серьезная площадка, торгующая иномарками и запасными частями к ним. В задачу этих парней входило не столько поддержание порядка на вверенной территории, сколько планомерные поборы с каждого торгующего, которые завуалированно назывались «страховкой». Страховкой от «случайного» возгорания торговой точки или, что еще страшнее и мерзопакостнее, «случайного» избиения за просроченный платеж этой самой «страховки». В кругу же себе подобных, насмотревшись «Крестного отца» и краем уха наслушавшись об уголовных «понятиях», такие топтуны считали себя «семьей» и предпочитали называться «братвой». Торговое сообщество время от времени, изрядно устав от постоянных поборов и приободрившись в коллективной решимости, таких баскаков било нещадно, зачастую отправляя их в травматологию на продолжительный срок. А сотрудники милиции в желании премию со звездой на погон получить либо по причине того, что вовремя им дольку не занесли, отлавливали таких «романтиков с большой дороги», стараясь впаять узколобому бандиту статью 77 УК РСФСР. В общем, при всей обманчивой видимости простоты бытия рыночных бомбил сытая и обеспеченная вольница была мероприятием рискованным и имела все предпосылки завершится трагически и в чрезвычайно сжатые сроки. Вот как раз таких персонажей на рынке Макола парни, как ни старались, но ни разу не усмотрели.
Увидев широкие потоки денег, но при этом не увидев спортивных бычков с остриженными головами, методом наилучшего и наибыстрейшего обеспечения финансовой независимости парни сочли самый обычный рэкет. Дмитрий в этом вопросе обладал глубокими теоретическими и практическими познаниями, а Слон вполне мог обеспечить мышечную часть мероприятия. «Заживем, брат!» – провозгласил Димитрий и уже совсем было изготовился завтра Слона на первый промысел по «разводу лохов» вывести. Однако Слон, по окончании службы в армии занимавшийся чем угодно, но исключительно не противоречащим уложениям Уголовного кодекса и КоАП России, а также обладавший должной долей критического мышления, предположил: «Заметут. Как Бог свят, заметут!» И заметут по той простой причине, что два белых хлопчика, настойчиво требующих платы «за воздух» среди исключительно чернокожего торгового персонала, согласитесь, внимание к себе привлекут мгновенно, и потом в полиции, которая в Гане все-таки была, доказывать, что «да не я это был», не выйдет совершенно. Дима пару минут подумал и решил, что резон в доводах Слона есть, а в тюрьму присесть всего через пару недель по прибытии совсем не хотелось бы. На этом идея о силовом отъеме денег у местного населения почила в Бозе и уже более никогда не появлялась.