— Это они имеют в виду меня.
Она рассмеялась.
И вдруг погас свет.
— Что это? — сказала в темноте Ирина.
— Ума не приложу. Где у нас свечка?
В это время зазвонил телефон.
Борис нашел трубку.
— Борис Николаевич, — раздался оттуда бодрый голос Борща, — не волнуйтесь. Мы у вас отключили свет. Завтра отключим воду. А послезавра — канализацию. Это необходимо! Вы не обижаетесь?
— Не обижаюсь, — ответил он и положил трубку.
Они сидели в темноте и молчали.
— А знаешь, Боря, — сказала Ирина, — во всей этой заразе что‑то есть.
— Что? — поинтересовался он.
— Что я впервые в жизни говорю правду и ничего не боюсь, — сказала она.
Тут в дверь постучали.
Ирина встала со свечой и пошла к двери. На пороге было двое, — один бородат, с пышной копной давно немытых волос. У другого нельзя было понять, мыты они или нет — он был лыс.
— Добрый вечер, — сказал бородатый, — мы из общества «Русь святая».
— Присаживайтесь, — Борис пододвинул стулья.
— Благодарствуем, — сказал бородатый, сильно окая, — «Русь Сятая» хотела бы обменяться платформами с «Набатом».
— Ради Бога, — согласился Борис, — вас что именно интересует?
— Мы царисты, — низким голосом сообщил лысый, — вы за монархию?
— Не совсем, — признался Сокол.
— Вы не за батюшку — царя? — искренне удивился бородатый.
— Да как вам сказать, — Борис начал заикаться.
— И не за матушку — царицу? — удивление бородатого нарастало.
— Нет, нет, — отступал Сокол, — ни за матушку, ни за батюшку.
Представители «Русь святая» несколько растерялись.
— А за кого же вы? — спросил лысый, — Кому вы, простите ради Бога, передадите власть?
Борис несколько растерялся. Он думал, что его лозунг «Вся власть элите» был известен всем. Но, видимо, «Русь святая» была исключением.
— Шустер в изгнании, — начал он, — Аймла с Гурамишвили тоже. Какая власть?
— Ту, которую все мы скоро возьмем. Кому вы ее собираетесь передать? Говорите честно. Как на духу! Неужели опять жидам?!!
В его словах был ужас.
— Нет, — пообещал Борис, — власть будет передана «Каасииви Виикааки».
— Ну, слава Богу, — вздохнул бородатый и поцеловал Сокола.
Борис не спал всю ночь. Он не мог понять, откуда этому дебилу был известен великий принцип «Каасииви Виикааки»…
Отпустив коня, Леви снял студию в Паки, на примерно таком же чердаке, как гений Гуревич в Париже.
Он хотел отдохнуть несколько дней от мадам, от ее Лопахина, от коней…
Он поднялся на чердак, вытащил из кармана только что полученные ключи, и открыл дверь. Но закрыть их не удалось. Чья‑то нога прижерживала двери.
Леви обернулся.
Перед ним стоял хорошо вымытый и причесанный мерзавчик в модном от Кардена костюме и улыбался.
— Уберите, пожалуйста, ногу, — попросил Леви, — вы не Гуревич, а я — не Хай, садящийся в машину.
— Вы знаете сигарного короля? — удивился незнакомец.
— Мой близкий друг…
Мерзавчик страшно обрадовался и хотел обнять Леви, но тот успел отпрянуть, и он вошел в квартиру.
— Очень рад с вами познакомиться, — произнес незнакомец и протянул свою длинную и скользкую, как белый червь, руку с «Ролексом» на запястье.
— «Шмуц и сын», — объявил он голосом, полным оптимизма.
Леви выглянул на лестничную клетку.
— Что вы там ищете? — спросил мерзавчик.
— Насколько я понимаю, сейчас должен появиться ваш папа?
Тот рассмеялся.
— Я — представитель компании. Пожары, воровство, изнасилования.
И, увидев замешательство на лице Леви, уверенно добавил: «Страховка»! Затем он раскрыл свой крокодиловой кожи чемоданчик и начал доставать какие‑то бесконечные бумаги, ручки, счетные машинки.
Потом он внимательно оглядел Леви, попросив его подняться, повернуться. Тяжело вздохнул.
— М — да, — раздумчиво произнес мерзавчик, — часто гуляете по вечерам?
— Не очень, — признался Леви, — а в чем, собственно, дело?
— Советую из дома не выходить, — таинственно произнес тот, — естественно, пока не застрахуетесь.
— От чего? — не понял Леви.
— От изнасилования, — объяснил «Шмуц» и защелкал на своем маленьком компьютере. — Вы возьмете полис 467, уплатите всего навсего 55 франков и…
— Изнасилование? — переспросил Леви. — Вы думаете, у меня есть такая возможность? Я, вроде бы, мужчина, и к тому же достаточно стар…
«Шмуц» загадочно улыбался.
— Вы себя недооцениваете, — произнес он. — Могу вас заверить — шансов много. Насилуют калек, старух — почему бы и не вас? Вы не хуже других… А так… — он вновь защелкал компьютером, — вы платите, как я сказал, 55 франков в месяц, затем выходите прогуляться по Паки — район заметьте, неспокойный, — вас насилуют, вы застрахованы, оп — и двести пятьдесят тысяч в кармане! А? Подписываем?
— Мало, — сказал Леви, — мне нужен миллион.
— Подождите, не торопитесь, будет и миллион. Мало ли что еще может случиться.
— Есть шансы? — обрадовался Леви. — Еще и какие! Скажем, наводнение. Вы платите каких‑то семьдесят франков в месяц, море выходит из берегов, вас, слава Богу, затопляет, и в кармане у вас…
Машинка опять застрекотала.
— Жаль, что в Женеве нет моря, — расстроился Леви. — Хотя, с другой стороны, какое это имеет значение? Может затопить и из крана.
— Вот именно! — обрадовался «Шмуц». — К тому же, не забывайте — у нас есть озеро. Самое большое в Европе!
— Оно, к сожалению, не выходит из берегов…
— Сегодня нет — а завтра — да! И заливает вашу квартиру. Все тонет — и что же? И вы бредете в мокрых трусах по грязным дорогам, да?
— Прекрасно, — обрадовался Леви, — как я об этом раньше не подумал… И сколько мне это даст?
— Как только вас зальет, только какой‑нибудь там цунами или там потоп и — хоп! — он сверился с машинкой, — двести тысяч в кармане!
— Меньше, чем за изнасилование?
— Разумеется. «Шмуц и сын» считают, что наводнение менее вероятно, чем изнасилование. Вы так не думаете?
— Без сомнения, — ответил Леви. — Особенно в моем случае… Что там еще у вас?
— Полис номер 88. Это самый лучший полис, самый выгодный. Вы платите всего сто франков в месяц — и можете спокойно умирать.
— Какая обида! — огорчился Леви. — Я, как назло, совершенно здоров.
— И прекрасно, — обрадовался «Шмуц». — Этот полис только для здоровых. Только для тех, кто не может просто так взять и умереть.
— Сейчас я ничего не понял, — сказал Леви, — зачем страховать от смерти тех, кто не может умереть?
Агент загадочно подмигнул.
— Всякое бывает… Сегодня вы здоровы, завтра вы начинаете выплачивать, послезавтра — бах! — и вас нету! И, — машинка защелкала, — триста тысяч в кармане! А? Как вам это нравится?
Леви подсчитал. До миллиона не хватало всего двухсот пятидесяти тысяч.
— К тому же, задорно добавил агент, — если вы погибнете в автомобильной катастрофе, то получите, — он забарабанил на машинке, — триста шестьдесят тысяч! А? Вы понимаете?
Он весь светился от удовольствия. Это была чистая радость.
— Вот это уже лучше, — сказал Леви, — но, к сожалению, у меня нет машины. Скажите, а на чужой можно погибнуть?
— К сожалению, только на своей. На чужой получите гораздо меньше. Да вы купите — мы продаем недорого.
— А то, что я не умею водить — это не помешает?
— Даже лучше! Быстрее! Сразу же садитесь за руль… не тяните… Вы меня понимаете?
— Еще и как! — воскликнул Леви.
— С вами приятно разговаривать, — улыбнулся «Шмуц», — остальным, пока объяснишь…
— Идиоты! — успокоил его Леви. — Скажите, а мог бы я сразу дважды застраховаться от смерти?
— То есть как? — не понял агент.
— Очень просто, — объяснил Леви. — Я сажусь впервые в жизни за руль, естественно, умираю от страха, от разрыва сердца, а потом уже погибаю в аварии? А?
Агент начал тереть лоб.
— К сожалению, нельзя, — объяснил он, — люди умирают только один раз.
— А вот это жаль, — опечалился Леви, — я бы не отказался несколько раз. Родился, жил, радовался, умер, вновь родился, жил, радовался…
Он замолк.
— А если я не умираю? — вдруг спросил он.
— Как, совсем?! — испугался агент.
— Ну, положим, еще лет сорок — пятьдесят?
«Шмуц» несколько огорчился. Взгляд его потускнел.
— Это плохо, — признался он, — нехорошо. На вашем месте я бы этого не делал.
— Почему? — поинтересовался Леви.
— Подумайте сами. Все эти годы вы должны будете выплачивать по сто франков в месяц, и получите ваши деньги где‑то к вашему столетнему юбилею. Что вы тогда будете с ними делать?
— Вы правы, — согласился Леви. — Конечно, лучше погибнуть сейчас и сразу же получить деньги, чем продолжать жить и получить их через полстолетия. Но учтите, — продолжал он, — до миллиона мне нехватает двести пятьдесят тысяч. Вы не могли бы мне еще что‑нибудь предложить?
«Шмуц» несколько испуганно взглянул на Леви.
— А как же? — удивился комик. — Миллион- и ни копейки меньше! Иначе я бы не стал с вами разговаривать… Итак, на что мы еще страхуемся?
— Но у меня больше ничего нет, — пробормотал агент.
— Плохо работаете, — констатировал Леви, — не удовлетворяете широкие запросы трудящихся… Могли бы вы меня застраховать от измены? Если от меня уйдет жена — я могу что‑нибудь получить?
— Вы женаты?
— Конечно, нет, — воскликнул Леви. — С чего вы взяли?! И не собираюсь… Так что вы мне дадите в случае ухода возлюбленной?..
Лицо агента вдруг чем‑то неуловимо стало напоминать лицо гегемона Семена Тимофеевича, требовавшего валюту в районнном сумасшедшем доме.
— Сто восемьдесят тысяч франков, — отчеканил он.
— Двести пятьдесят тысяч, — потребовал Леви, — и ни сантима меньше!.. Ее уход для меня будет непереносимым ударом… И не торгуйтесь!
— Но вам придется больше платить ежемесячно, — пробормотал агент, и потянулся к микрокомпьютеру.
— Можете не считать, — бросил Леви. — Я согласен. Присылайте ваши полисы!