– Нужно, чтобы кто-то регулярно дежурил рядом с ним, – сказала донья Беатрис
– Мы с отцом об этом позаботимся, – ответил дон Хоакин. – Хавьер будет под защитой.
– Вы сказали, что тот, кто напала на вашу дочь, был в маске. Как эта маска выглядела? – спросил детектив.
– Как рассказывала моя дочь, это была простая карнавальная маска зайца, больше я ничего не знаю.
– Вы где-то раньше видели такую маску?
– У нас есть кое-какие украшения для бал-маскарадов. Они хранятся в кладовой. Думаю, что такая маска там и была, – задумался дон Хоакин.
– Да, у нас была маска зайца, – подтвердила донья Беатрис. – Мы с Адрианой вместе покупали украшения, и я точно помню такую маску. Но не факт, что это была именно она.
– Нам нужно будет проверить, – сказал Монтойя, записав что-то в своей маленькой черной книжке. – Если маски не окажется в кладовой, то это только подтвердит мою теорию, что убийца – кто-то из отеля.
– Господи! – Донья Беатрис всплеснула руками. – Неужели кто-то из прислуги?!
– Или из постояльцев, – добавил дон Хоакин. – Откуда у прислуги может быть пистолет?
– Они могут свободно ходить по комнатам! Им ничего не стоит украсть у кого-нибудь пистолет. И сам подумай, постояльцы у нас – самые известные и уважаемые люди Испании, а прислуга – просто чернь из деревень. Думаю тут сразу ясно, что убийца – кто-то из персонала.
– Плохие люди есть везде, – возразил детектив. – Поверьте моему опыту. Но на всякий случай, проверим, не пропадал ли у кого пистолет. – Монтойя снова сделал пометку в своей книжке.
– Как считаете, – задумчиво произнес дон Хоакин. – Кухарку убили, потому что она что-то видела?
– Думаю, что есть такая вероятность. Она могла выйти на улицу и увидеть, как человек в маске напал на вашу дочь, она могла увидеть, куда он побежал, а может, могла узнать даже его самого. Но все-таки кое-что в этой версии не состыкуется. Если бы она видела кого-то на улице, то ее бы убили прямо там. Но ее убили в кладовой. Перетащить тело не могли, это бы не осталось незамеченным, и по всему отелю были бы размазаны следы крови. По моим предположениям, Кристина Ривас могла не столько что-то увидеть, а что-то узнать, что-то очень важное и опасное. Главный вопрос – что именно? И есть еще кое-что, что я просто не смог проигнорировать. Вы сказали, что все связано с вашей семьей, но интересно получается, что в этом деле замешана еще и семья этой кухарки. Тот официант, что спас сеньориту Альбу, был же сыном Кристины? Отчего-то мне не кажется, что все это – лишь совпадение. Если позволите, нам с агентами нужно будет расспросить персонал. Быть может, кто-то видел в тот момент что-то, что могло бы помочь нам во всем этом разобраться.
– Конечно, – согласился дон Хоакин. – Только не вздумайте расспрашивать клиентов. Что бы тут ни произошло, это не должно выбраться в широкие круги. А персонал мы заставим молчать.
– Хорошо, сеньор. Еще я бы хотел задать вопрос агенту Сиприано, – сказал детектив, поднимаясь с места и поворачиваясь к мужчине, что все это время молча стоял у двери. – Где была полиция в тот вечер, когда в отеле случились убийства?
– Так это, сеньор детектив… – замялся агент. – Про убийства ничего не говорили. Только про покушение. Нам приказано было ждать вас. Мы и не стали… Покушений на сеньоров у нас раньше не было.
– Потому что в вашей деревне сеньоров не было отродясь. Разумно, что покушений на них тоже не было! – воскликнула донья Беатрис, покрывшись красными пятнами от злости.
– Но вы должны были приехать, чтобы хотя бы создать видимость расследования. Это могло спугнуть убийцу и все могло обойтись вовсе без смертей, – отрезал детектив. – Я добьюсь того, чтобы вам сменили начальство. Ну и бардак в этих деревнях!
***
Йону было катастрофически плохо. Донья Валенсия, как только нашла его без чувств рядом с телом матери и расстегнула его рубашку, сразу же приказала кому-то сбегать до деревни за цирюльником. Врача, конечно, она не имела права звать. Врачи были привилегией господ.
От работы тут же освободили трех официантов, которым приказали нести Йона в его комнату. Его проносили через кухню, и как только работники увидели его пропитанную кровью рубашку, его бинты, что вились через всю грудь, и бледное лицо с посиневшими губами, то сразу же устыдились того, что говорили об этом юноше утром. А кто-то даже уяснил для себя простую истину – не нужно делать выводы и обсуждать то, о чем ты даже не имеешь ни малейшего представления.
Иван, разбитый горем, сидел рядом с Йоном, когда тому сделали новую повязку и вкололи еще одну дозу морфия. Сеньориту Гарсиа он в этот день даже не видел, но слышал, что с ее двоюродным братом и дядей тоже случилось горе, и понимал, что девушка сейчас тоже разбита.
Дон Мигель строго настрого запретил всей обслуге обсуждать новости, пригрозив тем, что тот, кто проболтается постояльцам, сразу же вылетит из отеля с ужасными рекомендациями. Убийство Матео прикрыли выдуманной болезнью, которой он раньше не страдал, поэтому все гости знали только то, что он умер во сне, причем тихо и спокойно.
По крылу для персонала свободно разгуливали агенты во главе с детективом и проводили расследование. Некоторые под видом постояльцев осматривали двор, и вскоре обнаружили окровавленную белую бабочку из дорогой блестящей ткани, которая могла принадлежать только какому-нибудь сеньору. Эта бабочка была тут же передана детективу, и тот посчитал, что она могла принадлежать дону Хавьеру, ведь его тело упало совсем недалеко. Кровь, конечно же, была кровью Матео.
Когда Иван, совсем обессилевший, уснул на стуле, в комнату вошли дон Мигель и молодой детектив. Лица их были очень мрачные и сосредоточенные. Сон у Ивана сняло как рукой, потому что он подумал, что у них есть очередные плохие новости.
– Эррера, – произнес дворецкий. – Детектив хочет с вами поговорить.
– Конечно, – ответил Иван, указывая детективу на стул. – Присаживайтесь.
Монтойя присел напротив юноши, а дон Мигель удалился, сказав, что если он еще понадобится, то найти его можно будет на кухне.
– Сеньор Эррера, – вкрадчиво начал детектив, смерив Ивана холодным взглядом. – У меня к вам есть вопрос. Дон Мигель сообщил мне, что вчера вы потеряли свою бабочку. Вы помните, где могли ее оставить?
– Не знаю, может, где-то в ресторане. А что?
– Дело в том, что мы с агентами осматривали место убийства вашей, так сказать, названной матери. И обнаружили там бабочку, которая принадлежит одному из официантов. Заходили ли вы вчера в кладовую? Могли ли потерять ее там?
– Нет. Я вчера не был в кладовой.
– Тогда как ваша бабочка могла оказаться там? Кстати вот она. Это же ваша бабочка? – Монтойя протянул юноше черную бабочку и, анализируя лицо Ивана, стал ждать ответ.
Иван с удивлением ее повертел в руках, рассмотрел, и, признаться, знать не знал, его это бабочка или нет. У всех официантов они одинаковые. Кто знает, кому она могла принадлежать?
– Нет, это не моя, – уверенно сказал Иван. – Я свою мог потерять в ресторане или на кухне. Но это не моя.
– Дон Мигель сказал, что в тот вечер только у вас пропала бабочка.
– Вы хотите обвинить меня в убийстве матери?! – воскликнул Иван.
– Никто вас не обвиняет. Улик на вас пока нет, если не считать эту бабочку, но все-таки я нахожу странным, что мы нашли ее в нескольких сантиметрах от тела.
– То есть вы подозреваете меня?
– Я не вижу вашего мотива. Но все-таки, скажу начистоту, я беру вас на заметку.
– Немыслимо! – закричал Иван, подскочив на ноги. – Вы думаете, я бы смог убить женщину, которая столько лет меня воспитывала, любила, как собственного сына, и стала мне настоящей матерью? Думаете, я смог бы так поступить?! Это может быть бабочка любого официанта! Да если это и моя, то её могли очень запросто поднять и подбросить в эту кладовую! Поспрашивайте обслугу и спросите у них. Они подтвердят, что я все это время работал в ресторане, пока меня не освободил дон Хавьер, чтобы присматривать за Йоном!
Слова Ивана произвели на детектива совсем другой эффект, нежели юноша ожидал. Подбросить. Так обычно говорят все преступники, и Монтойя решил для себя, что за этим официантом нужно пристально следить. Маска зайца действительно пропала из кладовой, нож был украден из кухни, и это означало, что убийца – кто-то из отеля, причём тот, кто имеет доступ практически ко всем помещениям. Детектив догадывался, что убийца из обслуги, и первая найденная улика указала на официанта. Иван с большей долей вероятности мог быть убийцей, и потому стал для Монтойи первым подозреваемым. Арестовать его, конечно, он не мог. Бабочка – это дурацкая улика, особенно, если учитывать, что рядом с кладовой в паре метров есть прачечная, где хранится еще целая куча запасных бабочек. Детектив уже просил донью Валенсию сказать, не пропадала ли бабочка оттуда, но экономка толком и не знала, сколько бабочек хранилось в запасе.
– В том то и дело, что мы с агентами уже расспросили обслугу. И два человека сказали, что вы отлучались как раз в то время, когда с улицы раздался хлопок.
– И кто такое сказал?
– Я не буду говорить.
– Вы в своем уме? Вы еще хотите сказать, что это я стрелял в сеньориту Гарсиа? Я в туалет отлучался, если вам интересно. И даже не слышал никакого хлопка. А если вам наговорила что-то Кармен, то знайте, что она моя бывшая, и она скажет хоть что, лишь бы насолить мне.
– Это была не Кармен. Есть еще кто-то из обслуги, кто вас недолюбливает? – поинтересовался детектив, потому что одним из тех людей, что сообщил ему об уходе Ивана из кухни, была как раз таки Кармен.
– Не знаю. Вроде нет. Я никому никогда не делал ничего плохого, – понуро ответил Иван, рассматривая бабочку. Она была старая, потертая и с целой застежкой. Такая могла принадлежать тому, кто долго работал в отеле, но обращался с ней довольно аккуратно. И Ивана осенило – он был не единственным, кто в тот вечер потерял бабочку.