– Даже не думай об этом, – отрезал Йон, немало удивленный таким предложением французской гостьи. – Я не буду жить за чужой счет.
– Йон, подумай хорошо. Ты сам сказал, что у тебя ничего нет. Где ты будешь жить? Они лишили тебя всего, что по праву должно принадлежать тебе! Неужели ты за это не хочешь побороться? – пыталась вразумить его Адель, даже уже не замечая, как свободно они могут друг с другом говорить.
– Я не думаю, что у меня есть шанс выиграть в борьбе с ними.
– А не надо думать. Ты попробуй хотя бы. К тому же много кто будет на твоей стороне.
– Кто, например?
– Ну мы с Альбой это точно. Думаю, донья Беатрис тоже. Возможно, Иван, он ведь твой лучший друг…
– Иван вряд ли, – перебил её Йон. – Вчера мы с ним очень мило побеседовали, и он ясно дал понять, что не желает больше со мной говорить.
– Мы сегодня с ним говорили, и надо сказать, что вел он себя очень странно. Судя по рассказам Альбы о вашей с ним дружбе, я просто не верю, что он стал относиться к тебе как-то по-другому. С ним что-то произошло. И лучше нам выяснить, что именно.
– Ты думаешь, его могли запугать? Купить его точно не могли, я уверен. Но что если его действительно запугали?! – осознал Йон, и ненависть ко всей этой семье чертовых аристократов – его семье – болезненно забурлила внутри. Как они могут вообще так обращаться со своими родными? Пусть другими, выросшими не так, как росли они, но все-таки родными. Что это за люди и где вся их человечность?
– Надо это выяснить. Будь уверен, до правды мы доберемся.
Глава 11. За отель мы ещё поборемся
Альба долго спорила с бабушкой, до хрипоты в голосе убеждала, что Йон имеет такое же право на жизнь в отеле, какое имеют все остальные Гарсиа, с красными от злости щеками она настаивала, чтобы его немедленно вернули домой и попросили у него прощения. Но донья Канделария была непреклонна, отвечая жестким тоном, что возвращать Йона она не собирается. Чем дольше они спорили, тем слабее становились аргументы женщины и тем труднее ей было сохранять свою холодную выдержку, скрывавшую под собой глубокий страх за собственную жизнь.
– Но как вы можете так поступать со своим внуком?! Это же глупо! Выгнать его за то, что он выпил! Да и не где-то на людях, как делает Лукас, а в своей комнате! – восклицала Альба, эмоционально размахивая руками.
– В своей комнате он разгромил мебель. Зачем нам нужен такой неуравновешенный владелец, который наверняка разгромит отель, когда поймёт, что он целиком и полностью принадлежит ему?
– Вы его совсем не знаете! – протестовала девушка. – Это несправедливо! Хотя бы просто позвольте ему жить тут, как и всем нам. Зачем вам его выгонять, ему же совсем некуда идти!
Донья Канделария хотела привести ещё какой-нибудь притянутый за уши аргумент, но ответить не успела, потому что в кабинет разъяренным ураганом ворвалась донья Беатрис, которая прямо с порога начала кричать:
– Как вы могли это сделать! Только что услышала, как Лукас и Хоакин глумились над Йоном в коридоре и говорили, что больше он нас не побеспокоит и что вы об этом хорошо позаботились. Как вы могли! Вы очернили память своего сына Хавьера и память мужа дона Игнасио! Надеюсь, что Бог вас за это накажет!
– Я не позволю говорить таким тоном в моем кабинете! – зарычала донья Канделария, с размаху ударив по столу. Мало ей было негодующей внучки, так ещё и наглая невестка явилась. И обе вдруг решили её обвинять и проклинать. Все-таки она владелица отеля и его временная управляющая, ко всему прочему еще и глава семьи. Не последний она здесь человек, и вправе принимать такие решения, какие по её мнению окажут благотворное влияние на отель и на всю семью. – То, что я сделала, обсуждению не подлежит. А теперь обе уходите прочь! Не желаю вас больше видеть.
– Если вы не признаете Йона снова, то его признаю я, – выставила ультиматум донья Беатрис, и это заявление заставило донью Канделарию сжаться в комок в своём кожаном кресле. Нужно было применять другую тактику, а иначе эта своевольная дама уничтожит весь отель, всю семью и саму донью Канделарию.
– Не смей! Ты не знаешь, к каким последствиям это может привести! – отчаянно воскликнула она, схватившись за сердце и притворившись, что ей плохо. Хотя, впрочем, из-за реальной угрозы эшафота ей действительно было очень паршиво. Страх за свою жизнь буквально съедал её изнутри и заставлял всеми силами хвататься за попытки себя защитить.
– Бабушка, вам нехорошо? О чем вы говорите? Какие могут быть последствия? – забеспокоилась Альба и подлетела поближе к столу.
Донья Канделария вытянула перед собой руку, мол, все в порядке, не стоит беспокоиться, и тяжело выдохнула.
– Хорошо, я расскажу все как есть, – начала говорить она. – Недавно мне пришло анонимное письмо с угрозой, в котором говорилось, что если Йон станет владельцем отеля или вообще будет здесь находиться, то мы все лишимся нашего дома, потому что тогда аноним отнесёт в полицию какие-то документы, подтверждающие, что здание отеля было получено обманом. Если так произойдёт, то мы все окажемся на улице. Я не могла этого допустить, поэтому согласилась на условия анонима – изгнание Йона в обмен на молчание о документах.
– Но… – изумленно прошептала Альба. – Разве это правда? Отель получен обманом?
– Ох, не знаю! – воскликнула донья Канделария, устало спрятав лицо в ладонях. – Зная Игнасио, я не удивлюсь, что это было действительно так.
– Но почему вы никому об этом не сказали?! – не понимала девушка. – Особенно полиции. Детектив Монтойя бы помог!
– Аноним сказал, что если полиция об этом узнает, то документы моментально будут обнародованы. Я не рискнула. И не видела другого выхода, кроме как выставить Йона. Пришлось пожертвовать одним ради спасения всех нас.
– Эти документы вообще существуют? – недоверчиво спросила донья Беатрис. – Может, их и нет вовсе, а вы ломаете жизнь этому мальчику!
– А что если есть? Тогда я бы сломала жизнь всем нам! – защищалась донья Канделария.
Есть, конечно же они есть. Они обагрены кровью невинного юноши. Но не для того я выгнала Йона, чтобы вы об этом узнали, – подумала женщина, сцепив руки в крепкий замок, чтобы не было видно, как они дрожат.
– Тогда я отправлю Йона в квартиру в Мадриде, которую Хавьер завещал Матео. Будет говорить, что он мой родственник. Поживёт там, пока мы не найдём этого анонима и не отберём у него документы. И тогда он вернётся сюда уже как Гарсиа, как законный владелец отеля.
– Не отправляйте его так далеко! – взмолилась Альба. – Он же там будет совсем один. Вдруг убийца наймёт кого-то из города, чтобы его там убить?
– А где ему жить? Здесь, в Камтадере? Здесь убийца его сможет самостоятельно достать! К тому же в Мадриде у него будут слуги, которые будут тщательно следить, чтобы в квартиру никто не пробрался. Он будет в безопасности. Еще в Мадриде живёт мой брат, я могу попросить его иногда проведывать Йона.
– А я сейчас же сделаю все, чтобы начать поиски анонима, – заверила донья Канделария. – Но знайте, то, что я сейчас вам рассказала, не должно выйти за пределы этого кабинета. Случайно оброненное слово – и мы все окажемся на улице. Поклянитесь обе!
– Да, клянёмся, – вразнобой ответили они, но каждая думала в тот момент совсем не о данной формальной клятве, а о том, как можно помочь несчастному Йону, которого кто-то почему-то очень сильно ненавидит. Аноним наверняка был связан с убийцей. А вдруг это вовсе один и тот же человек?..
Когда донья Беатрис и Альба покинули кабинет, владелица отеля тяжело выдохнула и устало откинулась на спинку кресла. Анонима, слава Богу, ей искать не нужно было, потому что никакого анонима не было вовсе. Но те документы, обнародование которых грозит потерей отеля, она и в самом деле хотела отыскать и уничтожить.
Вчера после наглого визита Хоакина донья Канделария отправилась на поиски документов в хранилище. Сначала она проверила все принадлежащие семье Гарсиа сейфы, четко понимая, что Хоакин не был настолько глуп, чтобы прятать документы там, докуда она могла легко добраться. А потому она проверила ещё и остальные сейфы, которые были арендованы клиентами. Абсолютно не стесняясь копаться в чужих тайнах, она взяла дубликаты ключей и принялась открывать все арендованные сейфы. Но, очевидно, Хоакин оказался ещё менее глупым, чтобы просить какого-нибудь гостя взять сейф на своё имя и передать ключи ему. Таким образом, выяснилось, что документов в хранилище однозначно нет.
В его комнате их тоже не нашлось – во время завтрака донья Канделария вместе с одной из служанок перевернула там все вверх дном, но ничего не нашла.
Отель слишком большой, в нем много комнат, много всяких тайников – неизвестно, куда Хоакин мог запрятать документы. Пока эти документы не найдены, вся семья находится под угрозой. Под угрозой находится и жизнь доньи Канделарии, и просто так мириться с этим женщина не могла. В голове вертелось множество вопросов. Действительно ли Хоакин был способен отправить мать на эшафот? Действительно ли мог лишить всю семью дома, если бы он достался официанту? В частности, лишить дома себя самого – пошёл бы он на это? Донья Канделария не знала, но была уверена, что порой отчаяние может заставить человека пойти на что угодно.
***
– Как-то они слишком долго говорят, – заметил Йон, поглядывая на двери отеля и надеясь, что вот-вот из них выйдет Альба. Но в течение двадцати минут она так и не показалась. Зато неожиданно показался кое-кто другой и стремительно понесся в сторону оставленного у входа автомобиля, где, притаившись, сидели Йон и Адель. Впрочем, таиться им больше не было смысла, потому что они оказались уже давно обнаружены.
Огромный кулак постучал по стеклу двери пассажирского сидения, где сидел Йон, а после пророкотал строгий голос дона Хоакина:
– Немедленно покинь автомобиль!
– Простите, но по какому праву вы выгоняете нас из машины? – встряла Адель, ловко высунув голову в открытое окно и посмотрев на дона Хоакина с вызовом.