Мартин заставил взять себя в руки и принялся выпутывать сеньора Йона из верёвок. Тот был почти без сознания и вряд ли понимал, что вокруг происходит.
– Казнь еще не началась? – спросила Эухения у Мартина. Она уже окончательно освободилась и стала помогать Мартину распутывать узлы Йона.
– Думаю, еще нет, сеньорита. Сеньоры только покинули отель.
– Мы должны туда поехать. Ты умеешь водить машину?
– Да, я научился, – гордо ответил Мартин.
– Повезешь нас туда прямо сейчас. Йон, слышишь? Мы должны отправиться на казнь, чтобы ее остановить. – Она похлопала его по бледным впалым щекам. Но Йон выглядел так плохо, что едва мог бы подняться на ноги, что уж говорить о том, чтобы куда-то отправиться. – Ему нужно воды и поесть. Помоги мне спустить его
– Конечно, сеньорита.
Мартин и Эухения, закинув руки Йона себе на плечи, потащили его по узкой лестнице вниз и с трудом вывели его через шкаф. Они сразу же усадили его в ванной комнате, умыли и прямо там накормили ужином, который Мартин должен был подать какому-то сеньору.
Йон постепенно приходил в себя. Он уже начал понимать, что происходит вокруг, хотя по-прежнему был очень слаб. Эухения, увидев, что он сам в состоянии держать вилку, вышла из ванной комнаты, а после вернулась с идеально отглаженным костюмом в руках.
– Я нашла одежду, – проговорила она. – Надень ее. И мы поедем.
– А я пока подготовлю машину, – сказал Мартин. – Я подъеду прямо к входу.
– Да, конечно, – ответила Эухения, и тот выскользнул из номера. – Йон?
– Хорошо, давай, – нехотя ответил он, глядя на костюм, который принадлежал Лукасу. Совсем не хотелось надевать его одежду, но привередничать времени не было. Из одежды на нем были только старые брюки, а не надевать ничего было просто нельзя.
Йон забрал из рук Эухении костюм, накинул от него только рубашку и брюки, и они побежали – настолько быстро, насколько это было возможно, – к автомобилю, в котором уже сидел Мартин. Наверняка по дороге они успели кого-то шокировать, но останавливаться и что-либо объяснять просто не было времени.
Мартин ехал медленно и неуверенно, и Эухения все время его подгоняла.
– Побыстрее! Мы не должны опоздать! Жизнь Ивана теперь зависит только от нас!
– Я стараюсь, сеньорита, – виновато отвечал тот, понемногу прибавляя скорость.
Йон же в это время полулежал на заднем сидении и нервничал, не в состоянии поверить, что Ивана сейчас действительно собираются казнить за то, что он убил его. Как Монтойя мог в это поверить? Если Йон его встретит, то обязательно даст ему в глаз. Может, это хоть немного, но вправит детективу мозги.
Наконец они добрались до места казни. Эухения помогла еще не окрепшему Йону выбраться из машины, и они вместе подобрались к входу. Однако там им дорогу преградил вооруженный человек и коротко и безэмоционально помотал головой, всем своим видом говоря, что пропускать он их не намерен.
– Вы должны пропустить нас! – воскликнула Эухения.
– Нельзя, сеньоры. Казнь уже началась, – холодно ответил тот.
– Вы не понимаете! Это ошибка!
– Все так говорят.
– Его казнят за то, что он убил меня, – вставил Йон. – Пропустите. Судья был куплен. А я, как видите, жив.
– Не имею права, – гнул своё охранник.
Йон высвободился из рук Эухении и вплотную подошел к нему. Тот покрепче сжал в руках оружие, словно готовясь вот-вот им воспользоваться, но Йон среагировал куда быстрее и заехал охраннику прямо по носу, вложив в этот удар все силы, которые у него еще оставались.
Охранник с выражением полного замешательства на лице потерял сознание и повалился на землю. Йон и Эухения переступили через него и забежали внутрь. Перед ними раскинулся просторный зал, целиком заполненный людьми, взгляды которых были прикованы к эшафоту. Щупальце гарроты уже держало за горло измученную фигуру, в которой с трудом можно было узнать Ивана.
– Остановитесь! – прокричала Эухения. – Все это ошибка!
Все взгляды тотчас же обратились на неё. Когда люди заметили рядом с ней Йона, то подскочили на ноги и засуетились. Кто-то стал креститься и бормотать молитвы, кто-то подбежал и стал задавать какие-то невразумительные вопросы, а кто-то просто обсуждал все увиденное с соседом.
Об Иване же позабыли практически все, кроме Монтойи. Тот очень скоро забрался на эшафот и высвободил его из обруча.
Йон и Эухения, не желая оставаться в стороне, стали пробираться к эшафоту, расталкивая людей. Когда они добрались до туда, то обнаружили Ивана на земле. Падре и Монтойя пытались привести его в чувство.
Йон упал рядом с другом на колени и прямо в ухо ему прокричал:
– Иван!
Тот тяжело разлепил веки и посмотрел на всех непонимающим взглядом. Наконец он увидел Йона, и лицо его приобрела такое выражение, точно он увидел призрак. Хотя для него, наверное, все так и было.
– Все позади, – успокаивающе сказал Йон. – Никто тебя казнить больше не собирается. А вы, – он переключился на Монтойю. – Вы должны арестовать настоящего убийцу! Точнее убийц! Задержите его! – Йон указал куда-то в толпу, заметив, что фигура Лукаса медленно скользит к выходу. Рафаэля и генерала он пока не увидел. – Это Лукас, остановите его! Он был в сговоре с Рафаэлем и генералом Фернандесом.
– Это правда?! – Монтойя поднялся на ноги и изумленно посмотрел вниз. Лукас на самом деле пытался сбежать, но выход уже был перекрыт двумя охранниками. Детектив быстро побежал по лестнице, но Лукас, не растерявшись, схватил рядом стоящую девушку и приставил к ее голове револьвер.
– Всем стоять на местах! – воскликнул он. – А иначе я ее пристрелю!
Это была Адель, которой не посчастливилось оказаться рядом с ним.
– Отпустите ее, – сказал Монтойя, сбавив шаг.
– Стойте на месте! – закричал Лукас, вжимая в её висок дуло револьвера. – Она не пострадает, если вы дадите мне уйти!
Ну уж нет, – зло подумала Адель. – Не на ту напал.
Его всего трясло, и девушка поняла, что он напуган куда больше, чем она сама. Она крепко вцепилась в его дрожащую руку с револьвером и резко отвела ее от себя, одновременно заехав ему затылком по носу.
Прогремел выстрел.
Адель выбила револьвер из руки Лукаса и крутанулась, ударив его кулаком куда-то в лицо. Воспользовавшись тем, что Лукас сбит с толку, девушка подняла с земли револьвер и выставила его перед собой.
Лукас, придя в себя, только лишь нервно усмехнулся и сделал шаг к ней.
– Стой на месте! – закричала Адель, сжимая револьвер обеими руками. Совсем не такой реакции она от него ожидала.
– Стреляй, – лишь сказал тот.
– Не думай, что я не смогу!
Лукас снова так же нервно усмехнулся, вытащил откуда-то из-за пояса пистолет и наставил на Адель. Девушка, не задумываясь, нажала на спусковой крючок.
Револьвер не выстрелил – видимо, пуля в нем была только одна.
Однако выстрел все же прогремел.
Только из чьего оружия?..
В ушах запищало. Адель, ничего не понимая, оглядела себя. Ран у нее не было.
Она посмотрела на Лукаса. На его лице застыло удивленное выражение. Он пошатнулся, а после, как подкошенный, повалился наземь. Где-то в районе сердца зияла страшная рана.
Адель огляделась. Справа от неё на расстоянии нескольких шагов стоял Монтойя, вытянув руку с пистолетом. На его рубашке, под ключицей, расцвело алое кровавое пятно, которое, казалось, он даже не замечал.
Первый выстрел попал в него, – поняла девушка. – А второй совершил он.
Неожиданно кто-то снова стал стрелять. Адель пригнулась, схватила с земли пистолет Лукаса и бросилась бежать в укрытие. Она спряталась в маленьком закутке и оглядела зал, пытаясь отыскать Альбу. Люди разбегались кто куда. Над их головами свистели пули, и Адель с ужасом поняла, что уже есть не только раненые, но и убитые.
Тюремные охранники с оружием пытались увести всех в безопасное место, а агенты полиции во главе с раненым детективом помогали им от кого-то отстреливаться.
Наконец Адель увидела подругу. Та вместе с отцом уже скрылась в укрытии за громадиной эшафота.
На самом эшафоте так и оставались Йон, Иван и Эухения. Вместе со святым отцом и палачом они забрались в самый дальний угол и были в относительной безопасности.
Убедившись, что все друзья в порядке, Адель стала искать взглядом зачинщиков этой перестрелки. Ими оказались генерал и его сын, которые прятались за массивной каменной колонной. Видимо, тогда, когда Лукас хотел уйти через главный вход, они решили попытать удачу и сбежать через тюрьму. И, судя по тому, что они до сих пор были здесь, у них это не вышло.
Просто немыслимо! – подумала француженка. – Из-за них зал для казни теперь стал настоящим полем боя!
Адель была в ярости от такого развития событий. Нужно было поскорее заканчивать с этими людьми, ведь они не успокоятся, пока либо не убьют всех, либо не умрут сами.
Она выставил перед собой пистолет и прицелилась. Из своего укрытия она могла видеть только этого урода Рафаэля, но не была уверена, что сможет в него попасть.
На раз – задержала дыхание.
На два – напрягла руки.
На три – выстрелила.
Пуля попала в стену в нескольких сантиметрах от его головы, и Адель отчаянно выругалась.
Ее выстрел заставил Рафаэля отвлечься от перестрелки. Он огляделся и вскоре заметил Адель. Тут же злость исказила его лицо, и он направил оружие в сторону девушки. Адель сжалась в своем закутке, который скрывал ее лишь частично, и надеялась, что пуля ее недостанет. Но Рафаэль выстрелить не успел – неожиданно ему снесло полголовы, и он замертво повалился наземь.
Адель огляделась и поняла, что выстрел произвел агент Сиприано.
На какое-то время все стихло, и можно было расслышать топот десятков ног. Вскоре в зал ворвалась толпа вооруженных людей, которые окружили забаррикадировавшегося генерала – единственного оставшегося в живых преступника – и заставили его сдаться.
Тот и сам понимал, что у него уже нет смысла бороться. Он видел, что его сын мертв, и знал, что его дочь его ненавидит. Все, что ему сейчас оставалось, – поднести револьвер к виску и нажать на спусковой крючок.