«Какая она тупая, старая, страшная…» — думала Антуанетта в отчаянии.
А вслух она подробно объяснила:
— Добрый день, мадемуазель, меня мама задержала. Я не виновата. Она просила передать вам это…
Протягивая конверт, она добавила в порыве вдохновения:
— И она просила, чтобы вы меня отпустили на пять минут раньше обычного…
Таким образом, она сможет увидеть мисс с ее приятелем.
Но мадемуазель Изабель не слушала. Она читала приглашение госпожи Кампф.
Антуанетта заметила, как внезапно покраснели ее сухие землистые щеки.
— Что? Бал? Твоя мама дает бал?
Она снова и снова вертела открытку в руках, затем украдкой провела ею по тыльной стороне руки. Выгравировано приглашение или просто напечатано? Разница составляет по крайней мере сорок франков… Она сразу же ощутила гравировку… С досадой пожала плечами. Эти Кампфы всегда отличались безумным тщеславием и расточительностью… В свое время, когда Розина работала в Парижском банке (и это было не так уж давно, ей-богу!), она тратила весь свой месячный оклад на туалеты… Носила шелковое белье… Каждую неделю новые перчатки… Но она, видимо, посещала дома свиданий… Только таким особам и везет… А другим…
С горечью она прошептала:
— Твоей матери всегда везло…
«Она в бешенстве», — решила Антуанетта. И с лукавой гримасой спросила:
— Так вы точно придете, да?
— Скажу лишь, что я сделаю для этого все возможное, потому что мне действительно хочется увидеть твою маму, — ответила мадемуазель Изабель. — Но, с другой стороны, я еще не знаю, смогу ли я… Мои друзья, родители одного ученика — Гросы (Аристид Грос — бывший директор компании, твой отец наверняка о нем слышал), я их знаю много лет — пригласили меня в театр, и я им обещала, понимаешь?.. Но я постараюсь это уладить, — заключила она без дальнейших уточнений. — В любом случае, скажи маме, что я с огромным удовольствием проведу у нее вечер…
— Хорошо, мадемуазель.
— Ну а теперь за работу. Давай, садись…
Медленно Антуанетта придвинула к пианино табурет. Его плюшевое сиденье настолько врезалось ей в память, что она и с закрытыми глазами видела все его пятна и дырки… Она начала с гамм. С угрюмым видом она не отрывала глаз от желтой вазы на камине, покрытой пылью… Никогда в ней не стоял ни один цветочек… А эти отвратительные, украшенные ракушками коробочки на этажерке?.. Как все это некрасиво, убого и тоскливо, как и вся эта темная квартирка, куда ее отправляли уже много лет подряд!..
Пока мадемуазель расставляла партитуры, Антуанетта украдкой повернулась к окну… (В Булонском лесу, должно быть, так чудесно сейчас, в сумерках, среди голых хрупких зимних деревьев под жемчужно-белым небом…) Три раза в неделю, каждую неделю, уже шесть лет… Неужели это будет длиться до самой ее смерти?
— Антуанетта, Антуанетта, как ты держишь руки? Еще раз сыграй, прошу тебя… А много будет народу у твоей мамы?
— Кажется, мама пригласила человек двести.
— Вот как! Она полагает, что у нее достаточно места? Она не думает, что будет жарко, что будет слишком тесно? Играй громче, Антуанетта, энергичнее. У тебя левая рука совсем вялая, милочка… Эту гамму приготовишь к следующему уроку, и еще упражнение № 18 из третьей тетради Черного…
Гаммы, упражнения… На протяжении многих месяцев: «Смерть Осе»[15], «Песни без слов» Мендельсона, баркарола из «Сказок Гофмана»… И под ее негибкими, неумелыми пальцами все это сливалось в бесформенную, оглушительную какофонию…
Мадемуазель Изабель громко отбивала ритм свернутой в трубочку нотной тетрадью.
— Почему ты так сильно давишь на клавиши? Стаккато, стаккато… Ты думаешь, я не вижу, как ты держишь безымянный палец и мизинец? Двести человек, говоришь? Ты их всех знаешь?
— Нет.
— А твоя мама собирается надеть новое розовое платье от Преме?
— Не знаю…
— А ты? Ты будешь присутствовать на балу, я полагаю? Ты ведь уже большая!
— Не знаю, — снова прошептала Антуанетта, болезненно содрогнувшись.
— Живее, живее… Вот в каком темпе это надо играть… Раз-два, раз-два, раз-два… Давай же, ты что, спишь, Антуанетта? Сюиту, девочка моя…
Сюиту… Этот отрывок, испещренный диезами, о которые все время спотыкаешься… В соседней квартире плачет ребенок… Мадемуазель Изабель зажигает лампу… Снаружи небо потемнело, поблекло… Настенные часы бьют четыре… Еще один час потерян, канул, просочился сквозь пальцы как вода… «Как бы я хотела уехать далеко-далеко или же умереть…»
— Ты устала, Антуанетта? Уже? В твоем возрасте я играла по шесть часов в день… Подожди же немного, не беги так быстро, как ты спешишь… К которому часу надо прийти пятнадцатого?
— Это написано в приглашении. К десяти.
— Очень хорошо. Но мы еще увидимся до этого.
— Да, мадемуазель…
На улице не было ни души. Антуанетта прислонилась к стене и стала ждать. Через минуту она узнала быстрые шаги мисс Бетти, которую вел под руку какой-то мужчина. Антуанетта бросилась вперед, прямо под ноги подходящей паре. Мисс Бетти тихо вскрикнула.
— О, мисс, я вас жду уже добрую четверть часа…
Долю секунды она смотрела прямо в лицо мисс, которое настолько изменилось, что, оторопев, она с трудом узнала его. Однако внимание Антуанетты привлек не ее маленький жалкий ротик, раскрытый, как помятый цветок; она жадно разглядывала мужчину.
Он был очень молод. Студент. Возможно, старшеклассник, с раздражением на губе от первых прикосновений бритвы… У него были красивые дерзкие глаза… Он курил. Пока мисс бормотала извинения, он спокойно и громко сказал:
— Представьте меня, дорогая кузина.
— Это мой кузен, Антуанетта, — выдохнула мисс Бетти.
Антуанетта протянула руку. Юноша усмехнулся. Немного подумав, он предложил:
— Я вас провожу, если не возражаете?
Все втроем они молча спускались по темной и пустой улице. В лицо Антуанетте дул свежий ветер, смешанный с дождем, как будто мокрый от слез. Она замедлила шаг, посмотрела на влюбленных, которые молча шагали впереди, плотно прижавшись друг к другу. Как быстро они шли… Девочка остановилась. Они даже головы не повернули. «А если меня задавит машина, они хотя бы услышат?» — подумала Антуанетта со странной горечью. С ней столкнулся прохожий; на мгновение испугавшись, она отступила. Но это был всего лишь фонарщик; она видела, как он дотрагивался до фонарей длинным шестом, и во тьме внезапно вспыхивало пламя. Все эти огни мерцали и трепетали, как свечи на ветру… Вдруг ей стало страшно. Она помчалась вперед изо всех сил.
Она догнала влюбленную парочку перед мостом Александра III. Они очень быстро и очень тихо разговаривали, стоя лицом к лицу. Заметив Антуанетту, юноша сделал нетерпеливый жест. Минуту поколебавшись, мисс Бетти как будто в полусне открыла сумочку и достала пакет с приглашениями.
— Возьмите, моя милая, это приглашения вашей мамы, которые я еще не отправила… Сбегайте к тому табачному киоску, там, в узкой улочке слева… видите свет? Бросьте их в ящик. А мы вас тут подождем…
Она сунула пакет в руку Антуанетте и поспешно отошла. С середины моста Антуанетта видела, как она опять остановилась и, склонив голову, ждала юношу. Они облокотились на парапет.
Антуанетта не шевелилась. В темноте видны были лишь неясные тени, а вокруг сверкала отражениями черная Сена. Даже когда они целовались, девочка не столько видела, сколько угадывала это по мягкому наклону их голов. Как женщина в припадке ревности, она вдруг заломила руки… При этом один конверт упал на землю. Ей было страшно его поднять, но в то же время она стыдилась этого страха: неужели ей всегда придется дрожать, как маленькой девочке? Она недостойна стать женщиной. А эти двое, которые все еще целуются? Их губы касаются друг друга… Ею овладел странный соблазн, дикая потребность бравады и зла. Стиснув зубы, она схватила конверты, скомкала их, порвала и швырнула в Сену. С радостно бьющимся сердцем она долго смотрела, как они покачивались на поверхности воды у арки моста, пока ветер не увлек их в водный поток.
V
Несколько дней спустя Антуанетта и гувернантка вернулись с прогулки около шести. Так как им никто не открывал, мисс Бетти постучала. За дверью слышался грохот отодвигаемой мебели.
— Должно быть, они устанавливают гардероб, — сказала англичанка. — Это к сегодняшнему балу, я все о нем забываю, а вы, моя дорогая?
С видом заговорщика она нежно и испуганно улыбнулась Антуанетте. Хотя она больше не появлялась перед девочкой со своим любовником, со дня того памятного свидания Антуанетта стала такой замкнутой, что англичанку начали беспокоить ее молчание и взгляды…
Слуга отворил дверь.
Тут же перед ними возникла госпожа Кампф, которая наблюдала за работой электрика в столовой.
— Вы что, не можете подняться по черной лестнице, а?! — закричала разъяренная женщина. — Вы же видите, что из прихожей делают гардеробную! А сейчас придется все заново начинать, и это никогда не кончится, — продолжала она, хватаясь за стол, чтобы помочь консьержу и Жоржу, приводившим в порядок комнату.
В столовой и в открывающейся за ней длинной галерее шесть официантов в белых куртках устанавливали столы для ужина. В центре возвышался буфет, украшенный яркими цветами.
Антуанетта направилась в свою комнату. Госпожа Кампф опять завопила:
— Не ходи туда, не ходи! В твоей комнате бар, и ваша комната также занята, мисс. Вы будете сегодня спать в бельевой, а ты, Антуанетта, в маленькой кладовке… Это в самом дальнем углу квартиры, ты сможешь спать спокойно, даже не услышишь музыку… Что вы делаете? — спросила она у электрика, который, напевая, не спеша работал. — Вы разве не видите, что эта лампочка перегорела?
— Тут торопиться не следует, милая дамочка…
Розина с раздражением пожала плечами.
— Не следует, не следует, а сам уже час как возится, — еле слышно пробормотала она.
Разговаривая, госпожа Кампф неистово сжимала руки, и это было так похоже на жесты Антуанетты в те минуты, когда она испытывала сильный гнев, что девочка, застыв на пороге, внезапно содрогнулась, как будто неожиданно увидела свое отражение в зеркале.