«Откуда взялся этот табор? — подумал Олег про пеструю компанию откормленных молодцов. — Неужели туристы из Самарска? И прикатили лишь за тем, чтобы в пещере Степана Разина кутеж на всю ночь закатить? А сюда завернули пары для начала подогреть?»
Занимали свои места и завсегдатаи чайной: счетовод-пенсионер в допотопных очках с поломанными железными дужками, портной Ивиков, инвалид войны, и церковный сторож Калистратыч, добрейшей души старик, похожий на Клару Цеткин.
А у стойки расположилась проезжая шоферня, наворачивая за обе щеки свиную тушенку с кислой капустой. Конечно, и они, трудяги, пропустили по двести: мутные граненые стаканы за ненадобностью уже были отодвинуты к самому краю стола.
Обведя неспокойным, тоскующим взглядом чадное зальце чайной, Олег вдруг сказал, обращаясь к щеголеватому незнакомцу — соседу напротив:
— Извините… забыл спросить: я вам не помешаю?
Легонько поглаживая пухлой ладонью дряблую, но тщательно выбритую щеку, представительный мужчина с явным интересом уставился на Олега. Чуть помешкав, он благосклонно произнес:
— Ну, конечно, нет! Что за вопрос?
Потом налил в рюмку водки из пузатенького графинчика с золотым ободком (этот графинчик с тонкими рюмочками подавались бельмастым Филей и его женой лишь важным посетителям). Налил и, болезненно морщась, вздохнул потерянно:
— Вроде бы и приятности никакой в сей отраве, а вот… прикладываемся!
С этими словами представительный незнакомец взял рюмку и смело опрокинул ее в рот. А понюхав со знанием дела хлебную корочку, принялся сосредоточенно тыкать вилкой в сочную котлетку на тарелке.
«Хо-хо, ну, и бес Филя! — подивился про себя Олег, косясь на поджаренные, аппетитные котлеты. — Не иначе из семейного рациона уделил важному командировочному малую толику. Своих односельчан он не балует!»
— Вы к нам по делу или по личным надобностям? — полюбопытствовал Олег, переводя взгляд на холеное лицо незнакомца с высоким лбом мыслителя.
Отвалясь на спинку стула, тот не спеша закивал, общительно улыбаясь.
— Из Белокаменной, — подтвердил заезжий. — Я, видите ли, ихтиолог… м-м… ученый, изучающий жизнь рыб, условия их размножения и все прочее, связанное с этим.
— А у нас на Волге, напротив ГЭС, институт такой открыли, — сказал Олег, гася в глазах недобрые огоньки. — Четырехэтажное здание занимают… Лет восемь назад в новом море еще водилась кой-какая рыбешка, а теперь — ни-ни! Ни одной малявки! Ну, а раньше… раньше всякой рыбищи в Волге невпроворот было!.. Так вы в помощь здешним ученым приехали или самостоятельно? Уж не за нашу ли Светлужку хотите взяться? В ней пока еще водится рыбка.
Ихтиолог сощурил свои грустновато-добрые, небесной голубизны глаза.
— Я понимаю скрытый смысл вашей иронии, — вздохнул он, снова наполняя свою рюмку. — Но поверьте — мы прилагаем все усилия…
Кто-то бесцеремонно потянул Олега за рукав. Оглянулся он, а это благоверная бельмастого Фили.
— Тебе что, другого места не было? — зашипела бой-баба, нависая над Олегом каменной глыбой. — Непременно сюда шайтан тебя потянул? У-у, необразованная культурность!
— Двести с прицепом и отчаливай! — бросил через плечо Олег, кладя на стол последнюю трешку. На той неделе ему повезло: за ремонт мотоцикла «Ковровец» он получил с начальника почты целую десятку. Но большие ли деньги — десятка? Разлетелись все, и не заметил когда!
Жена заведующего чайной поставила перед Олегом граненый стакан с водкой — желтовато-мутной, точно это не водка была, а болотная вода. Сунула под нос и кружку пива с шапкой пены.
Шмыгая нахальным — в три вершка — носом, Филина благоверная отсчитала сдачу с трешницы и, ощерив лошадиный рот с большими, косо торчащими зубами, спросила важного ученого:
— Вам добавочка не требуется? По части выпивки или по части еды?
Ихтиолог не сразу поднял голову, тронутую сединой.
— Это вы меня? Нет, нет… решительно ничего.
Филина благоверная опять шмыгнула носом-рулем и удалилась.
— Презабавная особа? А? — глянув на Олега смеющимися глазами, спросил сосед. — Эдакая грация… м-м… а?
— Поглядели бы вы, как она с разбушевавшимися пьянчугами расправляется, — ответил Олег, набираясь духу за один раз осушить весь стакан. — Трухлявый Филя и не вмешивается.
— Как, как вы сказали? Трухлявый Филя? — ихтиолог покрутил львиной головой и засмеялся.
«Надо сматываться, — подумал Олег, с отвращением глядя на свой стакан. — Каким недобрым ветром меня занесло в эту вонючую дыру?»
Когда он, крякнув, поставил, нет, скорее бросил на стол пустой, глухо звякнувший стакан, ихтиолог восторженно воскликнул:
— А вы, сударь, молодчина!
Олег собрался было послать этого «научника» по рыбной части куда-нибудь подальше, да не успел: дверь чайной распахнулась, и на пороге появился тучный лысый тип с подбитым глазом.
«Хо-хо! И верзила ж!» — подивился Олег, уже забыв про своего общительного соседа.
А тучный тип в это время громко откашлялся и запел, держа перед собой измятую, потерявшую всякий цвет шляпу:
Красотка покинула детку,
Кудрявую девочку-дочь,
И с бравым усатым грузином,
Как молния, канула в ночь…
Голос у бродяги был дребезжащий, слезливый. Казалось, пел не мужчина с осанкой силача, а худенькая, болезненная девчурка-подросток.
Филина благоверная уже направилась было к двери, чтобы выставить непрошеного певца, но на нее зыкнула одна из девиц шумной заезжей компании:
— Мамашка, не смейте его трогать!
Лохматые парни, уже изрядно захмелевшие, тоже дружно заревели:
— Свободу народным талантам!
— Топай к нашему шалашу!
Ихтиолог неторопливо достал из кармана пиджака скрипучий кошелек. Порывшись в нем, извлек смятую рублевку. И бросил ее в шляпу проходившего мимо тучного бродяги.
Олег рывком отодвинул от себя расплескавшуюся кружку с пивом. Встал.
«Откуда, ну, откуда, в самом деле, несет сюда нелегкая эту прожорливую саранчу? — негодовал он, шагая по улице. В отяжелевшей голове шумело. — Посидеть спокойно, подумать о своей нескладной жизни и то негде. Ну, и жизнь — отрава! Такая скучища, а впереди… а впереди целая ночь. Соньку, что ли, повидать… как-никак, а баба она веселая!»
И вдруг на перекрестке улиц он увидел грудастую Соньку — она шла ему навстречу. Легка же бабочка на помине, ничего другого не скажешь! Нарядная, до крайности беспечная, шагала она бодро, как бы порхала, отмахиваясь от комарья кисейным шарфом.
«Окликнуть или свернуть за угол? — замедляя шаг, спросил себя Олег. — А может, она сама позовет? Неужели нисколечко не соскучилась?»
По дороге мчался, пыля, грузовик. Еще миг-другой, он поравняется с Сонькой, а потом обгонит ее, пронесется и мимо Олега.
«Притворюсь-ка в стельку пьяным, — решил внезапно Олег. — Проверим, любит меня Сонька или уж остыла».
И Олег, выделывая ногами замысловатые коленца, игриво запел:
Э-эх, Самар-ра-а гар-радок,
Беспакойная я…
Когда же машина поравнялась с Олегом, он бросился ей наперерез. Он собирался лишь напугать Соньку, но чуть и на самом деле не попал под тяжелый грузовик с кирпичом.
Расторопный шофер рванул машину влево, и Олег, ударившись плечом о лязгающий борт, упал. Несколько минут лежал он вниз лицом, окутанный облаком едучей пыли, все еще надеясь на Сонькино мягкосердечие. Но она не только не подошла к распластавшемуся посреди дороги Олегу, она протопала мимо, даже не оглянувшись.
— Баламута задавили! Плугаря… Ходячую жердь машина смяла! — уже горланили сорванцы, несясь со всех концов улицы к месту происшествия.
Превозмогая боль в плече, Олег поднялся на ноги. Злобно цыкнув на мальчишек, он поплелся домой — чумазый, весь вываленный в пыли.
— Стерва! — шептал он искусанными в кровь губами. — Ну, и стерва! Видать, вправду с Тишкой спуталась… Только пусть знает — Плугарев ей это так не спустит!
XIII
Ленька Шитков, распираемый жгучим любопытством, отыскал Олега на погребице.
Село изнывало от полуденного, нещадно палящего светила, а здесь, в зеленовато-янтарном прохладном полумраке, казалось, был открыт филиал рая местного значения. И в этом раю блаженствовал Олег, развалясь на тулупе.
Когда проныра Ленька, обежав весь двор, догадался все же заглянуть на погребицу, Олег сладко спал.
«Или только притворяется?» — подумал недоверчиво Ленька. Ему пришлось раза три подергать Олега за голую ногу, прежде чем тот нехотя заворочал головой.
— Кто там? — пробурчал Олег, с трудом разлипая губы, — И поспать не дадут безработному человеку!
Пыхтя, Ленька влез на погребицу.
— Дверь прикрой! — все еще сонным голосом проговорил Олег и повернулся на другой бок. — Хочешь подремать — пристраивайся. Места хватит.
Ленька снова потянул Олега за ногу.
— Да ты что выдумываешь? Кто это днем дрыхнет?
— Сказал тебе русским языком: безработные! — огрызнулся Олег, не открывая глаз.
— Брось дурить! Ты вот послушай… околеешь со смеху! Все Актуши от мала до велика только об этом и судачат!
И Ленька захихикал, прижимая к животу ладони.
— Эх, Ленча, Ленча, и прилипчив же ты! Как банный лист! — Олег сел, протирая кулаком глаза. — Что у вас там за столпотворение?
— Ну, эту, твою… бывшую, значит, на Светлужке с Тишкой накрыли, — зачастил азартно Ленька. — У Аришкиного омута… ну, у того, одичалого, в котором после войны девка Мишкиных утопилась. В этом как раз месте они оба голышами и плескались в свое удовольствие!
Олег покачал большой, взлохмаченной головой, позевнул лениво.
— Я что-то спросонок не пойму… кто с Тишкой купался?
— Да опять же Сонька — отчаянная головушка! Кто же еще на такое отважится! — Ленька снова залился смешком.
— Сонька, говоришь? Враки! Или ты не знаешь, какая она трусиха? Она на километр не подойдет к берегу! Да только ли она змей боится? Весь женский пол…