Все ограничения мало-помалу исчезнут, и вся ваша жизнь снова станет вашей. Вы вновь предъявите права на собственное тело; вы вновь предъявите права на собственный ум. Общество искалечило тело, ум — искалечило всё. Вам дали только определённый набор возможностей: очень узкие щели, и вы можете смотреть только через эти щели. Вам не позволено видеть полностью.
Юмор соединит ваши расщепленные части, юмор склеит разрозненные фрагменты в одно целое. Вы не замечали? — когда вы смеётесь от души, внезапно фрагменты исчезают, и вы становитесь целым. Когда вы смеётесь, душа и тело сливаются в одно — они смеются вместе. Когда вы думаете, тело и душа отдельны. Когда вы плачете, тело и душа сливаются в одно; они действуют в гармонии.
Всегда помните: хороши те вещи, хорошее приносят те вещи, которые делают вас одним целым. Смех, слёзы, танец, пение — всё, что делает вас цельным, всё, что приводит вас в действие гармоничное, не раздробленное. Мышление может продолжаться в голове, а тело — делать тысячу и одну вещь; вы можете продолжать есть, а ум тем временем продолжает думать. Это расщепленность. Вы идёте по дороге: тело идёт, а вы думаете… Думаете не о дороге, думаете не о деревьях, которые её окружают, не о солнце, не о людях, идущих мимо, но о других вещах, о других мирах.
Но смейтесь, и, если смех будет действительно глубоким, если это не просто поддельный звук, издаваемый одними губами, тогда внезапно вы почувствуете, что тело и душа действуют вместе. Смех не только в теле, он проникает глубже всего, до самого центра. Он возникает из самого существа и распространяется к периферии. В смехе вы сливаетесь в одно целое.
На курорте в Новой Англии жил один человек, и он был настолько безобразен, что служил мишенью практически для каждой шутки, до которой только могли додуматься горожане. Пластический хирург, который приехал в курортный город в отпуск, был так тронут его безобразием, что предложил бесплатно изменить ему лицо.
— Фактически, — сказал он, — просто из духа противоречия я проведу такую пластическую операцию, которая сделает вас первым красавцем в Новой Англии.
Прежде чем положить пациента под нож, хирург спросил:
— Вы хотите, чтобы я изменил ваше лицо полностью, до неузнаваемости?
— Нет, — ответил этот человек, — не слишком сильно. Я хочу, чтобы люди знали, кто это такой красивый.
Именно так действует эго. Вы хотите, чтобы люди знали, кто это такой красивый. Вы хотите, чтобы люди знали, кто это такой кроткий, такой скромный, кто это стоит в самом конце очереди. Если есть даже такое желание, значит, эго остаётся в полном здравии и процветает. Ничего не изменилось. Единственная перемена — тотальная перемена.
Хайме Гольдберг потерял много денег на фондовом рынке, и его состояние было ужасно. Он пришёл к врачу и сказал:
— Доктор, я не могу прекратить эту дрожь в руках!
— Скажите, — ответил доктор, — а вы пьёте много?
— Не могу при всём желании: большая часть выплескивается.
— Так-так, понятно, — сказал доктор и тщательно осмотрел Хайме. Закончив осмотр, он спросил:
— Скажите, а у вас не бывает, что чешутся руки, болят колени и внезапно кружится голова?
— Да, — отвечал Хайме, — именно это со мной и происходит.
— Странно, — сказал доктор, — и со мной тоже… интересно, что это такое?
На несколько минут доктор обратился к своим записям, затем поднял глаза:
— Скажите, а раньше это бывало с вами?
— Да, — говорит Хайме, — было.
— Ну, вот всё и прояснилось, — отвечает доктор, вызывая звонком следующего пациента. — Это рецидив[3]!
Фред вернулся от доктора с искажённым от горя лицом и сказал своей жене, Беки, что доктор ему сообщил, что он умрёт, прежде чем кончится эта ночь. Она его обняла, они немного поплакали, и Беки предложила рано лечь в постель, чтобы в последний раз заняться любовью.
Они занимались любовью, пока Беки не заснула, но Фред боялся спать, потому что это была его последняя ночь на земле. Он лежал в темноте, Беки храпела.
Фред прошептал на ухо жене:
— Беки, пожалуйста, ещё один раз, ради прежних времён.
Но Беки продолжала храпеть.
Фред посмотрел на часы, нагнулся к жене и потряс её:
— Пожалуйста, Беки, ещё один раз, ради старых времён!
Беки взглянула на него и сказала:
— Фред, ну как ты можешь быть таким эгоистом! Тебе-то всё равно, а мне утром вставать!
Все старики в каждой семье делают то же самое, лишая покоя всех своих родственников.
Хайме Гольдберг был убит горем. Его жена заболела, и он вызвал доктора. Осмотрев миссис Гольдберг, доктор сказал Хайме:
— Боюсь, что новости плохие: вашей жене осталось жить всего несколько часов. Я надеюсь, вы поймёте, что ничего сделать больше нельзя. Не позволяйте себе страдать.
— Ничего, ничего, доктор, — сказал Гольдберг. — Я страдал сорок лет, могу пострадать и ещё несколько часов.
Просто помните определение здоровья. Когда вы вообще не чувствуете тело, тело здорово. Вы чувствуете голову, только когда голова болит. Когда у вас не болит голова, вы совсем не чувствуете голову — она очень лёгкая, невесомая. Когда у вас болят ноги, они у вас есть. Когда они не болят, их словно нет. Когда тело здорово… моё определение здоровья состоит в том, что вы абсолютно не осознаёте его существования, и есть оно или нет, не имеет значения.
И то же самое верно относительно здорового ума. Только болезненный ум даёт знать о своём существовании. Когда ум здоров, его присутствия не чувствуется. Когда и тело, и ум здоровы, безмолвны, они никак не ощущаются. Когда и тело, и ум остаются безмолвными, легче испытать опыт души — в смехе. Нет ни малейшей необходимости быть серьёзными.
Хайме Гольдберг пришёл к врачу, сломленный денежными проблемами.
— Просто расслабьтесь, — сказал доктор, — всего две недели назад ко мне пришёл пациент, расстроенный тем, что не может заплатить своему портному. Я посоветовал ему забыть об этом, и теперь он прекрасно себя чувствует.
— Я знаю, — сказал Гольдберг. — Я и есть его портной.
Такие ситуации… если вы немного бдительны, даже в положении Хайме Гольдберга вы могли бы немного посмеяться. Такие абсурдные ситуации можно найти где угодно. Жизнь полна таких ситуаций.
Человек вошёл в автобус в сопровождении по меньшей мере дюжины детей. Старушка спросила, все ли дети — его.
— Конечно, нет! — рявкнул он. — Я продаю противозачаточные программы, а это — жалобы клиентов!
Оглянитесь вокруг, и вы найдёте всевозможные ситуации. Научитесь искусству ими наслаждаться.
Джо укусила собака. Рана не заживала очень долго, и он пришёл к врачу, который велел ему привести собаку. Как он и подозревал, собака оказалась бешеной.
— Боюсь, что слишком поздно давать вам сыворотку, — сказал доктор Джо.
Джо присел у стола доктора и начал лихорадочно писать.
— Может быть, всё не так плохо, — попытался утешить его доктор, — и завещание писать пока не нужно?
— Я пишу не завещание, — ответил Джо. — Я просто составляю список тех, кого я должен искусать!
«Если ничего нельзя сделать, и я сойду с ума от бешенства, зачем упускать такую возможность?» Такая прекрасная возможность…
Радуйтесь жизни, смейтесь над тем, как всё вокруг абсурдно. Смехом проложите себе дорогу в храм Бога. Те, кто смеялся достаточно, достигли; серьёзные люди всё ещё бродят вокруг с вытянутыми лицами.
Юный доктор Дэгберт совершает обход вместе с доктором Бонсом, лечащим врачом, в целях приобретения навыков в обслуживании домашних вызовов.
— Я проведу первые два, — говорит Боне. — Наблюдай внимательно, потом можешь попробовать сам.
В первом доме их встретил расстроенный муж.
— У моей жены ужасные спазмы в желудке, — сказал он.
Доктор Боне произвёл быстрый осмотр, встал на четвереньки и заглянул под кровать.
— Мадам, — сказал Боне, — вы должны резко сократить это ни с чем не сообразное потребление сладостей и шоколада, и через день вы будете здоровы.
Дэгберт заглянул под кровать и увидел, что весь пол усыпан обёртками и фантиками от конфет.
В следующем доме их встретила расстроенная Беки Гольдберг.
— Это Хайме, доктор! — закричала она. — Вчера он был очень забывчив, а сегодня часто падал. Когда я дотащила его до постели, он потерял сознание.
Осмотрев Хайме, Боне пригнулся к полу и заглянул под кровать.
— Это очень простая проблема, — сказал Боне Хайме. — Вы слишком много пьёте!
Юный доктор Дэгберт заглянул под кровать и увидел семь пустых бутылок из-под джина.
На третий раз пришла очередь Дэгберта. Он позвонил в дверь, и после долгого молчания её открыла разрумянившаяся молодая женщина.
— Нас вызвал ваш муж, — сказал Дэгберт. — Он сказал, что сегодня утром вы были не в себе, и попросил вас осмотреть.
Они поднялись наверх, женщина легла в постель, и Дэгберт её осмотрел, не забыв при этом заглянуть под кровать.
— Значит, так, — заключил он, — я вам предписываю исключить из своего рациона молочные продукты, и вы поправитесь.
Когда они вышли, озадаченный Боне спросил:
— Как ты пришёл к заключению, что нужно исключить молочные продукты?
— Я просто последовал вашему примеру, — ответил Дэгберт, — заглянул под кровать… и обнаружил там молочника!
Слобовия и Ковальский встречаются в полночь в баре «Поп и Хукер», чтобы выпить пива.
— Твоя жена хорошо готовит? — спрашивает Ковальский.
— Сегодня вечером я вернулся домой, — говорит Слобовия, — и застал жену в слезах, потому что собака съела пирог, который она испекла для меня. «Не плачь, — сказал я ей, — я куплю тебе другую собаку!»
— Мистер Клопман, — сказал доктор Боне, — хотя вы и очень больны, я думаю, мы сможем поставить вас на ноги.