Следует лечить не симптомы, но людей. А люди — органичны, тотальны. Иногда бывает так, что болезнь может проявиться в ногах, а коренная причина находится в голове. Иногда коренная причина может быть в ногах, а болезнь — в голове. Поскольку человеческое существо неделимо… абсолютно взаимосвязано! Ничто в человеческом существе не отдельно. Всё взаимосвязано, и не только внутри тела, но и само тело, в свою очередь, связано с умом, а тело и ум — psycho и soma — вместе связаны с трансцендентальной душой.
2. Разоблачение жизнеотрицающих стереотипов
Ваш единственный долг — быть счастливыми. Сделайте это религией: быть счастливыми. Если вы несчастливы, что бы вы ни делали, наверное, в этом что-то неправильно, и необходима какая-то резкая перемена. Пусть всё определяется счастьем.
Я — гедонист. Счастье — единственный критерий, который есть у человека.
Таким образом, всегда смотрите, что происходит, когда вы что-то делаете: если вы становитесь мирными, если вы становитесь спокойными, расслабленными и чувствуете себя, как дома, это правильно. Это главный критерий, ничто другое не может быть критерием. То, что правильно для вас, может быть неправильным для кого-то другого, помните и это. Потому что то, что легко для вас, для кого-то может быть трудным, а что-то совсем другое — лёгким. Поэтому никакого универсального закона быть не может. Каждая индивидуальность должна выработать это для себя. Что для вас легко?
Это одна из самых сложных человеческих проблем. Её следует рассматривать очень глубоко, и она не теоретическая — она касается каждого из вас. Именно так ведёт себя каждый — всегда выбирает неправильное, всегда выбирает печальное, угнетающее, несчастное. Наверное, у этого должны быть глубокие причины — и они есть.
Вот первая: то, как воспитываются человеческие существа, играет очень важную роль. Будучи несчастливыми, вы от этого что-то приобретаете, всегда приобретаете. Будучи счастливыми, вы всегда теряете.
Если ребёнок бдителен, он с самого начала начинает ощущать это разграничение. Каждый раз, когда он несчастлив, кто-то ему сочувствует; и он приобретает сочувствие. Каждый старается проявить к нему любовь; и он приобретает любовь. И более того, каждый раз, когда он несчастлив, каждый к нему внимателен; и он приобретает внимание. Внимание действует, как пища для эго, — как алкогольный стимулятор. Оно придаёт вам энергию; вы чувствуете себя кем-то. Отсюда такая огромная потребность, такое желание получать внимание.
Если все на вас смотрят, вы приобретаете важность. Если на вас никто не смотрит, вы чувствуете себя так, словно вас нет, словно вы отсутствуете, словно вы — пустое место. Когда люди на вас смотрят, когда люди о вас заботятся, это придаёт вам сил.
Эго существует в отношениях. Чем больше людей уделяет вам внимание, тем больше вы приобретаете эго. Если никто на вас не смотрит, эго растворяется. Если все полностью о вас забудут, как может существовать эго? Как вы можете чувствовать, что вы есть? Отсюда потребность в обществах, ассоциациях, клубах. Во всём мире существуют клубы: Ротари-клуб, Клуб Львов, масонские ложи — миллионы клубов и обществ. Эти общества и клубы существуют только для того, чтобы уделить внимание людям, которые не могут получить внимания никак по-другому.
С самого начала ребёнок начинает учиться политике. И вот эта политика: нужно выглядеть несчастным, и тогда вы получите сочувствие, тогда все будут к вам внимательны. Выглядите больным — вы приобретёте важность. И больной ребёнок становится диктатором. Вся семья должна его слушаться — что бы он ни говорил, это закон.
Когда он счастлив, никто его не слушает. Когда он здоров, никто о нём не заботится. Когда он в полном порядке, никто к нему не внимателен. С самого начала мы начинаем выбирать несчастное, печальное, пессимистичное — темную сторону жизни. Это первое.
И с этим же связано второе: каждый раз, когда вы счастливы, когда вы радостны, когда вы испытываете экстаз и блаженство, каждый вам завидует. Зависть, ревность означает, что все против вас, никто вам не друг; в этот момент каждый становится вам врагом. Таким образом, вы научились никогда не быть в экстазе, чтобы никто не становился к вам враждебным — не проявлять блаженства, не смеяться.
Посмотрите на людей, когда они смеются. Они смеются очень расчётливо. Этот смех идёт не из живота. Этот смех не исходит из глубины их существ. Сначала они посмотрят на вас, оценят ситуацию… и потом засмеются. И они смеются до определённых пределов, до таких пределов, которые вы сможете терпеть, до таких пределов, чтобы не быть неверно понятыми, до таких пределов, чтобы никто не начал испытывать зависть.
Даже наши улыбки полны политики. Смех исчез, блаженство оказалось абсолютно забытым, а быть в экстазе почти невозможно, потому что это не приветствуется. Если вы несчастны, никто не подумает, что вы сумасшедший. Если вы в экстазе и танцуете, все подумают, что вы сумасшедший. Танец отвергается, пение неприемлемо. Блаженный человек — а мы думаем, что что-то с ним не в порядке.
Что же это за общество? Если кто-то несчастен, всё в порядке; он в него «вписывается», потому что всё общество в большей или меньшей мере несчастно. Он имеет членство в обществе, он — «один из нас». Если кто-то приходит в состояние экстаза, мы думаем, что этот человек ненормальный, что у него не все дома. Он не «один из нас» — и мы чувствуем зависть.
И из зависти мы его осуждаем. Из зависти мы пытаемся всеми возможными способами вернуть его в прежнее состояние. Мы называем это прежнее состояние «нормальностью». На помощь придут психоаналитики, на помощь придут психиатры, чтобы вернуть этого человека в состояние нормального несчастья.
Общество не может допустить экстаза. Экстаз — это величайшая революция. Я это повторяю: экстаз — величайшая революция. Если люди станут экстатичными, всему обществу придётся измениться, потому что это общество основывается на страдании.
Если люди блаженны, их нельзя повести на войну — во Вьетнам, в Египет, в Израиль… нет. Человек, который блажен, просто рассмеётся и скажет: «Это вздор!»
Если люди блаженны, нельзя внушить им одержимость деньгами. Они не станут тратить впустую всю свою жизнь, просто накапливая деньги. В их глазах безумием будет, что человек разрушает всю свою жизнь, просто меняет жизнь на мёртвые деньги, умирает ради накопления денег. И эти деньги останутся, когда он умрёт. Это абсолютное безумие! Но это безумие нельзя увидеть, если вы не экстатичны.
Если люди будут экстатичными, всей структуре этого общества придётся измениться. Это общество основано на несчастье. Несчастье — главное капиталовложение этого общества. Поэтому мы воспитываем детей… с самого начала мы создаём склонность быть несчастливыми. Именно поэтому они всегда выбирают несчастье.
Утром у каждого есть выбор… И не только утром, в каждое мгновение есть выбор: быть несчастным или счастливым. Вы всегда выбираете быть несчастными, потому что в это многое вложено. Вы всегда выбираете быть несчастными, потому что это вошло в привычку, стало устоявшимся стереотипом; вы это делали всегда. Вы научились это делать хорошо, и колея накатана. В то мгновение, как ваш ум оказывается перед выбором, он тут же начинает течь к несчастью.
Кажется, несчастье — это дорога под гору, а экстаз — трудное восхождение. Кажется, достичь экстаза очень трудно — но это не так. Реальность прямо противоположна: экстаз — это дорога под гору, страдание — трудное восхождение. Достичь страдания очень трудно, но вы его достигли. Вы сделали невозможное — потому что страдание абсолютно против природы. Никто не хочет быть несчастным, но при этом каждый несчастен.
Общество проделало огромную работу. Образование, культура, воспитательные учреждения, родители, учителя — они проделали огромную работу. Из экстатичных творцов они сделали несчастных страдальцев. Каждый ребёнок рождается экстатичным. Каждый ребёнок рождается богом. И каждый человек умирает сумасшедшим.
Вот и вся ваша работа — как снова достичь детства, как снова предъявить на него права. Если вы сможете снова стать детьми, никакого несчастья не будет.
Я под этим не подразумеваю, что у ребёнка не бывает мгновений несчастья — они есть, но самого состояния несчастья нет. Попытайтесь это понять.
Ребёнок может стать несчастным, он может быть несчастливым, интенсивно несчастливым в определённое мгновение, но в этом несчастливом состоянии он настолько тотален, он настолько един с этим несчастливым состоянием, что разделения нет. Не существует ребёнка отдельно от несчастливого состояния. Ребёнок не смотрит на своё несчастливое состояние как на отдельное, отделённое. Ребёнок есть несчастливое состояние — он так в него вовлечён. И когда вы становитесь одним целым с несчастливым состоянием, несчастье — не несчастье. Если вы становитесь с ним одним целым, далее в нём есть определённая красота.
Посмотрите на ребёнка… — я имею в виду, неиспорченного ребёнка. Если он в гневе, вся его энергия становится гневом; ничто не остаётся в стороне, ничто не сдержано. Он нырнул и стал гневом; нет никого, чтобы им манипулировать и его контролировать. Ума нет. Ребёнок стал гневом — он не в гневе, он стал гневом. И тогда посмотрите на красоту, на цветение этого гнева. Ребёнок никогда не выглядит безобразным — даже в гневе он выглядит красивым. Он только кажется более ярким, более сильным, более живым — вулкан, готовый извергнуться… такой маленький ребёнок, такая огромная энергия, такое атомное существо — готовое взорвать всю вселенную.
И когда пройдёт этот гнев, ребёнок придёт в молчание. Когда пройдёт этот гнев, ребёнок придёт в полный покой. Когда пройдёт этот гнев, ребёнок придёт в расслабление. Мы можем подумать, что быть в таком гневе очень болезненно, но ребёнок не страдает — он им наслаждался.
Если вы становитесь с чем-то одним целым, вы становитесь блаженными. Если вы себя от чего-то отделяете, — даже если это счастье, — вы становитесь несчастными.