Чувство близкой свободы пьянило его лучше всякого алкоголя. Чудом не свалившись с моста, друзья выскочили из города и рванули по дороге.
— За мной! Сюда! — крикнул Генри. — У нас есть телега!
Он побежал вперёд, увлекая за собой друзей. Блонди продолжал тащить за собой Хрюшу. Помятый и весь в синяках, обескураженный и растерянный, он выглядел, словно потерянный щенок, и если бы Блонди не волочил его за собой, вероятно, не нашёл бы сил и шагу сделать с эшафота. Они прорвались к приготовленной телеге, Генри запрыгнул на козла, пока Блонди помогал Хрюше залезть внутрь. Генри уже готов был стегнуть поводьями лошадь, как вдруг кто-то накинул ему мешок на голову и сильным движением сбросил вниз.
— Что, крысёныш, — прошипел ему кто-то на ухо. — Я же обещал, что найду тебя.
Генри в отчаянье молотил руками во все стороны, надеясь отбиться от невидимого врага, но короткий удар дубинкой по голове вырубил его и сознание померкло.
Глава 18 Мясник Билл
Генри снилась всякая сумятица. Вот видение, словно он снова спит в своей каморке на чердаке, в родительском трактире, и входит Змеиный Глаз.
— Генри! Вставай, лежебока окаянный!
Говорит ему Змеиный Глаз голосом матери.
— Опять весь день проваляться в постели хочешь, лентяй?
Мать превращается в дядюшку Мака. Внезапно, как паук запрыгивает на стену и убегает по потолку в какую-то щель. Генри спускается по ступеням и видит сотни человек, которые дерутся в помещении трактира вокруг столов.
— Разнеси им вино. После драки очень хочется пить, — говорит появившаяся из ниоткуда Жозефина.
— Хорошо, — отвечает Генри. — Ты знаешь, что я скучал?
— И я скучала, — отвечает она. — Я ждала тебя. А теперь, увы, ты мёртв и этого не поправить.
— Как же я мёртв, — отвечает Генри, — когда я прекрасно себя чувствую?
Жозефина вздыхает и словно медленно растворяется в беснующейся толпе.
— Это ненадолго.
Генри чувствует, что у него холодеют руки и он потеет.
— Почему ненадолго?
— Потому что ты доигрался, Генри. Мне очень жаль.
Очнулся Генри от того, что кто-то плеснул на него ведро ледяной воды. Генри взвизгнул и затряс головой, как упавший в озеро пёс. Дернулся, чтобы вытереть лицо и понял, что руки связаны. Он проморгался. Голова жутко болела и, судя по тому, как надулась кожа на затылке, у него будет огромная шишка. Генри осмотрелся. Он сидел на стуле в большой комнате без окон, видимо в каком-то подвале. Свет давали только несколько расставленных по углам маленьких фонарей. Рядом сидят такие же мокрые и ошарашенные Хрюша и Блонди. В первую секунду на сердце отлегло, что и он и его друзья живы, но в следующую вся радость сменилась осознанием ужаса ситуации. Потому что он узнал того, кто и выплеснул на него из ведра ледяную воду. Тот самый мрачный лысый тип, чей дом они ограбили и откуда увели сундук с драгоценными камнями. Лысый поставил ведро на пол и отошёл в сторону.
— Что, очухались, ребятишки?
Голос принадлежал второму незнакомцу в комнате. Невысокий, с редеющими волосами мужчина лет пятидесяти. Острая бородка с подкрученными вверх усами и выпученные глаза придавали ему странный вид постоянно чему-то удивлённого уличного щёголя. Он вальяжно сидел на стуле напротив связанных друзей и, закинув ногу на ногу, чистил ногти кончиком ножа.
— Вы, полагаю, узнали меня?
Блонди мотавший головой во все стороны, силящийся рассмотреть всё вокруг, сразу оживился.
— Нет, честно сказать, знать не знаем кто вы, уважаемый. Возможно, вы даже нас с кем-то перепутали. Это очевидно. Наверняка, это всё из-за толстого. Толстяки все на одно лицо. Вы его перепутали, ну и заодно нас с этим дураком тоже с кем-то перепутали. Всё легко объяснилось, это не ваша вина, ни в коем случае. Ошибиться было немудрено. У толстяка такое вот лицо, все его с кем-то путают. Люди часто говорили, что толстяк похож на мою мать, поэтому мне пришлось заставить его сбрить бороду, чтобы между ними было хоть какое-то различие. Ай!
Лысый, отвесивший ему подзатыльник, снова скрестил руки на груди и отошёл обратно в угол. Мужчина с выпученными глазами мучительно вздохнул и повторил с нажимом.
— Так вы, полагаю, узнали меня, и мне нет нужды представляться.
Он явно был не чужд театральности и каждый раз, когда всё шло не по его плану пьесы, это выводило его из себя.
Генри откашлялся ледяной водой.
— Этот болтун хоть и трепло то ещё, однако, добрый господин, он сказал чистую правду. Мы знать не знаем кто вы. Если же вы ошиблись в суматохе того дня... Кстати, сколько дней прошло? Так вот, если в суматохе того дня вы схватили не тех, ничего страшного. Мы вас не видели, мы вас не знаем и сразу всё забудем. Мы на вас никаких обид не держим.
Быстрее, чем Генри мог бы щёлкнуть пальцами, не будь у него связаны руки, усатый превратился из доброго смешного щёголя в бешеного пса. Он вскочил со стула и отшвырнул в сторону. Лицо его раскраснелось и глаза налились кровью.
— Вы меня не знаете?! Лжёте мне прямо в глаза, клянусь всеми богами, вы охренительно смелые, раз набрались храбрости лгать мне!
Он орал так, что брызги слюны летели во все стороны, но Генри было вовсе не до смеха. В этом лице уже не было ничего забавного, только их близкая смерть была на нём написана. Он нервно сглотнул воздух и как можно спокойнее и самым успокаивающим тоном из всех ему доступных сказал:
— Добрый господин. Клянусь вам чем угодно, но мы действительно вас не знаем. Усатый подошёл вплотную и приставил нож к лицу Генри.
— Тебе конец, змеёныш, раз ты решил врать мне. Я очень не люблю, когда мне врут, да, Фред?
— Да, Билл, очень не любишь, — отозвался из своего тёмного угла лысый.
— Добрый господин, вы очень убедительно пояснили, что вы не любите обмана. И, видят боги, я сейчас не в том положении, чтобы вас обманывать. Больше всего на свете я бы не хотел вас сейчас расстраивать.
Усатый мужчина, которого назвали Биллом, отошёл на шаг назад.
— Значит, хочу прояснить. Вы ворвались в мой дом, накурили каким-то отравляющим дымом моих людей. Украли моих сокровищ на тысячи золотых, и даже не знаете кто я?
— Да, милорд, всё верно, — сказал Хрюша, — мы совершенно точно не знаем, кто вы такой.
— Однако.
Билл заложил руки за спину и прошёлся туда-сюда, раздумывая.
— Что же, предположим, я вам поверю, — после паузы снова заговорил он. — Но тогда я хочу знать, кто вас нанял?
— Никто, господин, — сказал Блонди, наконец-таки посерьёзнев, без своего обычного словесного поноса.
— Никто, стало быть? Значит, я зря вам пояснил, как не люблю ложь, раз вы решили обмануть меня снова? Мне кажется, или эти ребятки очень хотят мучительно умереть, верно я говорю, Фред?
— Очень хотят, Билл. Прямо напрашиваются.
— Возможно, вышло некоторое недоразумение, между нами и вами, господин Уильям, не знаю вашей фамилии, — сказал Хрюша. — Но полагаем, если бы внесли чуть больше контекста в нашу беседу, мы бы смогли дать все интересующие вас ответы в полной мере нашей компетенции.
Билл выпрямился и разгладил кончики усов острием кинжала.
— Я вот что тебе скажу, умник, если вы не прекратите врать мне, я дам тебе пять дюймов клинка прямо в твоё жирное пузо. Это понятно?
— Понятнее некуда. Всё ясно, — ответил бледный как смерть Хрюша.
— Итак, повторяю вопрос в последний раз. Кто вас нанял?
— Перед лицом богов и возможно в пяти минутах от личной встречи с ними, рискну снова максимально честно ответить, что никто нас не нанимал.
Этот ответ стоил Генри таких волевых усилий, что ему пришлось зажмуриться, как перед прыжком в воду. С секунды на секунду он ожидал получить удар кинжалом, но ничего не последовало. Генри открыл глаза и посмотрел на Билла, который критично оглядывал друзей, постукивая кинжалом по передним зубам.
— К вашему счастью, вы мне кажетесь настолько тупыми, что это могло бы быть правдой. Предположим, я вам поверю. Тогда меня интересует, как же так получилось, что из всех чёртовых домов этого чёртового города, вы выбрали именно мой? И предупреждаю сразу, если я почувствую хоть нотку лжи, хоть в одной букве вашей нервной, сбивчивой речи, тупых необразованных балбесов — кому-то из вас троих придётся получить кинжалом в ногу.
Друзья, сбиваясь и перескакивая с одного на другое, перебивая и дополняя друг друга, рассказали, как же так они дошли до того, чтобы ограбить дом Билла.
— Что скажешь, Фред? — спросил Билл.
— Думаю, они врут, потому что хотят получить кинжалом в ногу, Билл, — ответил Фред, — они возможно из этих, из тех извращенцев, которые получают удовольствие от боли.
— Спасибо за твоё ценное мнение, Фред. Если бы я хотел послушать бред сумасшедшего, я бы послушал выступление короля перед толпой народа.
— Спасибо, Билл.
— Закрой рот, Фред.
Билл покачал головой и потёр глаза, будто смертельно устал.
— Меня окружают одни идиоты. Вы знаете, как вообще тяжело найти толкового подручного? Надо нанимать людей только после того, как они пройдут какое-нибудь испытание. Тест на мозги или что-то в этом роде. Слишком умные, конечно, тоже не нужны, но когда в моей команде люди, у которых извилин в башке меньше, чем у зубочистки, это откровенно утомляет. Стул подай, Фред, это единственное, с чем ты можешь справиться.
Билл снова сел и опёрся руками о колени.
— Чтобы вы понимали, с кем общаетесь, меня зовут Билл. Люди называют меня Мясником. Не потому, что я жесток, а потому что я мясник. Хотя я жесток. Очень жесток. А вы, друзья мои, безмозглые, ходите по очень тонкому льду. Итак. То, что вы обнесли меня на целый сундук драгоценностей, это всего лишь череда неприятных случайностей, вы мне хотите сказать?
— Именно так, добрый господин.
— И где сейчас мои деньги?
Генри сердцем чувствовал, что ответ не понравится этому человеку, но делать ничего не оставалось.
— Я выбросил их.
— Выбросил?
— Ну, в смысле, разбросал на площади.