Настенные часы умиротворенно тикали. Сколько времени прошло, Аллочка не представляла и даже не хотела думать, что уже совсем поздно и надо возвращаться домой. «Домой? А где мой дом? У меня нет дома. Ни там, ни здесь. Нигде». Она неподвижно лежала на белоснежных простынях и не могла пошевельнуться от счастливого блаженства, переполнявшего ее. Сквозь прикрытые глаза она увидела как Борис, не стесняясь своей наготы, ходит по комнате и курит.
«Гор — могущественный бык, любимец Ра…» — вспомнив предшествующую экскурсию на площади Согласия, зашептали ее губы.
Она была так счастлива, что не заметила, как Зверев на минуту бесшумно удалился. Незаметно отодвинув дверную шторку, разъединяющую комнату с ванной, он тут же вернулся.
— Тебе хорошо? — Борис покрыл поцелуями ее живот. Потолок опять закружился.
Скрытая камера фиксировала каждое их движение. Счастливое, страстное лицо Аллы было притягательно красивым.
Потом она долго лежала в счастливом отключении от реальности. Она слышала, как Борис бесстрастным спокойным голосом вызывает такси по телефону. Ей совсем не хотелось ехать к мужу. Накинув гостиничный халат, она прошла в ванную. Безразличная камера совсем близко зафиксировала грустное и взволнованное лицо.
Свечи догорали в канделябрах прошлого столетия, золотисто-зеленые стены отражались в огромном зеркале, которое отражалось в окне, за которым осенняя ночь отражалась в беспрерывном потоке дождя.
23
Круглолицая полная луна светила в окно. Она выглядела нереально, словно копия с картины, набросанная мазками художником, имевшим на палитре два цвета: желтый и темно-лиловый. Как будто гениальный творец взял и намалевал в азарте яркий круг на темном фоне полотна, да и забросил кисти, не закончив свой шедевр. Ни тучки на спокойном осеннем небе. Только звезды мерцают в тишине.
«Вот вылупилась, красавица! А ну, хватит шпионить и подглядывать! У меня секретные бумаги!» — любуясь небесным светилом, рассмеялся Жорж и задернул шторы.
Полнолуние. Луна на него действовала магически. Он чувствовал все фазы луны, без всякого календаря, и подчинялся ее ритмам совершенно бессознательно. Сегодня спать не придется, он знал это точно. Что ж, дел скопилось — головы не поднять. Он прошел в кабинет.
Просматривая список группы агентов-резидентов для отправки в Советский Союз (внедрение на места), Жорж остановил внимание на семейной паре — Волковы Николай и Екатерина. Внимательно прочитал характеристики на них. Интересно. Проверка показала: это были люди с настоящими именами и биографиями. Кондаков неделю назад сделал запрос по своим каналам. По данным иммиграционного отдела, выдавшим паспорта Волковым, он узнал много интересного.
Николай и Екатерина познакомились летом 1945 года. Они встретились в пересылочном лагере для беженцев из Восточной Европы, где находились в основном евреи, русские, украинцы, белорусы, угнанные немцами в начале войны с оккупированной советской территории. Лагерь располагался под Фрайбургом и контролировался американцами. Волковы были отправлены во Францию, в город Нанси. В 1947 году, получив документы, позволяющие жить и работать во Франции, они поженились и перебрались в Париж. Детей у них не было. Прожив сорок лет во Франции, Николай Волков дорабатывал последние два года перед уходом на пенсию. Работал он в Министерстве торговли, в отделе импортных поставок из Восточной Европы и СССР. Владея в совершенстве тремя языками (русским, французским и английским), он занимался техническим переводом.
В понятии Кондакова пара Волковых была идеальным вариантом для работы на его отдел. Их можно было использовать для секретной деятельности в Москве. Во-первых, как выяснилось, они были ярыми антисоветчиками. Принимали участие в сборах и собраниях журнала «Святая Русь». Затем, что привлекло Жоржа, это совершенное владение русским и французским и знание менталитета как советских людей, так и французов. Да и официальная зацепка для отправки их на постоянное жительство в Советский Союз у них имелась. Как выяснилось, престарелая мать Екатерины Волковой жила в Москве. Ей было восемьдесят восемь лет, и она осталась совсем одна. Екатерина разыскала ее в 1959 году, после смерти Сталина, и встречалась с ней, когда в 1964 году по туристической путевке ездила в Москву. В течение всех этих лет они поддерживали связь по телефону и в письмах. Этот факт сыграл основную роль в принятии положительного решения о включении Волковых в группу подготовки агентов-резидентов. Да и возраст — за шестьдесят — не привлекал к ним, пенсионерам, пристального внимания проверяющей стороны из Москвы. Встретившись пару раз с Николаем Волковым и проведя отвлеченные беседы на различные темы, в том числе о будущей жизни и работе, Кондаков понял, что выбор правильный. Все проверки подтвердили — подозрительных следов нет и Волковы положительно смотрят на сотрудничество с отделом № 7. С ними — решено. Годятся.
Жорж, закончив писать отчет о проделанной работе, набросал план на завтра: ресторан «Балалайка» — Лариса Квин.
Была поздняя ночь. Он посмотрел на часы — ничего себе как время летит за работой — два часа! Взглянул в окно, луна скрылась за темной пеленой тумана и лишь отсветами на тучах напоминала о себе. Тишина накрыла дом, и Кондаков поднялся наверх, в спальню.
Уже под утро понял — зря ложился. Глаз не сомкнул до самого утра. Вот и не верь после этого в народные приметы!
24
Сквозь дверное стекло Алла увидела, как Даниэль смотрит в спальню.
— Шери, завтрак готов!
— Я еще сплю, Даниэль…
Последние дни Алла плохо ела, мало говорила и перебралась спать в комнату для гостей. Она старалась скрыть свое волнение от пытливого взгляда мужа, который не переставал недоумевать, что случилось с его женой: серьезно больна? Так надо обратиться к врачу!
— Шери! С тобой все в порядке?
— Все нормально, дорогой… — уныло отвечала Алла.
«Наверное, действительно болеет…» — думал наивный супруг. А жена думала только об одном: ну когда же наконец позвонит Борис.
«Гор — могущественный бык, любимец Ра. Властелин Нижнего и Верхнего Египта…» — повторяла она поразившие ее слова. Сама не зная почему, Алла назвала Зверева Гором.
Прошло две недели с той памятной встречи с Борисом Александровичем, когда Алла вернулась ночью домой из отеля «Бонапарт». Помнит, как с облегчением вздохнула, обнаружив, что Даниэль уже спит в спальне, и тихонько пробралась в комнату для гостей. Да так до сих пор и осталась там.
Муж деликатно молчал и старательно делал вид, что все нормально, пытаясь добиться ее расположения. Зря старался.
— У меня болит голова…
— Выпей таблетку, шери…
Этот незатейливый диалог стал нормой их семейной жизни.
«Гор — могущественный бык, любимец Ра…» — словно молитву повторяла Алла. Но «любимец Ра» как в воду канул. Никаких обещанных звонков и известий. Сначала она держалась. Потом стала переживать, что позволила себе пойти с ним в отель. На какое-то время отвлекалась, автоматически поддерживая видимую деятельность по дому, а потом и вовсе впала в хандру. Гор не звонил.
У них был пароль для связи — телефонный звонок в любой из понедельников. «Не могу сказать, в какой точно, все будет зависеть не от меня, — предупредил ее Зверев. — Звонить буду ровно в десять утра».
Второй понедельник прошел — телефон молчал.
Двойная жизнь тревожила, мучила, но в тоже время, как ни странно, забавляла Аллочку. Она, словно провинившийся ребенок, который боится быть раскрытым и наказанным, замирала от страха при мысли, что муж видит ее насквозь и обо всем догадывается.
— Шери, пойдем в ресторан! — пытался развлечь ее Даниэль
— У меня мигрень, прости…
Еще одна неделя протянулась в тревожном волнении и ожидании звонка.
Понедельник. Утро. Аллочка сидела на кухне, смотрела телевизор и без аппетита завтракала. Она старалась жить нормальной жизнью и постоянно уговаривала себя, внушала, как учил ее врач-психотерапевт: все хорошо, у меня прекрасный муж, моя дочь скоро будет со мной (Алла начала собирать бумаги на воссоединение с дочерью), через три месяца получу французский паспорт и разрешение на работу… все хорошо… Самовнушение, как ни старалась, не помогало!
Утро показалось бесконечно долгим. Она уже смирилась с мыслью, что Зверев никогда не позвонит, но сердце провалилось словно в пропасть, когда раздался звонок. Часы показывали: десять часов.
— Я слушаю…
Ровным приветствием, как ни в чем не бывало Зверев забасил в трубку. Не извинился, как она ожидала, мол, прости, занят очень был… ничего подобного. Разговор был кратким, голос сухим и сдержанным.
Алла замерла, затаив радость — наконец-то! — и разочарованно проглотила обиду — ну, конечно, так надо… вдруг телефон прослушивается…
Договорились встретиться в пятницу — в шесть часов у фонтана в Люксембургском саду.
«Гор — могущественный бык, любимец Ра. Властелин Верхнего и Нижнего Египта. Да будет имя твое незыблемо, как незыблемы небеса…»
25
Первые дни октября осветились ярким, по-летнему знойным солнцем. Все сверкало вокруг и переливалось: голубое небо — в солнечный свет, солнечный свет — в бездонное небо, и все это лучезарное сияние сплошным потоком опрокидывалось на желто-красные листья деревьев. Дух захватывало от этой золотистой кутерьмы, которая радужной мозаикой отражалась в витринах магазинов, окнах домов и в стеклах, проносящихся по бульвару машин и автобусов. В Париже наступила прекрасная осенняя пора — бабье лето.
Алла вышла на станции метро «Сен-Мишель». Жарко. Она зашла в близлежащее кафе и села на террасе под навесом.
— Кофе гляссе, пожалуйста! — заказала она себе любимый напиток. До встречи с Борисом оставалось полчаса.
Мадам Дюшен была в легком летнем платье, которое необычайно шло ей. Распущенные по плечам темные с чуть золотистым отливом волосы блестели и завивались на концах легкими локонами. Ее большие светлые глаза с пушистыми ресницами, правильной формы нос с чуть вздернутым кончиком, припухлые, хорошо очерченные губы делали ее лицо притягательным и загадочным. Мужчины оборачивались на нее, но подойти — ни-ни… Вид у нее был серьезный и недоступный. Было видно сразу — мадам богата и замужем. Обручальное кольцо она не снимала никогда!