Натренированная привычка — замечать все до мелочей, даже, казалось бы, совсем ненужных, стала его второй натурой. Профессиональная память фиксировала все: количество людей в вагоне, сидящих рядом пассажиров (две пожилые дамы, одна — в светлом плаще и шляпе, другая — в красной куртке и зеленой косынке); названия станций, проплывающих в окне; граффити на французском и арабском, расписанные разноцветными узорами по стенам туннелей. Он иронично хмыкнул: очень нужная информация, особенно граффити и названия станций — Поршфонтен — Вирофлай — Медон Валь Флори… И так — каждый раз, почти одно и то же. Только старушки, сменившие летние кофточки на осенние куртки, да перемена времени года за окном. Очень интересно, аж дух захватывает! Жорж опять усмехнулся своим мыслям и закрыл глаза. Со стороны можно было подумать — задремал месье…
Зафиксировав окружающую картину в памяти — на всякий случай, он задумался о предстоящей встрече с новым агентом.
Итак: Алексей Артемов, бывший советский музыкант. Несколько лет назад, находясь на гастролях с оркестром во Франции, он остался в Париже. Был явным антисоветчиком. Кондаков нашел его через одну свою старую знакомую и завербовал к себе на работу. Сделать это было нетрудно: музыкант ненавидел режим в России, во Франции был безработным и сидел без денег. Прошел все секретные проверки и на провокации не поддался. Через источники разведки — был чист. В Москве проверили семью до «седьмого колена» — реальное лицо, никакого сомнительного прошлого. С помощью Кондакова его устроили на работу в ресторан «Балалайка» — популярное место у русской «коммуны» — в ансамбль балалаечников. И вот уже полгода он играл на экзотическом для французов инструменте — балалайке. Алешка, как называли его все, очень пришелся ко двору ресторанной русской жизни, быстро там освоился и со всеми «подружился». Для чего, собственно говоря, он и был туда направлен. В обязанности «балалаечника» входило собирать информацию о русских работниках и постоянных клиентах. А, как известно, ресторан — самое удачное место для распространения слухов и сплетен, для сбора информации о происходящем за «железным занавесом» от только что прибывших советских оттуда, а также для выхода на людей, которых можно было использовать для отдела, руководимого Жоржем.
Кондаков приоткрыл глаза. За окном мелькали унылые парижские пригородные кварталы. И когда проехали железнодорожный мост, по которому с грохотом неслись синие вагоны метро, Жорж не спеша прошел к выходу первого вагона.
«Следующая станция вокзал Аустерлиц…» — просипел голос в динамике.
31
В воздухе висел табачный дым, хоть топор вешай, и было очень душно. Борис Зверев сидел в кабинете, просматривая всю собранную информацию за последнее время. Он даже удивился: неплохо! И правда, сделано было в такой короткий срок — немало. Зверев удовлетворенно хрустнул костяшками пальцев и закурил.
Во-первых, бывшая прима-балерина Алла Владимировна Дюшен, была, как говорится, у них в руках. Интимные фотографии из отеля «Бонапарт» увеличены и размножены. Теперь ею можно легко манипулировать и использовать в своих интересах. Это очень хорошо. Сейчас, как никогда, она была нужна Борису Александровичу. В отделе разработали очень важную операцию под кодовым названием «Серпан», в переводе с французского — змея.
Один из важных пунктов этой операции — внедрение своего человека в ресторан «Балалайка». Внедрили. Работает там уже месяц. Согласно имеющейся у них информации, ресторан был оживленным центром русской жизни в Париже. Зверев усмехнулся: со стороны, такое получается хорошенькое веселое заведение, ничего не скажешь! Что ж, будем веселиться!
Он затушил сигарету и, посмотрев на забитую окурками пепельницу, недовольно отметил: «Много курю! Пачку в день! И нечего удивляться, что сердце прихватывает, надо завязывать и подумать о здоровье…»
Потом он отвлекся от сигарет: не до здоровья сейчас, тут такие дела закручиваются… Недавно выяснили, что бывшая любовница Гуревского, Евгения Бержар, продолжает навещать свою подругу Ларису Квин в ресторане «Балалайка», которая работает там официанткой.
Борис снова потянулся к сигарете: «Очень интересно! Как говорится, на ловца и зверь бежит!» Бывшая подружка Гуревского по пункту шла второй после самого Гуревского!
Он достал бумаги и прочитал внимательно еще раз дело на Щеглову Евгению Николаевну.
Бывшая преподаватель французского языка Института иностранных языков, штатная переводчица при МИДе, представительница Министерства культуры в ЮНЕСКО. Взлет по служебной лестнице, которой способствовал ее отец, покойный генерал Щеглов, был на пике. Затем неожиданное крушение благополучной карьеры из-за любовной связи с Гуревским Леонидом Михайловичем. После ареста Гуревского французскими службами в 1978 году последовал отказ Евгении Щегловой вернуться на Родину. Замужество с французским гражданином Шарлем Бержаром в 1980 году. Рождение дочери Надин Бержар в 1985 году. Есть подозрение в связи с бывшим любовником-предателем.
Борис Александрович задумался. Чутье ему подсказывало: надо делать ставку на мадам Бержар!
Он записал: установить постоянное наблюдение за Евгенией Щегловой. Что-то она зачастила в Париж? Вчера получили сигнал от информатора, что бывшая подружка Гуревского снова появилась в ресторане «Балалайка». С чего бы? Нет, надо определенно взять ее под свой контроль. Тем более что собранный компромат на мадам Бержар, в прошлом товарища Щеглову, вполне потянет на вынужденное сотрудничество со своей бывшей родной организацией. «Ой, придется ей выбирать!» — Борис Александрович даже покрутил головой от предвкушения попотрошить чужую жизнь. — Если да — прекрасно! Будем работать. Если нет — досье перейдет в руки французских внутренних органов. А это явно для мадам нежелательно. Бумаги, подтверждающие ее сотрудничество с КГБ, у них имелись. Надо все хорошо продумать. Зверев затушил очередную сигарету и вытянул ноги под столом. Следующим пунктом в плане была Алла Владимировна Михайлова-Дюшен. И Борис вдруг неожиданно поймал себя на том, что хочет ее видеть. Посмотрел календарь — на следующей неделе… Вздохнул и постарался переключиться на дела. Итак, Алла Владимировна Дюшен. Зверев был уверен, что она легко сумеет войти в эмигрантское сообщество бывших соотечественников, посещающих «Балалайку». Ну, а хорошие чаевые официантам сделают ее своей и внутри ресторана.
Особую ставку Борис Александрович делал на сближение Аллы с Ларисой Квин, которая, как доложили ему, была центром эмигрантской жизни. А через нее, — тут, он размечтался, нужно балерине потихоньку втереться в доверие к бывшей подружке Гуревского — Евгении. Непонятно почему, но Борис почти не сомневался, что между бывшими любовниками существует определенная связь. Ну, а в дальнейшем через Евгению Бержар, дай бог, подобраться к господину Гуревскому! Гнида продажная! Не любил предателей Зверев Борис Александрович.
Он отодвинул бумаги: наверняка это случится не скоро.
За окном шел дождь. В кабинете становилось темно. Борис Александрович включил свет, открыл окно и подошел к сейфу. Он достал папку с компрометирующими Аллу Дюшен фотографиями и стал рассматривать их. Фотографии с видеопленки были сделаны профессионально: ни на одной из них невозможно было разглядеть лица Зверева, только спина. Ну, а мадам Дюшен было видно прекрасно. Вот на этой особенно хороша!
Борис вдруг почувствовал жалость к этой хрупкой и красивой женщине. Она ему нравилась. Зверев нахмурился: еще какие нежности! Мало ли кто кому нравится… Долг службы — прежде всего. Он прерывисто вздохнул: служба есть служба — сложил фотографии в большой конверт и положил в сейф. Сейчас ему было не до сентиментальных истязаний своей души. Надо было заниматься делом. Вон, уже прошло три месяца, а воз и ныне там!
Зверев прекрасно понимал, что приступил к делу своей жизни — операции «Серпан». Такого шанса показать себя по службе у него больше не будет, и от того, как он станет выстраивать ходы и выходы, будет возможен блестящий финал этой непростой истории.
32
В самом центре Шестнадцатого округа Парижа, в большом старинном особняке, при организации «Франция — СССР» находился Культурный центр «Дружба».
В это утро Вера пришла в офис немного раньше, чем полагалось. Была среда. Теперь каждую среду она будет дежурить в Центре: принимать посетителей и отвечать на звонки по телефону.
Дел скопилось невпроворот. Надо было убрать помещение, разобрать завалы корреспонденции с письмами, пакетами, открытками и рекламой всех видов.
«Господи, да здесь работы хватит на несколько дней…» — посмотрела на гору бумаги Верочка и расстроилась. Да еще нужно привести в порядок «Книгу записи посетителей», — подчеркнуто красным в деловом календаре. Не любила Вера бумажную волокиту! Но делать нечего — теперь это ее обязанности. Она разложила бумаги на столе и принялась сортировать корреспонденцию: письма — в стопочку, пакеты — в сторону, всю рекламу в мусор! Гора бумаги начала медленно таять. «Тоска! — загрустила девушка от монотонной бездумной работы. Не выдержала и бросила разбирать бумаги. — Доделаю в следующее дежурство! Что еще на сегодня?» — полюбопытствовала она и посмотрела еще раз деловой календарь и опять ужаснулась: работы — непочатый край!
«Ну, спасибо, Ксения Анатольевна! — помянула недобрым словом Вера свою предшественницу, работавшую здесь до нее. — Уж постаралась все на меня свалить!»
После летних отпусков наступило время составления плана мероприятий на новый календарный год. На носу были октябрьские праздники, после которых сразу начиналась подготовка к Новому году — бесконечные концерты, фестивали, декады искусств.
Вера ужаснулась от мысли: «Неужели этим я буду заниматься все время? Кошмар! Три года жизни положить на плаху бюрократической деятельности! А любимые курсы только на полгода! И где справедливость?»
Она встала и возмущенно сбросила письма на пол: «Хватит с меня!»