лковых. И даже сама боялась подумать о том, что Лиза, косвенно, предложила ей сотрудничать на американскую разведку. При этой мысли Веру бросило в жар: «Что я сделала? Зачем согласилась помочь?» — Она понимала, что легенда с наследством — лишь предлог сделать фотографии таинственной пары для американских спецслужб. Не совсем уж Вера наивная, как могла показаться.
Горячий чай согрел ее и успокоил. Она легла в кровать и постаралась уснуть. День предстоял быть длинным и суматошным. А еще — тут Верочка улыбнулась — вечером в кафе на авеню Гюго она встретится с Антуаном. Вера уткнулась лицом в подушку. Милый и смешной, он был явно в нее влюблен. Впрочем, что тут скрывать, Антуан тоже понравился Верочке. Думая о нем и вспоминая последнюю встречу — их первый поцелуй в его машине — она успокоилась и заснула.
Ей приснился отец — Андрей Владимирович. Он хватал ее за руки и пытался снять часики, которые подарил ей перед отъездом в Париж. Вера сопротивлялась, вырывала руку, старалась оттолкнуть сильного и властного отца и убежать. Но, к ее ужасу, дверь распахнулась и сосед, Петр Петрович, бросился к нему на помощь. Вместе они скрутили ей руки и, сорвав часы, рассмеялись громко и злорадно. Потом начали корчить рожи, паясничать и, что называется, валять дурака. Верочка плакала от обиды и потери, а потом вдруг побежала от них из маленького и темного помещения. За порогом (какое счастье!) стояла Лиза и протягивала ей руки навстречу. Коридор был бесконечно длинным, и Элизабет, словно издеваясь, все время удалялась, а шаги бегущих за ней отца и соседа громыхали и приближались. Сил бежать у нее не было, вместо крика у нее вырывался глухой стон: нет, нет! — но они нагнали ее.
— Лиза, Лизочка, помоги! — кричала она в слезах… и проснулась.
Маленькие часики лежали на своем месте на тумбочке, у изголовья кровати. Слава Богу, сон! Вера взяла горячими руками прохладный металлический корпус и прижала к груди. Было только пять часов утра.
15
Запах чистого гостиничного белья, ужасного, казенного, желто-белого цвета, действовал на нервы и не давал заснуть. Алла пребывала в состоянии глубочайшего нервного потрясения.
Отель был среднего разряда, без изысков, но чистенький и тихий.
Таксист привез ее сюда поздно вечером, когда она объяснила, что ей нужна гостиница на одну ночь, желательно, недорогая, но в Шестнадцатом округе. И вот на улице Коперника она нашла себе приют.
Несмотря на то, что жизнь ее резко изменилась и она еще не знала в какую сторону, скорее всего, в худшую, — ей вдруг стало хорошо и спокойно. Мучительная связь с Борисом и ставший постылым муж — две вещи, которые мучили ее сознание и душу, теперь так неожиданно и резко отошли в сторону. Она словно обрезала эти две нити, опутавшие ее, казалось, навсегда.
Алла лежала с открытыми глазами. Слезы, душившие ее весь вечер, высохли и стянули лицо в неподвижную маску. Она встала и прошла в маленькую ванную комнату. Тусклый искусственный свет осветил ее бледное лицо в зеркале, и она показалась себе призраком в ночи: настоящая сомнамбула!
Сейчас она пожалела, что не взяла с собой косметику или хотя бы ночной крем для лица. Да и вообще надо было взять сумку с необходимыми вещами. Даже косметичка была только с деньгами и документами. «Вот угораздило сорваться и впопыхах не подумать ни о чем! — было расстроилась она, но неожиданно улыбнулась своему отражению: — Крем? Какая ерунда! Самое главное, завтра будет утро. Будет новая жизнь. Будет все!»
Она набрала ванну и легла в теплую успокоительную воду. Согревшись и совсем успокоившись, Аллочка нырнула под одеяло. Расслабленно подумала о том, что надо отдохнуть, хорошо выспаться. Завтра надо будет покинуть временное укрытие в полнейшую неизвестность.
За окном с равномерным шумом проезжали машины, освещая фарами полоски безликой стены и потолок в мелкую трещинку. Алла крепко зажмурилась и приказала себе: спать! Сон не шел. Она прислушалась: к шуму за окном прибавились посторонние звуки. Что это? В соседнем номере, через стенку, слышались веселые голоса. Снова машина фыркнула в темноте. Заиграла музыка. «Ну музыку-то зачем ночью?»
Равнодушная чужая жизнь пела, смеялась и проносилась мимо. Алла подумала: «И никому до меня нет никакого дела. Если я завтра умру, мало что изменится вокруг». Она коротко вздохнула и ничуть не огорчилась этому безрадостному факту. Как ни странно, эти печальные мысли не могли омрачить радость освобождения. Алла даже попыталась нарисовать картину своего будущего существования: «Завтра в обед пойду в “Балалайку”. Узнаю, где можно снять меблированную квартиру на первое время. На полгода денег хватит», — решила она и, ритуально поцеловав туфельки-талисман вместо ночной молитвы, перевернулась лицом в подушку. Уже засыпая, начала мечтать: «Найду квартиру, буду искать работу. Любую». Потом опять улыбнулась и зашептала, словно внушая себе:
— Никто, никто мне не нужен! Ни Зверев, ни Даниэль, ни Жорж. Я сама себе хозяйка! Буду работать, привезу Любашку из Ленинграда… Никто, никто мне не нужен… Я сама, сама, сама…
16
Ужасная новость облетела всю русскоязычную коммуну Парижа: Женя Бержар пропала. Невероятно, но она не вернулась домой из Парижа. Шарль Бержар, прождавший два дня и уверенный, что она поехала в столицу к своему доктору, обзвонив всех ее знакомых, в том числе врача, в конце концов потерял терпение. Узнал, что жена находилась в Париже всего один день, переночевала в гостинице, которую утром покинула. Как он выяснил позже, есть свидетели ее выезда из отеля — консьерж гостиницы. То, что она села в поезд Париж — Сен-Себастьян в восемь сорок утра, подтвердили проводники, а на вокзале ее видели и запомнили в кассовом зале. Но в Биаррице она не вышла.
Когда, на вторые сутки, Женя не объявилась, Шарль сразу же заявил в полицию об исчезновении супруги. Но получил бумагу от безразличных чиновников, что надо ждать трое суток, после чего будет объявлен официальный розыск. Таков закон.
— Подождите, может быть, мадам где-нибудь отдыхает… — заявили они ему в участке. «Проклятые чиновники!» — махнул на них рукой Шарль и по своей инициативе отправился в Париж, оставив трехлетнюю дочь своей матери.
Первое, что он сделал, нашел людей на вокзале, которые, посмотрев на фотографию его жены, подтвердили, что она была в поезде. Потом отправился в ресторан «Балалайка», там работала близкая подруга Жени.
Лариса была в полном отчаянии и не знала, что сказать мужу своей подруги. Рассказать всю правду о кагэбэшниках — а вдруг Шарль не в курсе ее прошлого? А если она завтра объявится и обвинит Ларису в предательстве?
Решила частично сказать правду, частично скрыть. «Скажу, приезжала вечером, попросила отвезти в гостиницу, утром собиралась к врачу… Все! Больше ничего не знаю! Если случилось что-то серьезное — сам все узнает из официальных источников. Я здесь ни при чем!»
Шарль сидел за столиком для «своих». Лариса прихватила тарелку с закусками, налила рюмку ледяной водки и вышла к нему в зал.
Он, нервно комкая салфетку, пожаловался на полицию.
— Их совершенно не волнует, что с ней могло что-то случиться! — Шарль, извинившись, высморкался. Было видно, что он в полном отчаянии. — Я говорю им, что уже больше месяца она сама не своя, толком не ест, не пьет, плачет потихоньку… я же вижу! Перестала даже заниматься маленькой дочерью… Понимаешь? Это ведь не нормально!
Лариса поставила перед Шарлем тарелку, сочувственно слушая его рассказ.
— А они мне вопрос: как вы жили в сексуальном плане в последнее время? — Он бросил салфетку на стол. — Ну при чем тут секс? А? — Посмотрел на Ларису и выпил рюмку. — Они думают, что она уехала к любовнику под предлогом того, что к доктору… Представляешь? Так и намекнули, мол, не беспокойтесь, такое бывает, удовлетворится и скоро объявится. Каково? А, Лариса? Вместо того, чтоб поднимать всех на ноги и искать!
Лара пододвинула ему тарелку и жалостно сказала:
— Ты закуси, Шарль. Наверное, толком не ел все эти дни?
Шарль даже не взглянул на еду:
— Спасибо, Лариса! Я не могу есть. Не хочу. — Он поднялся из-за стола. — Я очень благодарен тебе за информацию и за адрес гостиницы. Сейчас поеду прямо туда.
Он поцеловал Ларису и, закутав шарфом шею, вышел из ресторана.
— Бедный, бедный Шарль! — Лариса голову могла отдать на отсечение, что с подругой случилось что-то ужасное. Ведь если бы Женька была жива — да никогда, никогда не оставила бы дочь и мужа. Уж она-то знает свою подругу!
Проводив Шарля, Лара вернулась в зал, убрала со стола и со страхом подумала: «Что-то Алешка не звонит. Интересно, что он узнал от Жоржа? — и вздрогнула от неожиданного стука. — Легок на помине! Алешка!»
Алексей с озабоченным видом осмотрел ресторан и, убедившись, что никого нет, кроме Ларисы (был перерыв после обеда), серьезно сказал:
— Все, мать, уходим в подполье! — Он подошел к ней совсем близко и обнял за плечи: — Понимаешь, сейчас начнется возня с двух сторон. Французы с одной будут копать, что случилось да как…
Лара испуганно всплеснула руками:
— Господи, что же делать? Может, сказать, что мы ничего не знаем?
— Глупости! — оборвал ее Алексей. — Ты что, маленькая? Докажут в три секунды, что мы отвезли Женьку в отель, — и заподозрят в еще большем. Врать нельзя! Лучше говорить, как есть, только без кагэбэшных деталей. Пусть в этом сами разбираются. Лариса согласно кивнула:
— Все правильно, Алешечка, все правильно… — Потом запричитала: — Господи, да что же это такое? Только этого нам не хватало!
— Подожди, Лар! Ну что ты раскудахталась… — он посмотрел ей в глаза и совсем тихо сказал: — Не это самое страшное. Французы — ерунда! Я боюсь другого — кагэбэшники тоже начнут шебуршиться. Понимаешь, им будет интересно узнать, что Женя нам сказала при последней встрече.
Лариса, прижавшись к Алеше, испуганно замерла и опять воскликнула:
— И что же теперь нам делать? Лешенька, что делать?