Пару дней назад к нему на дом, в Брюссель, поступила телеграмма из Австрии. Её отправителем значился некто И. Дитрих, а в качестве адреса был указан «Главпочтамт до востребования». Текст телеграммы гласил: «Глубокоуважаемый Г.-н. Вернин. Приношу извинения за задержку в высылке телеграммы. К сожалению, ваш дядюшка Клаус серьёзно болен. Ныне имею честь, уважаемый Г.-н. Вернин, препроводить Вам при сем просьбу, незамедлительно прибыть в Вену. Что касается Ваших предложений, то все они приемлемы. Уважающий Вас И. Дитрих». В Вене у Вернина не было никаких родственников. Это была условная фраза, означавшая приказ о его срочном прибытии в столицу Австрии. «Дядюшкой Клаусом» был руководитель немецкой разведки Вилли Штибер, давно работающий на Бисмарка и создавший целую шпионскую сеть во всех европейских странах, считавшихся потенциальными противниками Германии. Агентами Штибера были служащие отелей, продавцы в табачных лавках, гувернантки в богатых домах, странствующие ремесленники и фешенебельные кокотки, модные парикмахеры и скромные чиновники почтового ведомства. Шпионами у Штибера служили немцы, швейцарцы, бельгийцы жители страны, в которой проводилась шпионская «работа». С Верниным ещё со времён франко-немецкой войны 1871 года Штибера связывали особые доверительные отношения — отношения не руководителя и подчинённого, а скорее партнёров.
В распоряжении Штибера были секретные фонды, поступавшие из трёх источников: от немецкого канцлера на непредвиденные расходы, для тайных расходов по Министерству иностранных дел и для секретных расходов но статье военного министра, т.е. подкупа нужных людей, покупки карт и документов в соседних странах. Кроме того, германская разведка располагала средствами с доходов особого фонда Вельфов для поддержки официозной печати и подкупа нужных людей за границей. У Вернина — себя предпочитал именовать на аристократический манер «Де Вернин», — международного авантюриста без роду и племени, давно обосновавшегося в Брюсселе и открывшего там информационное бюро, была обширная сеть агентов, собиравших со всей Европы информацию разного рода, слухи, сплетни. Со временем самым ликвидным товаром Вернина стала торговля кодами и шифрами. Именно Вернину немецкая разведка «передала» Юлиуса Вейхарна. Немцы предпочли «не светиться», выходя на прямой контакт со служащим русского посольства. Поэтому перспективного агента вёл лично шеф брюссельского информационного бюро.
Пять лет тому назад Вейхарн сам пришёл в немецкое посольство и предложил свои услуги. Австриец отчаянно нуждался в деньгах: после смерти отдалённого родственника ему надо было вступать в наследство и оплатить долги. А тут ещё и Лотта — пышногрудая русоволосая красотка, работавшая кельнершей в гаштете, куда Вейхарн частенько захаживал пропустить кружечку-другую. Лотта вначале отвергла его притязания, но Юлиус был настойчив и последователен в достижении своей цели: маленькие сувениры, корзинки цветов, дорогой шоколад заставили неприступную красотку сменить гнев на милость. И хотя Вейхарн был ей не слишком симпатичен, далеко не первой молодости и невзрачной внешности, но его солидность, обходительная манера поведение и высокая, по её понятиям, должность чиновника иностранного посольства вскоре привели Лотту в постель к Вейхарну. Там молодая женщина испытала и первое разочарование. Юлиуса хватало только на несколько минут быстрого секса, потом он в полном измождении отваливался на противоположную сторону кровати и моментально засыпал, в то время как раздражённая и неудовлетворённая Лотта была вынуждена слушать этот ужасный храп... Всё было плохо, к тому же ноги у Вейхарна были холодными, как у мертвеца. Тогда любовница поставила перед ним ультиматум: если ты слаб в постели, то должен компенсировать мне этот недостаток своими вниманием и подарками. Внимание к Лотте стоило дорогого. Его расходы росли как снежный ком. Когда же у Вейхарна неожиданно скончался близкий родственник и появились неоплаченные долги, пожилой сластолюбец пришёл в полное отчаяние. Тогда-то Юлиус и решился на роковой шаг — отправиться в посольство Германии.
Эта страна после победы над Францией олицетворяла всю мощь возрождавшейся из праха и пепла немецкой нации, к которой с гордостью причислял себя и Вейхарн. Но к удивлению Вейхарна, представитель немецкого посольства, статный, с офицерской выправкой, но одетый в строгий гражданский сюртук, наотрез отказал ему: «Мы не нуждаемся в шпионах, господин Вейхарн, у нас прекрасные отношения с русскими». Однако, пожав руку на прощание, немец, как бы невзначай, попросил Вейхарна оставить свои координаты. Через месяц Вейхарн «случайно» познакомился с бельгийским «адвокатом» Верниным, который «по дружбе» помог ему уладить вопросы с наследством. Взамен Вернин ненавязчиво и тактично попросил о небольшом одолжении — собирать информацию о России для Бельгийского бюро. Так невольно Юлиус стал информатором Вернина, даже не подозревая, что на самом деле работает на немецкую разведку. За относительно небольшую мзду, выплачиваемую ежемесячно, чиновник исправно приносил в указанное место содержимое корзин, стоящих у письменного стола сотрудников посольства, и копировальные книги из канцелярий, черновики и подлинники получаемых писем и официальных донесений. Пользуясь безграничным доверием посла, Вейхарн сам упаковывал и отвозил на вокзал всю дипломатическую русскую почту посольства, тем самым значительно облегчая работу немецкой разведки по перлюстрации российской дипломатической почты.
Вернин допил кофе и уже собирался было раскурить сигару, как на входе показался Вейхарн с раскрасневшимся от интенсивного движения лицом. Скинув пальто и шляпу в руки привратнику, Юлиус сел за один столик к Вернину. Несколько минут царила тишина. Вернин поднёс спичку к сигаре и затянулся табаком. Выдохнув облачка сизого дыма, бельгиец вопросительно посмотрел на собеседника. Вейхарн, облизнув губы, нервно заговорил:
— Вы знаете, что у меня мало времени. Обеденный перерыв такой короткий и в любой момент меня могут хватиться.
— Тогда давайте сразу перейдём к делу, — предложил ему Вернин. — Может быть, чашечку кофе? — хрустко щёлкнув пальцами, он подозвал к себе кельнера.
— Нет-нет, спасибо, — вежливо отклонил его предложение Вейхарн. У меня, возможно, сегодня будет возможность достать то, что вам надо.
— Замечательно, — отозвался Вернин, — так в чём же проблема?
При этих словах Вейхарн покрылся испариной, а его ладони стали оставлять на отполированной столешнице влажные следы. Юлиус быстро затараторил, проглатывая слова:
— Дорогой месье Де Вернин, вы знаете, как я вам безмерно благодарен за всё, что вы сделали для меня. Вот уже как пять лет я сотрудничаю с вами, сотрудничаю, ежеминутно и ежесекундно подвергаясь риску быть разоблачённым. Но за всё это время тот гонорар, который я получал от вас взамен на информацию, получаемую мною таким трудным путём, был несоизмерим и даже скуден но отношению к моим усилиям. Сегодня Россия находится в состоянии войны с Турцией, завтра, быть может, случится война с нами — вы осведомлены о настроениях, царящих при венском дворе и в прессе. Потому совершенно иначе должен быть обставлен вопрос об оплате той сложной задачи, поставленной вами в военное время. А подыскать охотника нелегко, ибо передача донесений — дело крайне рискованное, за которое можно поплатиться жизнью.
— Сколько вы хотите за свою услугу? — лаконично спросил Вернин.
— Я... я хотел бы не менее 20 тысяч франков, — еле слышно пробормотал Вейхарн.
— Это слишком большая сумма, слишком, — философски заметил Вернин. — Вы точно уверены, что у меня на руках будут и номер 348 и 361?
— Да, — ответил Вейхарн (на самом деле ещё месяц назад, воспользовавшись оплошностью второго секретаря посольства, шпион проникнул в «чёрную комнату», где, открыв специально подобранным ключом сейф, сделал на прессе копии русского биграммного ключа № 361, используемого преимущественно в российских консульствах на Востоке и французского биклавного ключа № 348, применяемого на европейских линиях связи). — Поймите меня, господин Де Вернин, это моя «лебединая песня» — я уже стар, устал и чертовски измотан. К тому же я догадываюсь о ценности того, о чём вы меня просите («Тем хуже для тебя», — злобно подумал Вернин, но ни единым мускулом лица не выдав своих эмоций). Поэтому я не могу, не могу в этой ситуации торговаться и снижать цену. 20 тысяч франков — я знаю, что это много, нереально много, но у меня сегодня будет верный шанс, и вы будете довольны, как всегда были довольны моей скромной работой.
— Что ж, вы назначили свою цену, — сухо подытожил Вернин, — это ваше право. Но я хочу быть уверенным в том, что у меня на руках будут копии или оригиналы шифров. Только после этого я готов заплатить вам требуемую сумму. Вы согласны?
— Да, да, мой господин. Завтра всё будет у вас.
— Что ж, тогда прощайте, и до завтра. Жду вас здесь в восемь часов пополуночи.
— А нельзя ли пораньше? — взмолился Вейхарн, — у меня есть неотложные дела, и к тому же я буду уже свободен после шести.
— Нет, — жёстко отрезал Вернин, — я буду ждать вас в это время или вы меня больше не увидите. Это уже моё условие!
На следующий день ровно без четверти восемь Вейхарн был уже в кафе. Вернина внутри не обнаружилось. «Ничего, обожду», — успокоил себя Юлиус. Он заказал кофе по-венски и рюмочку вишнёвого ликёра. Поочерёдно смакуя напитки, чиновник достал из портфеля женский журнал «Иллюстрирте фрауэнцайтунг», купленный им для Лотты, и стал просматривать рисунки. Ему особенно приглянулась картинка, на которой была изображена юная девушка в модном выходном платье с турнюром, богато украшенном кружевами и орнаментальной драпировкой. «Лотта в подобном наряде смотрелась бы восхитительно», — решил он. В этот момент послышался знакомый хрипловатый голос: «Добрый вечер, господин Вейхарн. Сегодня вы выглядите просто как франт». Это был Де Вернин. Вейхарн, довольно улыбнувшись, оглядел себя: серебряная булавка с первого раза удачно сколола новый пышный галстук, и цепочка от часов видна настолько, насколько этого требует последняя мода, и перчатки с цилиндром — последний штрих в туалете нашего героя лежали на столе, подчёркивая статус их владельца.