[1610]. Особую важность для Вашингтона представляла внешняя политика Бухареста. Аналитики ЦРУ характеризовали её как «сочетание неповиновения и подчинения» с целью усиления независимости от СССР[1611]. Для американских специалистов было очевидным, что «Чаушеску овладели опасения относительно двух сфер влияния, в которых доминируют две сверхдержавы. Таким образом, Бухарест будет вынужден оказаться под давлением, если не станет взаимодействовать с Западом»[1612]. Оборонная политика Румынии в части, касавшейся сотрудничества в военной сфере с Югославией, оценивалась в докладе с точки зрения совместного производства военной техники и заимствования югославского опыта при формулировании военной доктрины «всенародной борьбы»[1613]. Одновременно аналитики ЦРУ отмечали, что политика главы РКП в арабо-израильском конфликте не принесла ему дивидендов и нанесла больше вреда, так как усилила конфронтацию с арабскими государствами, которые применили в отношении Румынии эмбарго[1614]. Осенью того же 1973 г. ряд американских экспертов обращали внимание на соотношение проблем безопасности в Европе и экономического развития. В этой связи они писали: «Породит ли обостренное чувство безопасности со стороны Советов “финляндизацию” Восточной Европы, продолжает оставаться пока неизвестным, но если это всё-таки произойдёт, то возможности Румынии продолжать проведение автономной внешней политики сохранится и даже увеличится. Наконец, движение в сторону создания европейской системы безопасности может вполне породить усиление возможностей и интерес в экономическом обмене и сотрудничестве. В середине 60-х гг. Румыния получила многочисленные экономические выгоды от Запада, в первую очередь благодаря своей внешней политике. Недавно экономические взаимоотношения Восток —Запад пришли к тому, чтобы основываться более на экономических, чем политических соображениях, и румыны столкнулись с растущими проблемами торговых платежей и платежей по кредитам»[1615]. К середине 70-х гг. XX в. в румынской экономике, пока ещё в виде тенденций, начали проявляться негативные черты. Это могло повлиять соответствующим образом на все сферы жизни страны, включая и оборонную политику, так как создавались препятствия для планировавшейся военно-технической модернизации вооруженных сил и создания национального ВПК. Решение многих экономических проблем связывалось румынским руководством с активным экономическим сотрудничеством с Западом и США в частности. Официальный визит главы РКП в Вашингтон, состоявшийся 4-8 декабря 1973 г. был призван в планах Бухареста способствовать этому. В то же время румынская сторона стремилась обусловить необходимость благоприятного отношения к себе проводимой ею внешнеполитической линией.
Основной интерес для Н. Чаушеску заключался в предоставлении Румынии американским Конгрессом статуса наибольшего благоприятствования в торговле с США. Это делалось в соответствии с настойчиво повторявшимися главой РКП утверждениями о том, что его страна относится к числу развивающихся и стремится войти в Генеральное соглашение по тарифам и торговле (GATT), стать членом Международного Банка Реконструкции и развития (IBRD), а также Международного валютного фонда (IMF)[1616]. Во внешнеполитическом отношении Н. Чаушеску стремился продемонстрировать румынский подход к оценке складывавшейся «картины мира», основными элементами которой были центры силы, как их видели в Бухаресте: Китай, Европа (в которой ведущее место занимает Общий рынок), Азия, Африка и Латинская Америка. Наибольшую обеспокоенность, как это почувствовали в Вашингтоне, румынская сторона проявляла по вопросу о том, чтобы «улучшение взаимоотношений США с СССР и Китаем не привело к игнорированию интересов малых государств, таких как Румыния». В свою очередь, Президент Р. Никсон «заверил, что США продолжат уделять пристальное внимание правам малых государств и твёрдо выступать за независимость и суверенитет Румынии»[1617]. Говоря о Европе, глава РКП избегал любой коннотации СССР и коммунистического блока. Он достаточно умело дал понять собеседникам, в ответ на уточняющую реплику Г. Киссинджера о единстве или разделенности Европы на Восток и Запад, о том, что «знает тех, кто хотел бы видеть всю Европу вместе, играющей важную роль в политике»[1618]. Одновременно Н. Чаушеску постарался продемонстрировать свою позицию сторонника запрета всех видов оружия массового уничтожения: от ядерного до биологического[1619].
Арабо-израильская война серьезно повлияла и на международные позиции СФРЮ, однозначно поддержавшей арабские государства, и, прежде всего, Египет, являвшийся одним из основателей Движения неприсоединения. Более того, жёсткой критике с югославской стороны подверглись США за свою поддержку Израиля. Для оборонной политики Белграда это означало сближение с Восточным блоком, члены которого (за исключением Румынии) оказывали военно-техническую поддержку коалиции арабских государств[1620]. Одновременно, как отмечали зарубежные аналитики, а также журналисты, затрагивавшие в своих публикациях политику Белграда на Ближнем Востоке, руководство СФРЮ могло укрепить данными действиями позиции своей страны как лидера Движения неприсоединения[1621]. Югославская сторона возлагала определенные надежды и на улучшение отношений с СССР, когда президент СФРЮ И. Б. Тито встречался с Генсеком ЦК КПСС Л. И. Брежневым в Киеве 12-15 ноября 1973 г. после ближневосточных событий. Публичная оценка советской пропагандой складывавшейся во взаимоотношениях двух стран ситуации носила в начале декабря 1973 г. комплиментарный характер. Подчеркивалась близость позиций Москвы и Белграда практически по всем вопросам, а при упоминании различий делалось уточнение, что они касаются только «методов строительства социализма». Более того, советская сторона положительно оценивала роль и место Югославии в Движении неприсоединения и объясняла внеблоковую позицию СФРЮ именно участием в этой организации[1622]. Однако однозначно положительные характеристики советской стороной внешней политики Югославии не могли уменьшить подозрения руководства СФРЮ относительно возможного образа действий Кремля. Симптоматичными в этом контексте стали шаги югославских властей в связи с публикацией в венском издании «Профиль» в конце февраля следующего, 1974 г. интервью бывшего генерал-майора чехословацкой армии Я. Шейны, бежавшего из ЧССР в феврале 1968 г. в США. Он, в частности, заявил о том, что ещё в 1968 г. в СССР был разработан некий план сдерживания под названием «Северная звезда». В соответствии с ним, советским вооруженным силам предстояло оккупировать южную и восточную части Австрии в «случае нежелательного развития событий» в Югославии после смерти И. Тито и войти в СФРЮ[1623]. Несмотря на то, что министр обороны Австрии генерал К. Лютгендорф впоследствии заявил о том, что австрийская сторона «знакома с советскими планами», официальный Белград отверг наличие подобных замыслов у Кремля. Более того, номер журнала с этим интервью не был допущен к распространению в СФРЮ[1624]. Судя по реакции руководства Югославии, оно стремилось избежать любого обострения взаимоотношений с СССР и, серьезно рассматривая возможность интервенции, не желало провоцировать Кремль.
Для Белграда демонстративное сближение с Москвой было важно как по внешнеполитическим соображениям, так и с точки зрения проводимой руководством СФРЮ оборонной политики. Последнее касалось заинтересованности югославской стороны в увеличении объемов военных закупок у СССР и участии в работе СЭВ, включая военно-технический аспект сотрудничества с этой организацией. Значимость советских военных поставок для СФРЮ отмечалась и в западных политических кругах, включая США. Ещё в конце 1970 г. американский посол в Белграде У. Лионхарт отмечал, что «закупки Югославией оружия у Советов в период с 1971 г. по 1975 г. могут колебаться от 400 млн до 800 млн долларов, а закупки за период 1966-1970 гг. могут составлять 500 млн долларов, или 100 млн долларов США в год»[1625]. В то же время в 1974-1975 гг. продолжала сохраняться разнотипность вооружения ЮНА, использовавшей отечественные, советские и зарубежные образцы. Так, в частности, большинство танкового парка (около 1500 машин) было представлено советскими Т-54/55 производства второй половины 50-х гг. – начала 60-х гг. и Т-34, относящимися к 40-м гг., американскими М47 Patton первой половины 50-х гг. и 650 американскими М4 Sherman производства 40-х – 50-х гг., относящимися к классу средних танков. На вооружении ЮНА были также советские легкие плавающие танки ПТ-76. Парк бронетранспортеров был представлен как советскими (БТР-50П, БТР-60П, БТР-152), так и американскими образцами (М-3, М-8, М-590)[1626].
Особое значение для развития оборонной политики СФРЮ имели события весны 1974 г., когда 18 мая Индия, являвшаяся одним из лидеров Движения неприсоединения, провела испытания ядерного оружия. Подписанный в 1968 г. и ратифицированный в 1970 г. Белградом Договор о нераспространении ядерного оружия рассматривался ранее югославским руководством как основа международной позиции СФРЮ, её внешней и оборонной политики