[1712]. Вслед за этим визитом последовало посещение Бухареста премьер-министром СФРЮ Дж. Бийедичем. Он находился там 5-7 октября 1974 г. по приглашению главы румынского МИДа Дж. Маковеску. Не отказываясь от отношений с государствами Варшавского блока из числа его более лояльных, чем Румыния, союзников СССР, Белград продолжил сотрудничать с ними в военной сфере. Примером этому стал визит министра обороны СФ-РЮ генерала Н. Любичича в Польшу 2-6 октября 1974 г. и его встреча с главой ПОРП Э. Тереком. Практически в то же время И. Броз Тито дал интервью официальному органу советского Министерства обороны газете «Красная звезда», которое было опубликовано также и в газете «Борба». В нём глава Югославии заявил о единстве целей своей страны и СССР в деле «построения социализма»[1713].
Для румынской стороны формулирование оборонной политики страны проходило при доминировании во взглядах её руководства концепции «перманентной военной опасности» для Румынии как малой европейской страны. Во многом такой подход был обусловлен опасениями Н. Чаушеску по поводу возможного вооруженного вмешательства во внутренние дела СРР, прежде всего со стороны СССР. Значительную роль в получении Бухарестом международных гарантий было призвано сыграть Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе. Ему предстояло юридически закрепить выдвигавшиеся ранее Румынией принципы межгосударственных отношений, суть которых заключалась в обеспечении национального суверенитета Румынии и исключении угрозы военного вмешательства в её внутренние дела. Эта тема доминировала во время переговоров 5 октября 1974 г., состоявшихся в Вашингтоне между главой румынского МИДа Дж. Маковеску и Госсекретарём США Г. Киссинджером. В ходе беседы последний заявил, во-первых, о том, что американская сторона не считает бесполезным для себя Совещание по европейской безопасности, даже когда «не видит в нём ничего эффектного», и, во-вторых, что Белый дом понимает заинтересованность Бухареста в совещании, так как Румыния хочет исключить «давление на себя со стороны великой державы» (которая хотя и не была названа Госсекретарем, но было очевидно, что речь идёт об СССР)[1714]. В свою очередь, Дж. Маковеску призывал американскую сторону более активно участвовать в подготовке совещания[1715], что соответствовало стремлению Бухареста получить хотя бы косвенную поддержку Вашингтоном тезиса «учёта интересов малых государств».
Активизация румынской дипломатии на «американском направлении» и предпринимаемые высшим руководством СРР попытки добиться поддержки своей позиции на Совещании по безопасности и сотрудничеству в Европе серьезно беспокоили Москву. Она стремилась консолидировать внешнеполитический курс союзников по проблемам европейской безопасности[1716]. С целью достичь положительных результатов советский МИД направил в конце октября – начале ноября 1974 г. в Бухарест замминистра иностранных дел Η. Н. Родионова, который встречался с замминистра иностранных дел СРР Дж. Маковеску и секретарем ЦК РКП Шт. Андреем, но так и не добился поставленной задачи[1717]. Спустя несколько дней после его отъезда, в Бухарест прибыл Госсекретарь Г. Киссинджер. В планы его визита входили встречи с главой румынского МИДа Дж. Маковеску и президентом СРР И. Чаушеску. Как на первой беседе с главой внешнеполитического ведомства Румынии, так и на второй – с самим главой страны, Киссинджер объяснил позицию США по вопросу создания механизма безопасности и сотрудничества. Суть её заключалась в том, что Вашингтон не желал предоставлять СССР возможность оказывать влияние на Западную Европу и не стремился включать в текст документов положения, которые могли этому способствовать. Дж. Маковеску было важно, чтобы получить для Румынии гарантии невмешательства в её дела извне (т. е. со стороны СССР), и он был также противником возможного расширения советского влияния в Западной Европе. Глава румынского МИДа надеялся на приемлемую формулу, позволявшую, в конечном счёте, рассчитывать на моральную поддержку США через постоянно существующий механизм общеевропейской безопасности[1718].
Эта точка зрения была изложена в достаточно откровенной форме во время переговоров президента СРР с Государственным секретарем США Г. Киссинджером, состоявшимися 3 ноября 1974 г. в Бухаресте накануне назначенного на конец ноября очередного съезда РКП. Глава Румынии надеялся на то, что активность американской дипломатии на «европейском направлении» будет способствовать продвижению его взглядов на необходимость создания особых механизмов (вплоть до образования некой общеевропейской организации), исключающих использование военной силы в отношении стран региона[1719].
В интересах усиления позиций румынской стороны на международной арене Чаушеску выступил на проходившем 25-28 ноября 1974 г. в Бухаресте XI съезде РКП в роли защитника «социалистического пути развития» в развивающихся странах и за «новый мировой политический и экономический порядок»[1720]. В области оборонной политики Н. Чаушеску сформулировал задачу СРР в следующем виде: «Учитывая современную международную ситуацию, мы считаем, что мы должны развивать отношения сотрудничества между социалистическими странами Варшавского Договора, между армиями государств, исходя из необходимости развития и укрепления каждой национальной армии, обороны и боеспособности каждой нации. Кроме того, необходимо активизировать борьбу за отмену военных блоков, должна быть усилена политическая сторона Варшавского договора в целях укрепления курса разрядки и сотрудничества в Европе и во всем мире»[1721].
Помимо декларируемых в политической части доклада основ оборонной политики, Н. Чаушеску осуществил конкретные организационные изменения в ЦК РКП, усилив присутствие в нём представителей армии и МВД. Таким образом, он укрепил их партийный номенклатурный статус, что было важно для главы Румынии с точки зрения усиления собственных позиций. На смену начальнику Генерального Штаба румынских вооруженных сил генерал-лейтенанту И. Георге, занимавшему этот пост с 1965 г., пришёл генерал-лейтенант И. Коман, бывший в 1964-1965 гг. командующим III Армией со штабом в г. Клуж, а с 1965 до момента назначения на новый пост – заместителем министра обороны и секретарем Высшего политического совета армии. Он являлся сторонником укрепления структуры вооруженных сил и усиления их технической базы за счёт продукции начавшего развиваться румынского ВПК, а также интенсификации военной подготовки в вооруженных силах. Бывший глава Генштаба направлялся на политическую работу в качестве секретаря бухарестской городской партийной организации РКП и заместителя председателя Народного Совета г. Бухарест. Среди членов ЦК, избранных на XI съезде РКП из числа высшего военного руководства, практически все имели на разных этапах карьеры отношение к партийной работе, что свидетельствовало о стремлении Н. Чаушеску делать ставку именно на военно-партийную номенклатуру
На состоявшейся 30 ноября встрече советской делегации, на съезде РКП и включавшей члена Политбюро ЦК КПСС, секретаря ЦК КПСС А. Г. Кириленко и секретаря ЦК КПСС К. Ф. Катушева, отвечавшего за отношения с компартиями социалистических стран, с главой РКП Н. Чаушеску и кандидатом в члены Исполкома ЦК РКП Шт. Андреем, главой Международного отдела ЦК РКП, оборонная тематика стала доминировавшей. Попытки Катушева добиться от Чаушеску согласия на более тесное сотрудничество Румынии в рамках Варшавского пакта и перехода румынских вооруженных сил при необходимости под оперативное командование Главного командования ОВС ОВД вновь не принесли положительных для советской стороны результатов[1722].
Перестановки в высшем руководстве вооруженных сил Румынии, произошедшие в конце ноября – начале декабря 1974 г., привлекли внимание руководства болгарских вооруженных сил. Смещение 29 ноября первого замминистра обороны и начальника Генерального Штаба генерал-полковника И. Георге, занимавшего данный пост с июня 1965 г., и назначение на эти должности генерал-полковника И. Комана рассматривались как символичное явление, имеющее значение и для болгаро-румынских военных связей. В соответствии с данными болгарской разведки, Георге характеризовался как «близкий к СССР» и «не полностью разделяющий проводимую националистическую политику Румынии»[1723], в то время как новый назначенец – Коман, возглавлявший ранее Военный отдел ЦК РКП, рассматривался как «верный националистическому курсу румынского руководства» и «один из авторов румынской военной доктрины “народной войны”»[1724]. Особо отмечалось в аналитическом материале РУ ГШ БНА, адресованном лично Т. Живкову, что остальные назначенные на высшие должности в румынских вооруженных силах генералы прошли обучение в румынской военной академии и не учились в советских военных заведениях[1725]. Для Болгарии эти кадровые изменения означали следование Румынии по пути укрепления позиций Н. Чаушеску в вооруженных силах, проведение оборонной политики на основе избранной им доктрины «общенародной войны», приверженность особому внешнеполитическому курсу в коммунистическом блоке, развитие военно-технического сотрудничества не только со странами ОВД и СССР и сокращение влияние тех, кто был знаком болгарскому военному руководству ещё по временам совместного обучения в Советском Союзе. В этой связи отношения Софии и Бухареста приобретали особое значение, и болгарское руководство, лично Т. Живков, рассчитывали на координацию действий с советскими союзниками, которые надеялись использовать в складывавшейся на Балканах ситуации «болгарский фактор», минимизировав влияние Румынии, постаравшись добиться от последней изменения её отношения к участию в Варшавском пакте.