[1777]. По оценке американских экспертов из разведывательных организаций, Варшавский пакт располагал к осени 1975 г. примерно 150 дивизиями различной степени готовности и приблизительно 4 200 боевыми самолётами. При этом около 22 дивизий и около 250 боевых самолётов дислоцировались в центральной части СССР как резерв одновременно и против НАТО, и против КНР на случай конфликта с ними. В Южной Европе, как вполне справедливо полагали аналитики, основные силы были сконцентрированы против Греции и Турции, с целью обеспечить открытость Проливов для советских ВМФ. Очевидность стратегической важности Турции для советской стороны, особая заинтересованность в кипрских делах и стремление удержать Югославию в орбите своего влияния – таковы были основные черты политики Кремля в регионе[1778].
Предполагалось, что действия против Греции и Турции должны были осуществляться с территории Болгарии и из района Одессы (СССР)[1779]. Северная Италия в этой комбинации рассматривалась Москвой как южное направление возможных действий ОВД против НАТО через Венгрию, Югославию и Австрию с целью обеспечения южного фланга Варшавского блока во время его действий против ФРГ[1780]. В случае широкомасштабной военной операции, как считали американские аналитики, основывавшиеся на полученных разведывательными организациями США данных, ОВД располагала на этом направлении 28 дивизиями, 7 бригадами и 540 единицами тактической авиации в Болгарии, Венгрии и Румынии[1781]. «Вспомогательный характер» Юго-Западного ТВД Варшавского пакта сказался на степени оснащенности вооруженных сил государств-членов блока, отвечавших за это направление. Это дало основания для выводов американских экспертов об их слабой в техническом и качественном отношениях подготовке[1782]. Данный факт (но без указания конкретных стран) подтверждался в отчёте, датированным 4 января 1976 г. и подписанным Главнокомандующим ОВС ОВД советским маршалом И. И. Якубовским, направленным Первому секретарю ЦК ПОРП Э. Тереку. В нём в достаточно обтекаемой форме говорилось о том, что «несмотря на общее успешное выполнение Протоколов, в войсках и на флотах некоторых союзных стран остается ещё значительная часть боевой техники и вооружения устаревших образцов, в том числе оперативно-тактических ракет, танков, самолётов, боевых кораблей. Имеется отставание в накоплении запасов материальных средств. Медленно ещё осуществляется строительство арочных укрытий для самолётов на аэродромах постоянного базирования. Имеется также ряд недоработок в подготовке коммуникаций и связи. Всё это в определенной мере снижает боевую готовность и боеспособность Объединенных Вооруженных Сил»[1783].
Сопротивление, оказываемое Бухарестом попыткам Москвы и её союзников, стремившимся добиться от румынской стороны перехода на общие для членов пакта позиции в вопросах внешней политики, проходило на фоне активности румынской дипломатии на «американском направлении». Откровенность, проявленная при обсуждении румынской стороной и представителями американской администрации политических вопросов не изменила крайне подозрительного и одновременно осторожного отношения американской стороны к возможностям военного сотрудничества с Бухарестом, а также его последствиям для американо-советских и американо-румынских отношений в будущем. В этой связи американские дипломаты рекомендовали, имея в виду заинтересованность в расширении военного сотрудничества с Румынией, быть исключительно внимательными к запросам румынских военных, ограничиваясь определенным набором материалов и технологий «нелетального характера». Они рекомендовали не предпринимать действий «до того момента, пока мы [США] не оценили потенциальное влияние [военных поставок в Румынию] на американо-советские отношения, разрядку, [переговоры о] взаимном сбалансированном сокращении вооруженных сил (MBFR) и наши расчёты в отношении Югославии»[1784]. На состоявшейся 1 ноября 1975 г. в Госдепе встрече государственного секретаря Г. Киссинджера с высокопоставленными сотрудниками ведомства эта тема обсуждалась с учётом многих факторов. Главными из них был контроль за экспортом вооружений и технологий в страны Восточного блока; возможная реакция Конгресса США; стремление Н. Чаушеску диверсифицировать получение вооружений, не ограничиваясь советскими поставками из-за того, что Москва, как это понимала американская сторона, не предоставила румынским союзникам возможности получить то, что они хотели. В свою очередь, руководство СРР фактически отказалось от подписания Протокола развития войск и сил флотов ОВС на новый пятилетний срок 1976-1980 гг.[1785]
Взаимоотношения Бухареста и Москвы в этой связи могли серьезно осложниться, так как Кремль стремился усилить военно-техническую составляющую ОВД и рассматривал увеличение затрат на национальную оборону членов пакта как один из важных шагов в этом направлении. Данный аспект внутриблоковой политики имел особое значение для Вашингтона. Эксперты СНБ США, оценивая ситуацию, складывавшуюся вокруг Румынии в Восточном пакте, приходили к выводу о том, что существуют «две группы непредвиденных обстоятельств», зависящих от положения дел в румыно-советских отношениях. Первая из них имела непосредственное отношение к военному аспекту проблемы и касалась военной акции или прямой военной интервенции. Вторая группа включала политический аспект, «когда напряжение в Варшавском пакте и замена, вероятно, насильственная, румынского руководства привела бы к усилению советского влияния в Румынии»[1786]. Несмотря на разграничение военной и политической составляющих вероятность силового решения «румынской проблемы» доминировала в этом прогнозе, хотя, как отмечали аналитики, «похоже, что ни одно из этих непредвиденных обстоятельств непосредственно не повлияет на интересы безопасности США и НАТО». Намного серьезнее они могли отразиться на политических интересах Вашингтона и Западного блока, так как подобные действия были способны возродить «доктрину Брежнева», что, в свою очередь, затрагивало и Югославию[1787]. Однако такой сценарий развития событий, в случае его реализации, серьезно осложнил бы отношения между Западом и Востоком. Именно эти соображения не позволяли экспертам считать военную акцию со стороны СССР и ОВД единственным способом решения «румынского вопроса».
В складывавшейся ситуации позиции Н. Чаушеску как внутри страны, так и на международной арене представляли для США особый интерес по многим причинам, включая военно-политический аспект. Во второй половине декабря 1975 г. в ЦРУ США был подготовлен специальный доклад «Уязвимость Чаушеску», посвященный существовавшим для его режима рисков[1788]. В контексте взаимоотношений Бухареста с союзниками по блоку, ситуация, складывавшаяся в Румынии, оценивалась аналитиками ЦРУ следующим образом: «Давнишняя независимость во внешней политике, которую долго проводил Чаушеску, была уязвима для критики и давления со стороны его союзников по пакту. Важным фактором, помогавшим противостоять этому давлению, являлось поддержание жёсткого контроля над румынской политикой. Однако недавно проявились признаки того, что внутренняя оппозиция ему будет усиливаться. Наиболее уязвимой областью для Чаушеску являлся часто упоминаемый “культ личности”, который он заботливо усиливает. В будущем экономическая ситуация в Румынии может оказаться слабым звеном в цепи внутренней политики, проводимой Чаушеску с лета 1965 г., когда он пришёл к власти. Более того, существуют признаки недовольства тем, как осуществляется руководство партией, а также отдельными аспектами внешней политики. Похоже, однако, что нынешние позиции Чаушеску достаточно сильны для того, чтобы помочь ему справиться с внутриполитическими вызовами»[1789]. По мнению авторов доклада, наличие угрозы в виде заговора и переворота, самостоятельно проводимых некой организованной оппозиционной Чаушеску группой или группировкой, включая просоветски настроенную, было невозможно. В этой связи наибольшая опасность, как отмечалось в докладе, исходила «из Москвы и могла принять различные специфические формы». К числу таковых относились экономические санкции, советское вмешательство, изменения в партийно-государственном руководстве СССР в связи с ухудшением здоровья главы КПСС Л. И. Брежнева (о чём уже было известно как в Восточном блоке, так и на Западе) и, наконец, приход к власти ставленника военных, либо «единоличного» хозяина с отказом от коллективного руководства. Военная интервенция со стороны СССР рассматривалась авторами аналитического документа как наименее вероятная угроза для Румынии. Такой вывод делался на основании предположения о том, что «абсолютно отсутствуют свидетельства того, что Советы собирались предпринимать такой шаг». Однако даже при реализации подобного сценария, как считалось, «вероятно, Кремль столкнётся с трудностями в деле установления марионеточного режима» и превращения «Румынии в тяжёлую экономическую ношу для советской экономики». В то же время авторы доклада обращали внимание на потенциальных исполнителей роли ставленников Москвы. Из наиболее возможных кандидатов выделялся А. Дрэгичи – бывший министр МВД, выведенный Н. Чаушеску из руководства РКП и хорошо известный Москве как ответственный за массовые репрессии в 40-е —50-е гг. XX в.[1790]