т, не испытывала предубеждений в отношении участников конференции и была готова сотрудничать как со странами-членами ОВД, так и НАТО, так как сама являлась членом движения неприсоединения[1848].
Однако со стороны греческого руководства – премьер-министра К. Караманлиса, главы правоцентристской партии «Новая Демократия» – идеология и практика неприсоединения вызвала резкую критику, в связи с чем, как отмечали иностранные наблюдатели, он заявил о существовании единственной альтернативы: либо «демократический Запад», либо «коммунистический Восток»[1849]. Таким образом, фактически отрицалась сама возможность внеблокового существования государств в системе международных отношений. Этот тезис был достаточно чувствительно воспринят югославской стороной. Зарубежные эксперты отметили, что центральные СМИ СФРЮ в этой связи вновь обратились к тезису о возможности сохранения странами своего национального суверенитета и независимости в случае, если они проводят политику неприсоединения и не входят ни в один из двух крупных пактов – ОВД или НАТО[1850]. Аналогичную позицию разделял лидер оппозиционного левоцентристского Всегреческого социалистического движения (ПАСОК) А. Папандреу, о чём он заявил в интервью Белградской прессе. В сложившейся ситуации югославская сторона оказалась в сложном положении, так как, с одной стороны, руководство СФРЮ стремилось укрепить своё положение, поддерживая тесные отношения с официальными Афинами, а, с другой, его объективными союзниками являлась оппозиция в лице ПАСОК, выступавшая с жёстких антинатовских и антиамериканских позиций[1851]. Поэтому визит в феврале 1978 г. в Белград Начальника Штаба ВВС Великобритании играл двоякую роль: с одной стороны, он подчеркивал независимый курс СФРЮ при определении своей оборонной и внешней политики, а, с другой, оставлял возможность для политиков делать предположения о вероятной степени сближения Югославии с ведущими государствами НАТО.
Взаимоотношения коммунистических государств с США и НАТО вызывали жёсткую критику главы АПТ. Поэтому активность китайской дипломатии в деле установления отношений с Западом, начало которым было положено во время встречи президента США Р. Никсона с Председателем КНР Мао Цзэдуном 27 февраля 1972 г., крайне негативно воспринималась в Тиране. Не меньшее недовольство Тираны вызывало и Балканское направление внешней политики КНР, а также официальная пропагандистская кампания Пекина, направленная на сплочение коммунистических государств региона под лозунгом укрепления их независимости от СССР. Это подпитывало подозрительность и недовольство главы АПТ относительно планов руководства КНР в регионе, где единственным союзником Пекина продолжала оставаться Тирана, стремившаяся использовать своё особое положение. Руководитель НРА в непредназначенных для обнародования на момент их написания записях в своём дневнике отмечал, что «китайцы были вовлечены в балканские дела и стремятся учить нас, как добиться безопасности и устанавливать сотрудничество на Балканах»[1852]. Призыв Пекина усиливать сотрудничество стран региона и поддержка проводившейся в Афинах конференции по этой теме были резко восприняты Э. Ходжей, придерживавшегося самостоятельной позиции по вопросу регионального сотрудничества, особенно в отношении соседних Югославии и Греции. После консультаций с секретарем ЦК АПТ и членом Политбюро Р. Алией были сформулированы тезисы. Они стали основой для статьи Ходжи, опубликованной под названием «Что помогает и что не помогает подлинной безопасности и сотрудничеству на Балканах» в партийном органе газете «Зери и популит»[1853]. Она стала ответом на статью в центральном партийном органе КПК газете «Женьминь жибао». В ней заявлялось о том, что «нынешнее состояние взаимоотношений между балканскими странами является достаточно сложным, и сверхдержавы, вмешиваясь различными способами, создали опасное в политическом и военном отношении положение». Утверждалось, что противостоявшие НАТО и ОВД, членами которых являлись и страны региона, создают серьезную угрозу мирному развитию. Более того, как отмечалось в статье, наличие двусторонних противоречий между Балканскими государствами также способствовало сохранению напряженности, и проведение конференции в Афинах не способно решить проблемы[1854].
Происходившее в регионе привлекало внимание Вашингтона. Американское видение ситуации в балканском секторе международной политики, включая военный аспект, излагалось 1 февраля 1976 г. в директиве госсекретаря США Г. Киссинджера главам диппредставительств США в Европе. Определяя СССР как имперскую державу, которая не обладает привлекательностью даже для своих союзников в Восточной Европе, глава Госдепа США ориентировал американских дипломатов на принятие ими нескольких базовых тезисов, объясняющих поведение Вашингтона в отношении Москвы. Во-первых, определялась вероятная слабость СССР в будущем, несмотря на то, что он являлся сверхдержавой. Этот факт объяснялся высокой степенью потенциала конфликтности в экономической, социальной и этнической областях[1855]. Во-вторых, делался вывод о том, что СССР не в состоянии успешно «создавать действенные международные структуры», а единственной «важной объединяющей силой» в Восточной Европе было для Москвы советское военное присутствие. В-третьих, высказывалось предположение о том, что восточноевропейские союзники СССР будут всё более склоняться к усилению своей независимости и суверенитета, так как Советский Союз, как считалось, уже не имеет, за исключением Болгарии, «подлинных друзей» в Восточной Европе[1856]. Суть проводившейся политики разрядки со стороны США, как отмечал Г. Киссинджер в директиве, заключалась не только в создании баланса с СССР, но и в попытках оказания влияния на Москву в случае использования силы с её стороны. В данном контексте задача Вашингтона на восточноевропейском направлении заключалась в том, чтобы не допустить, с одной стороны, открытого конфликта между СССР и странами региона, а, с другой, в укреплении самостоятельности этих государств, несмотря на особенности их политических режимов, в частности, Румынии, которая «остается в числе стран с наиболее жёсткой внутренней [политической] системой». Задачами политики США в отношении Югославии было поддержание её самостоятельности и недопущение включения в орбиту советского влияния[1857].
Важную роль для ОВД в контексте формулировавшихся основ оборонной политики и её реализации коммунистическими странами Балканского полуострова играли договоренности между СССР и его ближайшими союзниками по Варшавскому блоку по вопросу определения источников угроз как на глобальном, так и на региональном уровне. В плане сотрудничества на 1975-1976 гг. разведок СССР и не являвшейся балканским государством Чехословакии, помимо общих задач «вскрытия враждебных планов и намерений западных разведок против СССР и Чехословакии и других стран социализма; проникновения в политические, военные, экономические учреждения США, Англии, ФРГ, Франции и НАТО, создания прочных агентурных позиций», совместной разведдеятельности по «европейскому» направлению, ставились задачи «выявления враждебных планов КНР против социалистического содружества, в рабочем коммунистическом движении; получение информации о планах США и НАТО на Балканах, намерениях капиталистических держав в отношении Югославии, Румынии и Албании…»[1858]
Сотрудничество Болгарии с союзниками по Варшавскому пакту затрагивало важный и для болгарского руководства аспект координации действий разведывательных служб блока. Имея непосредственное отношение к идеологической составляющей оборонной политики – важнейшей сфере деятельности коммунистической системы, сотрудничество болгарской госбезопасности с подобными организациями СССР, Венгрии, Восточной Германии, Польши и Чехословакии было направлено против источников распространения независимой информации в Восточном блоке. На состоявшемся в Праге 12-13 февраля 1976 г. специальном совещании с участием представителей этих служб было принято решение об активизации подрывной работы против «Радио “Свобода/Свободная Европа”», направленной, фактически, на их ликвидацию[1859]. Такие действия были санкционированы руководствами коммунистических режимов Восточного блока. Они видели опасность в вещательной политике РС/РСЕ, о чём свидетельствовало выступление Л. И. Брежнева на конференции коммунистических и рабочих партий Европы, проходившем в Берлине 29-30 июня 1976 г., когда он обрушился в своей речи с гневными высказываниями на эти радиостанции[1860].
Американская сторона оценивала стратегию СССР в феврале 1976 г. в международных организациях, прежде всего в ООН, как направленную на достижение не только политической, но и военной разрядки. Кремль, как отмечали западные эксперты, делал «акцент на Совещании по безопасности и сотрудничеству в Европе, а также на вопросах разоружения». Одновременно отмечалась роль СССР, заключавшаяся в «дирижировании более детальными и конкретными атаками своих союзников на другие позиции США», а также активная политика Москвы, направленная на поддержку Движения неприсоединения в вопросах деколонизации[1861]. Имея в виду заинтересованность государств Восточного блока в расширении экономических отношений с Западом и с США в частности последние постарались использовать это факт во взаимоотношениях с союзниками СССР по Варшавскому пакту. Среди ответственных за европейские дела руководителей Государственного Департамента США всё серьёзнее рассматривался вопрос о необходимости изменения «Резолютивного меморандума о Национальной Безопасности» (NSDM) № 212 от 2 мая 1973 г., принятого ещё администрацией президента США Р. Никсона. В соответствии с основным положением этого директивного документа утверждалось, что «в отношении стран Восточной Европы в целом, прогресс в экономической области должен быть поставлен в зависимость от политической позиции по международным вопросам, включая наши интересы, и от демонстрируемой готовности разрешать важные двусторонние политические проблемы»