[1978]. Во-вторых, усиливалась роль военизированной организации Добровольческих сил в оборонной политике. Это нашло своё выражение в заявлении Э. Ходжи о том, что «в деле защиты Родины партия всегда энергично поддерживала не только армию, но также вооружение народа и его военную организацию»[1979]. В-третьих, чётко определялась организующая и контролирующая роль АПТ в вооруженных силах[1980]. Выполнение этих положений обуславливалось необходимостью обеспечить обороноспособность НРА в условиях, когда имело место «соперничество американского империализма с советским социал-империализмом в деле организации против народов заговорщических интриг, в разжигании конфликтов и разделении народов»[1981]. НАТО и ОВД объявлялись прикрытием и основным орудием в деле подготовки войны[1982].
Достаточно серьезно глава АПТ продолжал воспринимать возможность иностранного вмешательства во внутренние дела Албании, что рассматривалось им (и о чём он, разумеется, не заявлял открыто), как угроза его личной власти. В своей речи на съезде Ходжа облёк это в политически «правильный» тезис, призванный подчеркнуть причину, по которой режим выступает против военных альянсов: «военные блоки поддерживают силы внутренней реакции, антипатриотов и ликвидаторов национального суверенитета, которые продают свою землю иностранцам»[1983]. Одновременно он резко выступил и против Движения неприсоединения как не способного обеспечить независимость входивших в него стран, поскольку многие из них были связаны с противостоявшими блоками[1984]. Фактически, это был удар по соседней Югославии, являвшейся одним из ведущих государств Движения и постоянно подчеркивавшей приверженность именно этой внешнеполитической линии. Более того, глава АПТ предсказал нарастание центробежных сил в обоих блоках, что могло вести к их кризису. Как во внешнеполитическом, так и в оборонном отношении основным идеологическим постулатом было непризнание «теории необходимости сохранения “баланса сил между сверхдержавами как условия или основы для того, чтобы избежать войны и сохранить мир”», отвергались также «концепции сохранения империалистических “сфер влияния” и “взаимозависимого мира”, “биполярности” и политики шантажа»[1985].
Принятие 28 декабря 1976 г. новой конституции страны, в соответствии с которой объявлялось новое название государства – Народная Социалистическая Республика Албания, свидетельствовало о стремлении её главы – Э. Ходжи узаконить выдвигавшийся им идеологический постулат о построении социализма в Албании и переходе её общественно-политического развития в новое качество. Одновременно закреплялась «ведущая роль» АПТ в общественной жизни и системе государственного управления, легитимировались позиции её главы – Первого секретаря, за которым закреплялись в статье 89 Конституции функции главнокомандующего и Председателя Комитета Обороны. Буквально за неделю до принятия основного закона 22 декабря 1976 г. прошло заседание ЦК АПТ, на котором обсуждалась необходимость усиления партийной работы в вооруженных силах[1986]. В соответствии с положениями конституции (ст. 88) защита страны обеспечивалась «народом, вооруженным и организованным в Вооруженные силы, состоящие из Народной армии, сил Министерства внутренних дел и сил добровольной народной самозащиты». Совет обороны занимался руководством, организацией и мобилизацией средств и ресурсов в интересах обороны (ст. 89)[1987]. Одним из главных положений новой конституции, касавшихся непосредственно вопросов обороны, был юридически оформленный в виде отдельной статьи основного закона постулат о том, что «никто не вправе подписывать от имени Народной Социалистической Республики Албании капитуляцию или признавать оккупацию. Любое подобное действие является актом предательства Родины» (ст. 90). Похожий на аналогичные пункты в конституциях Югославии и Румынии, он отражал стремление Э. Ходжи не допустить потери власти в условиях вооруженного конфликта, при котором кто-либо мог заключить договор с противником, создать собственные органы власти на оккупированной части территории НСРА и выступить от их имени с обращением к иностранным силам за помощью.
Отказ албанского партийного руководства от любых критических оценок КНР во время работы съезда и озвучивание в резкой форме тезисов по внешнеполитическим проблемам свидетельствовали о желании официальной Тираны подчеркнуть неизменность собственной позиции. Зарубежные наблюдатели обратили в этой связи внимание на жёсткую тональность выступления Э. Ходжи, его отказ от сотрудничества в любой форме с США, ФРГ и Великобританией, от какого-либо примирения с СССР или установления более тесных отношений с Восточной Европой, одну из стран которой – Болгарию – он назвал «орудием советского империализма»[1988]. Особый интерес наблюдателей вызывало заявление о готовности придти на помощь Югославии в случае военной агрессии против неё[1989].
Эта тема представляла интерес не только для соседних стран, но и для великих держав, в частности США. Ожидание вероятных изменений во внутриполитической ситуации СФРЮ и её международных позициях, а также степень вероятной готовности югославской стороны не допустить силового давления Восточного блока в переходный период после ухода И. Броз Тито являлись главной темой экспертно-аналитических материалов Госдепа и ЦРУ США. В начале 1977 г. авторы специального доклада внешнеполитического ведомства США о вероятных действиях СССР и возможных ответных мерах США рассматривали как вполне ожидаемые действия Москвы на «югославском направлении» в преддверии ухода Тито с политической арены. Основные сценарии советского участия в событиях включали, по мнению аналитиков, «оказание дипломатического давления и предоставление помощи несогласным накануне ухода Тито»; «усиление такого давления и оказание подобной помощи после смерти Тито, включая проведение больших военных учений на границах Югославии»; «ограниченное вторжение силами до 10 дивизий советских вооруженных сил и сил Варшавского пакта с целью оказания поддержки движениям, выступающим за отделение [от Югославии] или [противоборствующим] сторонам в гражданской войне»; «крупное советское вторжение вместе с Варшавским пактом с участием до 36 дивизий на двух фронтах»[1990]. Серьезность предположений о возможных действиях Кремля и его союзников по Варшавскому блоку, прежде всего Венгрии и Болгарии (за вероятным исключением Румынии),[1991] обуславливала соответствующий набор вариантов действий США и членов Североатлантического альянса. Они могли включать при определенных обстоятельствах «оказание ограниченной экономической поддержки и помощь военным снаряжением; предоставление помощи в ведении неконвенциональных боевых действий (UW) (диверсионно-партизанских – Ар. У.)[1992]; вероятную логистическую и воздушную поддержку; демонстрацию военно-морской мощи; возвращение США к двойной системе базирования ВВС и сухопутных сил в Европе; оккупацию всей Австрии или её части со стороны США или НАТО и подготовка к общей войне в Европе»[1993]. В отношении действий ЮНА делались предположения о том, что она окажет серьезное сопротивление силам вторжения. В то же время предполагалось, что она «быстро потеряет контроль над основными населенными пунктами», но это не остановило бы «переход к неконвенциональным действиям в горных районах, в соответствии с югославской концепцией всенародной вооруженной борьбы, что создаст возможности для помощи со стороны США и союзников югославским силам, но не приведёт к втягиванию больших боевых сил США и союзников»[1994]. Советские цели, определявшиеся американскими аналитиками как стремление поставить Югославию под контроль СССР, противоречили интересам западных союзников, стремившихся добиться усиления позиций СФРЮ, по крайней мере, как неприсоединившегося государства.
Возможность участия СССР и его союзников по Организации Варшавского Договора в военных действиях на Балканах с целью «возвращения» СФРЮ в орбиту советского влияния в условиях внутриполитического кризиса на «послетитовском» этапе её развития не исключалась и в соседней Албании. Внимание Э. Ходжи к политике советского руководства на Балканах, особенно в отношении коммунистических стран региона, осенью 1976 г. было во многом обусловлено активизацией контактов Москвы с Белградом и Бухарестом. Поездка Л. И. Брежнева 15-17 ноября в Югославию и его визит 22 ноября в Румынию, где 25-26 ноября намечалось проведение заседания Политического Консультативного Комитета стран-участниц Варшавского пакта, оценивались Э. Ходжей не только в контексте внешнеполитической, но и военно-стратегической ситуации в регионе.
Особый акцент глава АПТ делал на определении характера постти-товского периода СФРЮ. В этой связи он особо отмечал противоборство СССР и США за влияние на ситуацию в этой стране и попытки двух сверхдержав получить поддержку в руководящих кругах Югославии соответствующих кланов и групп[1995]. Готовность советской стороны оказать СФРЮ экономическую помощь, включая поставки вооружений, расценивались Ходжей как отвлекающий маневр, рассчитанный на достижение главной цели – установления контроля над СФРЮ. Возможность провоцирования СССР и его ближайшим союзником в регионе – Болгарией – на какие-либо действия, направленные на реализацию данного плана, вызывала резкое неприятие Ходжи. В личных записях он констатировал, что в случае «если они (СССР и НРБ. – Ар. У.) спровоцируют пролитие крови, кровь вызовет кровь, и мы, албанцы, будем воевать с ними и победим. Почему открыто не сказать нашим братьям, народам Югославии: СССР и Болгария должны знать, что албанцы, живущие в Югославии, являются нашими братьями в Косово, Македонии, Черногории, и они неприкосновенны. Сейчас они живут вместе с народами Югославии, но если кто-либо третий придёт и захватит Югославию, будьте уверены – албанцы восстанут»