После долгих переговоров румынской стороны с западногерманскими партнерами 2 июля 1977 г. был подписан договор о создании совместного предприятия по производству 100 гражданских самолетов «VFW-Fokker 614», из которых половина предназначалась для продажи третьей стороне[2110]. Однако вскоре, ввиду дороговизны производства, проект был заморожен. Проходившие 9 декабря 1977 г. в правительстве Западной Германии обсуждения с участием министров и канцлера страны Г. Шмидта по вопросу «проекта VFW 614» выявили недовольство главы германского правительства действиями румынской стороны, а также затребованной Бухарестом суммой несвязанного кредита, составлявшего 500 млн марок ФРГ. Однако для Бонна было важно урегулировать отношения с главой коммунистической Румынии, имея в виду два важных для ФРГ вопроса: согласие румынских властей на выезд представителей немецкого меньшинства из СРР на постоянное место жительства в Западную Германию[2111]и, во-вторых, необходимость проведения своей «восточной политики» на перспективном «румынском направлении», имея в виду особую позицию, которую занимала эта страна в Восточном блоке и её географическое расположение в Юго-Восточной Европе, представлявшей политический и экономический интерес для Бонна. Придание визиту именно политического характера и обсуждение экономических вопросов «в общих чертах» было важно для руководства ФРГ[2112]. В то же время отношение Г. Шмидта к действиям румынской стороны было крайне негативным, и он начал встречу с министрами «с заявления о своём неудовольствии по поводу [предстоявшей] поездки в Румынию, в которую его “втравили”»[2113]. Возобновление обсуждений румынской и западногерманской стороной продолжения проекта строительства гражданского самолёта закончилось подписанием протокола «По результатам переговоров 22 и 23 декабря 1977 г. между представителями правительства СРР и компанией VFW Fokker программы сотрудничества по VFW 614»[2114]. В конечном счёте, лишь после этого германская сторона хотя и не получила ответа на вопрос о сроках подписания окончательного договора, согласилась 24 декабря на предоставление 700 млн марок ФРГ кредита[2115], а канцлер Г. Шмидт пообещал прибыть с визитом в Румынию[2116], что и произошло 6-7 января 1978 г. Для Н. Чаушеску было важно демонстрировать как на Западе, так и на Востоке свою внешнеполитическую активность, усилить собственный престиж на международной арене в политических целях, а также получить возможность для реализации провозглашенных хозяйственно-экономических планов. Такая позиция рассматривалась румынским руководством как наиболее приемлемая как с точки зрения развития национального ВПК, так и всей оборонной политики в целом.
§7. Стратегические сценарии в оборонной политике
Оценка боевых задач ОВД в случае конфликта с НАТО экспертами ЦРУ и других разведывательных организаций США в апреле 1978 г. строилась на предположении о том, что «основной целью военных операций пакта против НАТО будет являться быстрая и полная победа в Центральной Европе. Мы полагаем, – заявляли аналитики, – крайне маловероятным, чтобы Советы преднамеренно напали ограниченными силами с целью достижения ограниченных результатов, либо как первый шаг, предпринятый для начала войны с НАТО, или с целью реализации своих преимуществ в момент кризиса, стремясь избежать войны». При этом, однако, не отвергалось проведение со стороны СССР «ограниченных по масштабу боевых действий в период кризиса, но с условием захвата [советскими войсками] стратегически важных районов»[2117]. С достаточной степенью точности американские эксперты полагали, что Юго-Западный ТВД охватывал в советских планах не только Грецию и Турцию, но также Австрию и Северную Италию. Как считали аналитики, «операции против Греции и Турции предполагалось вести с территории Болгарии и Одесской области СССР для обеспечения безопасности турецких проливов и оказания поддержки военно-морским операциям в Восточном Средиземноморье. Операции против Северной Италии, задача которых заключалась в обеспечении действий на южном фланге Западного ТВД, могли проводиться из Венгрии через Югославию или Австрию». В этой ситуации болгарским и румынским военным флотам при осуществлении охраны Проливов и «нейтрализации военно-морских сил НАТО в Средиземноморье и Черном море» предстояло выполнять вспомогательные функции по отношению к советскому ВМФ. В свою очередь, советская Средиземноморская эскадра должна была действовать против авианосцев и ракетоносцев[2118] сил НАТО и США в этом регионе.
Традиционно доминирующие позиции СССР в Варшавском пакте обуславливали характер военно-стратегического планирования в рамках национальных планов оборонной политики государств-членов блока. В то же время в кругах партийно-государственного руководства этих стран и среди высших руководителей их вооруженных сил при всей реальной или нарочито демонстрируемой перед Москвой лояльности существовали различной степени артикулированности идеи защиты собственных интересов в рамках общей оборонной политики Варшавского блока. Так, в частности, в Болгарии степень возможной самостоятельной оценки соотношения национальных и коалиционных интересов считалась экспертами крайне низкой. Однако во второй половине 70-х гг. София всё-таки попыталась очень осторожно и с демонстрацией полной лояльности в отношении советского союзника обозначить свои собственные задачи в этой сфере. Данный факт был отмечен аналитиками в странах Западного блока. Было обращено внимание на появление в публиковавшейся пропагандисткой болгарской военной литературе, наряду с уже традиционными заявлениями об «интернационалистском характере обороны» Варшавского пакта, «общих принципах коллективной обороны», утверждения о значении национальной оборонной политики[2119], а также делались заявления об отказе от «слепого копирования» чужого опыта[2120]. Проводившаяся на протяжении 60-х – 70-х гг. болгарским руководством оборонная политика казалась вполне соответствовавшей представлениям о Болгарии как самом верном союзнике СССР, солидаризировавшимся с ним по всем вопросам политики и идеологии. Однако уже во второй половине 70-х и начале 80-х гг. западные эксперты, обращаясь к предыдущему 20-летнему периоду и имея возможность рассмотреть динамику участия НРБ в реализации отдельных аспектов оборонной политики Варшавского блока, отмечали, что в течение 1961-1979 гг. из 14 общих военных учений ОВД Болгария участвовала в наименьшем их количестве, и в большей степени с достаточно скромным количеством военнослужащих, преимущественно на собственной территории[2121]. Несмотря на это, оценка западными экспертами боеготовности НБА при осуществлении фланговой обороны и ведения боевых действий была высокой. Сама Болгария, как они полагали, была «занята последние десятилетия тем, чтобы нейтрализовать потенциальную угрозу, которую представляли балканские члены НАТО. В этом деле Болгария действовала как ценный дублер СССР, так как прямое советское давление на Турцию и Грецию привело бы к немедленному адекватному ответу со стороны НАТО»[2122]. Выдвигавшиеся в военной литературе представителями офицерского корпуса идеи, судя по всему, не противоречили общему политическому курсу Софии. Одновременно власть предпринимала меры по усилению контроля над болгарской армией в целях недопущения утечки секретной военной, технической и политической информации. Это сопровождалось укреплением позиций органов государственной безопасности при решении вопросов, касавшихся и военной разведки – Разведывательного управления Генерального Штаба. К началу второй половины 70-х гг. болгарская ДС явно в соответствии со складывавшейся практикой установления тесных взаимосвязей с разведорганами Министерства обороны стала выполнять поручения военной разведки по проверке конкретных лиц из числа болгарских граждан в соответствии с интересами РУ ГШ БНА. Болгарская госбезопасность закрепляла за собой право полностью отклонять запросы или предоставлять сведения в форме краткой справки без указания источников информации[2123].
Аналогичные процессы по укреплению общественно-политического режима проходили в соседней Румынии. Это делалось Н. Чаушеску в интересах своей личной власти и сопровождалось концентрацией рычагов управления в его руках по линии государственно-партийного аппарата. Весной 1978 г. Чаушеску решил провести изменения и в руководстве румынского МИДа. 8 марта 1978 г. на смену считавшимся интеллектуалом Дж. Маковеску, уже назначенному на пост главы Союза писателей Румынии, пришёл Шт. Андрей – член ЦК, отвечавший за международные вопросы, имевший в партийном аппарате репутацию интеллектуала-теоретика, и уроженец исторической области Олтения (откуда был родом и Генсек РКП). Он уже выполнял особые поручения Н. Чаушеску при встречах с руководством США, когда обсуждал с ним политические и экономические вопросы по заданию главы СРР. Являясь активным сторонником сокращения влияния СССР на политику Румынии, Андрей сделал ставку на развитие отношений со странами АСЕАН, а также развивающимися государствами Африки. Укрепление международных позиций Румынии в «третьем мире» было важно с точки зрения развития выгодных торгово-экономических отношений со странами, входившими в него, а также для получения доступа к их сырьевым ресурсам.