[2212]. Взаимоотношения между коммунистическими государствами являлись основной идеей выступления Брежнева, что отражало стремление советской стороны усилить единство Варшавского пакта[2213]. Особенно важное значение в этой связи имело военно-техническое сотрудничество государств-членов блока, и глава КПСС настаивал на недопущении нарушения равновесия военных сил и принятия необходимых мер взаимодействия членов ОВД. Он утверждал, что страны Варшавского Договора ничего не делали и не делают в этом плане сверх того, что «вызывается требованиями надежной защиты рубежей социализма»[2214]. В определенной степени подобные заявления были ответом на позицию Н. Чаушеску, высказывавшегося ранее за сокращение военных расходов и взаимную ликвидацию НАТО и Варшавского блока[2215]. Слова Брежнев о том, что причина «озлобления в стане империализма» и «активизации противников разрядки» заключается в «росте силы и влияния социализма», означали для участников Варшавского пакта, понимавших особенности советского партийного языка: коммунистическая активность в мире и усиление политических репрессий в «социалистическом содружестве» повлияли на усиление жесткости позиций демократических государств на международной арене.[2216]
Во-вторых, Москва была озабочена «экономическим и военным взаимодействием НАТО с Китаем, направленным против социалистического содружества и прогрессивных сил во всем мире…». Усиление позиций КНР на международной арене и активизация его связей с Западом рассматривались в Кремле в контексте устремлений Пекина расширить своё влияние в Восточной Европе. Советское руководство в этот период, вопреки распространенным в политических и военных кругах Запада представлениям о Европе как основном театре военных действий, считало Дальневосточный ТВД равным по значимости, а при определенных обстоятельствах даже более опасным для СССР, чем Европейский[2217]. Вероятно, именно это стало одной из причин сделанного Брежневым заявления о необходимости настаивать на неприменении странами-участниками общеевропейского совещания первыми ядерного оружия друг против друга и о готовности рассмотреть возражения на этот счёт государств-членов НАТО, не согласных с таким предложением из-за преимуществ Варшавского пакта в обычных вооружениях[2218].
Во время заседаний Н. Чаушеску достаточно жёстко отреагировал на многие предложения, содержавшиеся в докладе Главнокомандующего ОВС Варшавского пакта маршала В. Куликова и одобренные остальными советскими союзниками[2219]. Им было отвергнуто как не соответствующее действительности представление о сложившемся международном положении, якобы чреватом перспективой мировой войны. Особенно остро он реагировал на предлагавшиеся экономические меры, на которых настаивала советская сторона, призванные обеспечить потребности модернизации Варшавского пакта[2220]. Глава РКП был категорически против увеличения расходов на оборону и аргументировал это нежеланием усиливать гонку вооружений, а также ухудшать экономическое положение в странах-участницах ОВД. Н. Чаушеску отказался от подписания так называемого коммюнике по военным вопросам, румынская сторона самоустранилась также от участия в подготовительной работе над проектом документа о статусе ОВС Варшавского пакта в военный период. Фактически Московское заседание ПКК подтвердило наличие острых противоречий между руководством Румынии и остальными главами государств-членов ОВД, в первую очередь, СССР[2221].
По возвращении в Бухарест, на заседании Исполкома ЦК РКП 24 ноября 1978 г. делавший доклад о прошедшей встрече ПКК премьер-министр М. Мэнеску, являвшийся также мужем сестры Н. Чаушеску, открыто заявил о том, что румынская сторона была крайне недовольна происходившим. Он, в частности, отметил, что и «тов. Николаэ Чаушеску подчеркнул с самого начала, что доклад и решения не привели к товарищескому сотрудничеству государств, участвующих в Варшавском Договоре, … решения могут приниматься только на основании общего согласия, в соответствии с положениями документов и норм, которые определяют деятельность
Политического Консультативного Комитета»[2222]. Румынская сторона пришла к выводу о том, что «доклад [представленный советским руководством] является продуктом советских милитаристских кругов, которые преследуют политику чрезмерного вооружения путём замены нынешних вооружений и вовлечением государств, участвующих в Варшавском Договоре, в опасную гонку вооружений и, в результате, в расходы, проистекающие из этого авантюрного образа действий»[2223]. Бухарест категорически выступил против использования факта «чрезвычайных обстоятельств» для подчинения национальных вооруженных сил советскому Генеральному Штабу, так как это «давало бы возможность Советскому Союзу вмешиваться во внутренние дела нашей страны»[2224], а в отношении Устава ОВД румынская сторона делала вывод о том, что «он стал неудобным для Советов»[2225]. Политика диктата Кремля в отношении союзников была очевидна для румынской стороны. Настойчивые заявления Брежнева о необходимости сближения коммунистических государств-членов Варшавского блока рассматривались руководством СРР как стремление Москвы построить отношения со странами-союзниками по блоку в соответствии с существовавшей моделью взаимоотношений Кремля с союзными советскими республиками[2226]. Н. Чаушеску, анализируя складывавшуюся ситуацию, констатировал: «Похоже, что мы сейчас находимся на этапе, когда используется так называемая сложная международная ситуация, также извлекается выгода из отсутствия чёткого политического руководства в Советском Союзе ввиду болезни Брежнева, и каждый пытается продемонстрировать, что они могут сделать больше»[2227]. Не меньшие возражения вызывала у румынской стороны манера предоставления советскими союзниками материалов для заседаний органов ОВД, включая ПКК: важные документы вручались с таким расчётом, чтобы у румынских участников не было времени их детально изучить[2228].
Усиливавшиеся противоречия с Румынией способствовали повышению значимости Болгарии в глазах советского руководства. Именно особая роль НРБ как единственного полностью лояльного (в отличие от Румынии) советского партнера в средиземноморско-балканском секторе Юго-Западного ТВД Варшавского пакта представляла всё большую значимость для Москвы. Это было подтверждено и тем, что из двух балканских союзников СССР только Болгария вновь получила от советской стороны в 1978 г. 12 самолётов МиГ-23МФ, имевших оборудование, позволявшее использовать ядерные боеприпасы, для перевооружения 1-й авиаэскадрильи базировавшегося на аэродроме Доброславцы (около Софии) 18-го истребительного авиационного полка. К началу 80-х гг., как отмечалось в публикациях болгарских исследователей, все истребители болгарских ПВО «можно было использовать и как носители для ядерного оружия»[2229]. Тесное сотрудничество между НРБ и СССР в области безопасности и обороны было продолжено 14 декабря 1978 г. при подписании очередного комплексного плана совместной работы ПГУ МВД НРБ и ПГУ КГБ СССР. В нём закреплялась уже существовавшая практика совместных действий двух разведок и ставилась задача организации «агентурно-оперативных мероприятий в работе против НАТО в период 1979-1980 годов»[2230]. Болгарская сторона ориентировалась на то, чтобы «содействовать укреплению в странах НАТО взглядов о недопустимости какого бы то ни было вмешательства во внутренние дела отдельных стран блока» Южной Европы и Балканского полуострова – Греции, Турции, Португалии, Италии и Франции; а также «противодействовать развитию сотрудничества с НАТО в области обороны и возвращению Франции и Греции в военную организацию блока», противодействовать расширению блока за счёт новых государств, в частности южноевропейского – Испании. Болгария должна была участвовать в активных мероприятиях, направленных на усиление противоречий между членами союза НАТО и «особенно поддерживать напряжение в отношениях между Грецией и Турцией, чтобы не допустить вмешательства НАТО в процесс разрешения кипрского вопроса». В военно-техническом отношении болгарская сторона привлекалась к операциям, направленным на усиление разногласий по вопросам стандартизации вооружений Североатлантического альянса[2231]. Обмен разведывательными данными между ДС и КГБ по политическим вопросам в 1978 г. достиг высокого уровня, о чём свидетельствовало получение болгарской стороной 1300 информационных материалов от своего советского союзника, в то время как от госбезопасности Восточной Германии было получено 187, чехословацкой разведки – 245, венгерской – 265, польской – 160, кубинской – 95 и монгольской – 15 информсообщений[2232].
Во многом благодаря постоянно повторяемым настойчивым призывам советской стороны увеличить объем оборонного бюджета членов Варшавского пакта, а также, вероятно, после обсуждения с руководством советской военной разведки и выступления её главы генерала армии П. И. Ивашутина 4 декабря 1978 г. в Берлине на заседании Комитета министров обороны государств-членов ОВД, тема усиления балканско-средиземноморского сектора Юго-Западного ТВД становилась для болгарской стороны всё более актуальной. В болгарском Министерстве народной обороны считали, что «особенности географического положения Болгарии, сложность и противоречивость обстановки на Балканах, непрекращающиеся изменения в вооруженных силах, взглядах и представлениях наших вероятных противников, усложнение контрразведывательного режима в капиталистических странах и усиление дезинформации обуславливают значительное увеличение объема разведывательных задач и усложняют условия их достижения»