[2248]. Этот факт был отмечен и зарубежными аналитиками, которые обратили внимание на усилия Белграда наладить взаимоотношения с Тираной, но в то же время предупреждавшего её не провоцировать раскола между албанцами и другими народами СФРЮ[2249]. Для албанской стороны было важно добиться снижения степени конфликтности во взаимоотношениях с Югославией в условиях менявшейся расстановки сил на Балканском полуострове, который, по мнению Ходжи, мог при определенных условиях стать одним из возможных регионов, где противоречия между НАТО и ОВД были способны негативно повлиять на геостратегическую обстановку в целом.
§9. Время Албании?
Поездка Л. И. Брежнева в Болгарию, состоявшаяся 13-17 января 1979 г., была во многом посвящена внешнеполитическим вопросам. Глава СССР проинформировал о своём предупреждении американскому президенту Дж. Картеру не использовать установление дипломатических американо-китайских отношений для усиления давления на Москву[2250]. Однако ситуация на Балканах представляла не меньшую значимость для советской стороны. Особую обеспокоенность в политическом и военно-стратегическом отношениях продолжали вызывать действия Н. Чаушеску. Брежнев сообщил Т. Живкову о письме ЦК КПСС в адрес руководства РКП по поводу его действий, названных Генсеком КПСС спектаклем[2251], после возвращения Чаушеску в Бухарест с заседания ПКК, когда он демонстративно проявлял своё несогласие с Москвой по вопросам увеличения расходов на оборону и взаимодействия в рамках ОВД. Советская сторона была обеспокоена тем, что устанавливаются тесные отношения «между Югославией и Китаем, между Румынией и Китаем и одновременно сближение этих двух стран с американским империализмом и с НАТО»[2252]. Брежнев упомянул в связи с попытками межбалканского многостороннего сотрудничества возможную изоляцию Болгарии, а также СССР в этом регионе. Москва настаивала на совместных действиях со своим ближайшим союзником и другими государствами-членами Варшавского пакта с тем, чтобы «укрепить наши позиции на Балканах»[2253]. Со своей стороны, Т. Живков также склонялся к мысли о наличии связей между Югославией, Румынией и КНР в военном отношении[2254].
Югославская сторона достаточно внимательно отнеслась к визиту главы СССР в соседнюю Болгарию. Неожиданная поездка Брежнева в Болгарию в момент, когда основное внимание мировой общественности было приковано к событиям в Иране, Камбодже, советско-китайским отношениям и переговорам по ОСВ-2, насторожило югославское руководство. Особое значение визит Брежнева приобретал в контексте проявившихся острых противоречий между СССР и Румынией во время заседаний ПКК Варшавского пакта. Это нашло своё продолжение уже и во время остановки главы СССР в Бухаресте, где его приветствовал член Исполкома ЦК РКП и вице-президент Госсовета Э. Бобу Степень обеспокоенности югославской стороны происходящим была столь высока, что в политических кругах СФРЮ делались предположения: в Софии под видом болгаро-советских переговоров велась подготовка неформального совещания ряда руководителей стран-членов ОВД[2255].
Усиление координации в проведении внешней политики странами-членами ОВД, а также рядом других коммунистических государств, не входивших в пакт, подчеркивавшее тесную связь внешнеполитического курса с оборонной составляющей, рассматривалось в Белграде как реальная угроза югославским позициям на международной арене. Визиты И. Броз Тито в начале февраля 1979 г. в страны Ближнего Востока – Иордан, Ирак, Кувейт и Сирию преследовали цель укрепления Движения неприсоединения, и, как отмечали зарубежные эксперты, были направлены на недопущение реализации проводившейся руководством Кубы политики превращения этого объединения в «аппендикс» «социалистического содружества»[2256]. В определенной степени главе СФРЮ удалось добиться положительных результатов, несмотря на то, что руководство Ирака в лице Саддама Хусейна, фактически взявшего курс на физическую ликвидацию местной компартии в 1978 г.[2257], крайне осторожно отнеслось к стремлению Тито добиться единства Движения неприсоединения и его сопротивлению советским попыткам опереться в Движении на отдельные страны. Одновременно Тито постарался активизировать план межбалканского многостороннего сотрудничества и пригласил греческого премьер-министра К. Караманлиса посетить Югославию 16 марта 1979 г. Для греческой стороны, также стремившейся добиться снижения конфронтации на региональном уровне, югославская инициатива была важна с точки зрения ликвидации подозрений у соседней Турции относительно устремлений Афин стать лидером межбалканского сотрудничества. Белград, вновь инициировавший обсуждение идеи проведения региональной конференции, надеялся укрепить взаимоотношения не только с членами НАТО в лице Греции и Турции, но и с Румынией, заинтересованной в проведении подобной конференции. Параллельно, в случае противодействия Болгарии, которая, как и СССР, рассматривала такую схему взаимоотношений Балканских стран как способствующую созданию неформального блока, исключавшего участие в нём нерегиональных государств, Югославия могла рассчитывать на поддержку большинства.
Обострение взаимоотношений Румынии с СССР и его наиболее лояльными сателлитами из числа членов Варшавского пакта порождало серьезную обеспокоенность у Н. Чаушеску, опасавшегося возможных ответных действий союзников по ОВД в отношении Бухареста. Одним из ставших с августа 1968 г., т. е. момента коалиционного нападения на Чехословакию сил Варшавского блока, важных для главы РКП направлений оборонной политики являлось обеспечение внутренней безопасности режима. Комплекс мер, проведённых на протяжении 1977-1978 гг., дополнился 30 января 1979 г. новым шагом. Он заключался в ещё большем подчинении МВД и органов безопасности партийному аппарату. Это нашло своё отражение в секретном «Постановлении Исполнительного Комитета ЦК РКП об усилении контроля и руководства партийными органами органов безопасности и милиции»[2258]. Со стороны уездных, районных и городских партийных органов РКП должен был осуществляться контроль над деятельностью органов безопасности и в соответствии с «политикой партии в области государственной безопасности в целях предотвращения, обнаружения и устранения враждебных действий и происков из-за рубежа, против нашего общественного порядка и государственного строя»[2259]. Таким образом, контрразведывательное направление в деятельности Секу-ритате приобретало всё более откровенную форму политического сыска, направленного на выявление опасных для режима элементов или групп. Параллельно с этим Н. Чаушеску стремился расставить на командные должности в вооруженных силах и военизированных институтах государственной власти лично преданных ему лиц. Продолжая свою кадровую политику в этой области, когда прошли новые назначения в Министерстве Национальной обороны, включая Генеральный штаб, глава Румынии назначил начальником Главного штаба Патриотической гвардии и своим советником по военным вопросам генерал-майора К. Олтяну. Он занимался на протяжении первой половины 70-х гг. по личному указанию Чаушеску секретным расследованием возможной вербовки советскими спецслужбами румынских офицеров, обучавшихся ранее в СССР, и их удалением сначала с ответственных командных постов, а затем и вообще из вооруженных сил. Олтяну занимался также расследованием репрессий, совершенных в период правления Г. Георгиу-Дежа.
На фоне конфликтных взаимоотношений Бухареста и Москвы для советской стороны было крайне нежелательно обострение ситуации на «югославском» внешнеполитическом направлении. Однако контекстный фон очередного этапа советско-югославской полемики был жёстко определен югославской стороной в апреле 1979 г. Это нашло своё выражение в актуализации «оборонной темы» в политическом дискурсе СФРЮ 19 апреля 1979 г. лично главой страны И. Броз Тито. Во время своего выступления по поводу 60-летия создания югославской компартии, он отметил, что, несмотря на небольшой размер страны «в политическом, военном и экономическом смысле, [она] способна и готова противостоять любому возможному нападению на достижения, которые мы заботливо лелеяли»[2260]. Серьезность, с которой югославское руководство относилось к вероятному военно-политическому кризису с участием СФРЮ, проявилась ещё зимой 1979 г.: 22 января были приняты специальная Директива Президента Республики, Председателя СКЮ и Главнокомандующего вооруженными силами и «Основной план мероприятий и действий по прекращению и ликвидации возможной кризисной ситуации»[2261].
Продолжением дискурса по оборонной тематике стали выступления в местной печати руководителя партийной организации СКЮ в Югославской народной армии генерал-полковника Дж. Шараца и генерал-лейтенанта Р. Каденича, начальника Центра высших военных исследований. Они касались непосредственно оборонной политики Югославии в условиях военного конфликта между Китаем и Вьетнамом и угрозы раскола в Движении неприсоединения. Основные тезисы двух представителей высшего руководства ЮНА формулировались в резкой и исключительно чувствительной форме для советской стороны и её союзников. Во-первых, великие державы осуждались за проводимую ими политику раскола Движения неприсоединения, вовлечения его членов в войну друг с другом. Во-вторых, резко негативно оценивалась любая попытка оправдать агрессию, во имя каких бы целей она ни была предпринята. В-третьих, доказывалась необходимость единства стран Движения неприсоединения в их борьбе против государств, независимо от их общественно-политической системы, которые стремятся их подчинить себе. Более того, заявлялось о попытках существовавших военно-политических блоков оказывать на страны-члены