Суть так называемой «национал-коммунистической» модели, которую формировал Н. Чаушеску, фактически заключалась в проведении присущими для коммунистических режимов методами промышленной и экономической модернизации, усилении национального суверенитета и независимости от СССР, ограничении, а затем вообще исключении его контроля как над внутренней, так и над внешней политикой Румынии.
Не менее важным с точки зрения оценки внешней и оборонной политики румынского партийно-государственного руководства и лично Н. Чаушеску являлись взгляды Бухареста на проведение военных учений армий стран-участниц Варшавского пакта на территории Румынии. Интервенция вооруженных сил государств ОВД в августе 1968 г. в Чехословакию и предшествовавшие этому учения войск рассматривались главой РКП как возможные этапы проведения СССР и его союзниками аналогичной операции в отношении СРР, когда это будет необходимо Москве. Именно поэтому вопросу о возможном пребывании на территории Румынии иностранных войск Н. Чаушеску придавал исключительно важное значение. Он добивался принятия специального документа в форме соглашения между Бухарестом и Москвой, а также странами-членами ОВД, которые могли участвовать в военных учениях на территории Румынии. В нём должны были быть прописаны все детали, касавшиеся статуса этих воинских формирований, их обязанностей, ответственности и сроков присутствия. В связи с планировавшимися в апреле ОВД военными учениями на территории СРР в Москву прибыла 3 марта 1970 г. делегация в составе начальника Генерального штаба румынских вооруженных сил и первого заместителя министра обороны генерал-полковника И. Георге, заместителя министра обороны генерал-лейтенанта М. Никулеску, генерал-лейтенанта О. Орбана и генерал-лейтенанта Г. Лефтера. Она встретилась с Главнокомандующим Объединёнными вооруженными силами ОВД маршалом И. И. Якубовским и начальником Главного Штаба ОВС ОВД генералом С. М. Штеменко. В ходе переговоров советская сторона настаивала на проведении военных учений на территории СРР без заключения специального межгосударственного договора о статусе принимавших в них участие иностранных воинских подразделений (в данном случае – советских и болгарских). Румынская делегация отвергла даже саму идею вступления на румынскую территорию малочисленного болгарского воинского контингента. 10 марта 1970 г. позиция румынской стороны была вновь подтверждена в специальном письме Георге в адрес Якубовского. Результатом переговоров стал срыв планировавшихся учений, так как советская сторона отказалась от заключения подобного соглашения[1121]. Восстановление военного сотрудничества с СССР в форме совместных военных учений, но без участия воинских подразделений произошло лишь осенью 1970 г. Румынские военные участвовали на оперативно-штабном уровне в учениях, проходивших в ГДР[1122].
Успех реализации румынской оборонной политики, формулировавшейся с августа 1968 г. главой РКП с учётом наличия угрозы со стороны, прежде всего, СССР и его союзников по ОВД, во многом зависел от лояльности высшего командного состава вооруженных сил и специальных служб – Совета государственной безопасности (Секуритате) лично Н. Чаушеску. В то же время особое внимание придавалось им и созданию международно-правовых гарантий, способных не допустить повторения советским руководством чехословацкого опыта в отношении коммунистических государств Центрально-Восточной Европы, как входивших с состав ОВД, так и находящихся вне его пределов (прежде всего, Югославии). Именно поэтому румынская дипломатия, помимо стремления усилить присутствие Румынии в системе международных отношений, и особенно в их европейском секторе, по престижным соображениям, рассматривала в практической плоскости необходимость укрепления позиций Бухареста при обсуждении вопросов европейской безопасности и формирования её новой системы. В этой конструкции малые государства должны были получить право на собственное мнение, независимо от принадлежности к какому-либо блоку.
Заявления, делавшиеся румынскими официальными лицами, свидетельствовали о явных опасениях Бухареста относительно возможных советских действий, целью которых, в конечном счёте, могла стать военная акция по отстранению Н. Чаушеску и его ближайшего окружения от власти. В то же время, нельзя было исключать и того, что, как отмечали румынские историки, «бунтарское отношение Николае Чаушеску к советским руководителям, которое он постоянно демонстрировал, было призвано скрыть серьезные проблемы румынской экономики»[1123]. Проводившиеся силами Московского, Ленинградского, Белорусского, Прибалтийского и Северо-Кавказского военных округов в марте 1970 г. масштабные общевойсковые учения «Двина», в которых условные «северные» наступали на «южных», а подразделения спецназа трёх округов – Московского, Ленинградского и Северо-Кавказского были переброшены в Белоруссию, рассматривались зарубежными военными экспертами и как отработка взаимодействия различных родов войск для возможных действий на «китайском» направлении, и как подготовка на Европейском ТВД[1124]. Руководство СРР усматривало в этих учениях демонстрацию силы со стороны Москвы в отношении Бухареста.
На этом фоне становилось понятно особое внимание Н. Чаушеску к конкретным мероприятиям по укреплению оборонных возможностей страны. Это нашло своё отражение к началу 70-х гг. XX в. как в развитии собственного ВПК, так и территориальной структуры дислокации вооруженных сил. Достаточно симптоматичным в данном контексте было обращение румынского руководства во время переговоров на высшем уровне с советской стороной к теме получения Бухарестом лицензий на производство вооружений советского образца[1125].
Действия Румынии, о которых становилось известно в политических и военных кругах за рубежом, порождали определенные предположения о сути происходившего в Варшавском блоке. Во второй половине февраля 1970 г. Э. Ходжа пришел к выводу о том, что советская сторона пытается создать некие «смешанные крупные воинские подразделения» в рамках Варшавского пакта «с участием в них контингентов из каждого государства-участника» ОВД, чему противится Румыния. Более того, в порядке предположения, требовавшего уточнения, глава АПТ не исключал возможность размещения этих соединений на советско-китайской границе[1126]. Вывод, который делался в этой связи, заключался в обвинениях Москвы, стремившейся лишить армии государств-членов ОВД национального суверенитета[1127]. Сочетание реальной информации об унификации военно-командной системы в интересах усиления военно-политической консолидации блока под руководством СССР с не соответствовавшими действительности слухами свидетельствовало об обеспокоенности Э. Ходжи и его определенной растерянности.
Из стран, которые могли поддержать наступательные операции СССР на южном фланге НАТО, особо выделялась Болгария. Её вооруженные силы, как небеспочвенно полагали американские аналитики, должны были поддержать силы Одесского военного округа с целью проведения наступления против Греции и европейской части Турции. В случае развития ситуации по этому сценарию особая роль отводилась Черноморскому флоту СССР, обеспечивавшему поддержку советским силам в Средиземноморье[1128]. В апреле – мае 1970 г. советскими ВМС проводились самые масштабные в мировой практике маневры «Океан» в Северном, Норвежском, Баренцевом, Балтийском, Черном, Средиземном, Охотском, Японском, Филиппинском морях и на океанах – Атлантическом и Тихом. В них участвовало более 200 надводных и подводных судов различных типов, а также морская авиация и морская пехота[1129].
Восточное Средиземноморье, будучи связано стратегически с Черноморским регионом, привлекало внимание соседней с Болгарией Румынии. Обе страны пристально следили за действиями Греции и Турции, которые фактически контролировали сердиземноморско-черноморский сектор, и обменивались вплоть до 1974 г. разведывательной информацией[1130]. Весной 1970 г. болгарская сторона получила от советской разведки данные относительно усиливавшегося интереса турецких военных к вопросам производства и хранения химического оружия, а также средств защиты от него в ряде стран[1131]. Сам факт обращения к этой теме был достаточно симптоматичен и свидетельствовал о том, что Анкара серьезно опасалась использования оружия массового уничтожения (ОМУ) в случае военного конфликта.
Реакция Болгарии на происходящее усиление военно-морской активности сил НАТО в Средиземноморье и Черном море выразилась в техническом и организационном укреплении ВМС в зоне их ответственности – на побережье Черного моря. Советские союзники принимали активное участие в этом процессе. На формулирование военно-морской политики НРБ оказывала серьезное влияние степень заинтересованности СССР в отношении конкретных морских и океанических пространств как будущих театров военных действий. В конце 60-х – начале 70-х гг. XX в. руководство советского военно-морского флота, в частности Главнокомандующий ВМФ адмирал С. Г. Горшков, стремилось определить основные характеристики театра военных действий применительно к новым условиям тесной взаимосвязанности сухопутных и морских ТВД. В этой связи предлагалось «иметь две концепции: континентального [ТВД] (в который будут включены моря, омывающие континенты, наряду с сухопутной частью) и океанического театра, в который должны быть включены прибрежные районы континентов, в частности, там, где базируются военно-морские силы». При этом континентальные театры военных действий рассматривались как самостоятельные и «самодостаточные», а океанические – как стратегически важные