[1259]. Тем временем в Политическое управление Вооруженных сил пришло директивное письмо из ЦК АПТ, в котором резко критиковались методы работы министра обороны Б. Балуку и начальника Генерального штаба П. Думе. Сам факт появления подобного документа и требование ознакомить с ним начальствующий состав вооруженных сил свидетельствовали о наличии серьезного конфликта между руководством АПТ, прежде всего лично Ходжей, и «первыми лицами» армии. Для многих офицеров это стало неожиданностью[1260], а для упоминавшихся военачальников – серьезным предупреждением.
Прошедший 26 июня – 1 июля 1971 г. XII Пленум ЦК АПТ, посвященный вопросам вооруженных сил и оборонной политике, свидетельствовал о постепенно нараставшем недовольстве Э. Ходжи и М. Шеху чрезмерной самостоятельностью военных, занимавшихся подготовкой базового документа «Основ военного искусства народной войны» для Совета обороны.
Процесс формулирования новой военной доктрины Албании был идеологизирован. Это нашло своё отражение в стратегическом видении военно-политической ситуации. Она заключалась в приравнивании Варшавского пакта к Североатлантическому альянсу и превращении его «в другое НАТО, где устанавливать закон будет Советский Союз»[1261]. Публикация по распоряжению Э. Ходжи в одном из июльских номеров в центральном партийном органе «Зери и популлит» статьи министра обороны КНР Линь Бяо «Да здравствует народная война!» имела целью ещё раз подтвердить курс на формулирование оборонной политики именно в данном ключе[1262]. На состоявшейся вскоре встрече Э. Ходжи и Б. Балуку в резиденции Пог-радец, куда глава военного ведомства был срочно вызван для обсуждения содержания готовившегося документа, глава АПТ потребовал ускорить работу над материалом с учётом концепции народной войны[1263]. Основные положения военной доктрины и оборонной политики в целом, как их формулировал Э. Ходжа, сводились к разработке стратегии народной войны против превосходящих сил противника в лице одного государства или их коалиции и постулированию положения о том, что «ни пяди земли агрессор не должен захватить и ни один вражеский солдат не должен ступить на нашу землю»[1264]. Столь жёсткие требования к подготавливаемому документу объяснялись, вероятнее всего, опасениями главы АПТ. Судя по всему, он полагал, что в случае, если противнику удастся закрепиться на албанской территории, он сможет использовать этот факт для дальнейшей легализации своего присутствия в стране. В таком случае существовала возможность создания «параллельного» существовавшему ходжистскому правительства, от имени которого и в помощь которому агрессор начнёт действовать против режима Э. Ходжи. В ноябре 1971 г. главе НРА был представлен документ, содержавший основные положения военной доктрины. Во время ознакомления с ней он сделал пометки о необходимости уделить внимание борьбе против возможных десантных операций противника[1265].
Особое значение для военно-стратегических планов обороны НРА имели отношения с соседней Югославией. Несмотря на обвинения руководства СФРЮ в ревизионизме, глава АПТ чётко определял однозначную поддержку Белграду со стороны Тираны в случае агрессии против СФРЮ[1266]. При этом, однако, Ходжа полагал, что югославская сторона нередко специально преувеличивает грозящую опасность, сообщая о том, что СССР готов напасть на Югославию, и делает это для привлечения внимания Албании, пытаясь таким образом улучшить взаимоотношения с ней[1267]. Одновременно глава АПТ считал необходимым добиться улучшения отношений с соседней Грецией (включая установление дипломатических отношений), которая на протяжении долгого времени воспринималась режимом Э. Ходжи как непосредственная угроза безопасности НРА[1268].
Всё это было особенно важно для региональных позиций Албании, глава которой с тревогой наблюдал за смягчением позиций Пекина в отношении Москвы[1269], а также за попытками КНР и США в апреле 1971 г. наладить взаимоотношения. Подтверждение в официальном сообщении информагентства КНР «Синьхуа» 16 июля 1971 г. планируемого визита американского президента Р Никсона в КНР было воспринято Э. Ходжей с удивлением[1270] и оценивалось как ошибка[1271], что было отмечено и зарубежными обозревателями[1272].
В начале августа 1971 г. китайская сторона через премьера Чжоу Эньлая, встретившегося с послом НРА в Пекине Дж. Робо, проинформировала руководство АПТ о планировавшемся визите Никсона в КНР. На проходившем 2 августа 1971 г. заседании Политбюро ЦК АПТ фактически была высказана критика действий китайских союзников за занятую ими примирительную позицию по отношению к США. Лично Э. Ходжа настаивал на приверженности идее «войны на два фронта» – против «американского империализма» и «советского ревизионизма», открыто заявляя в кругу членов высшего руководства АПТ об «историческом характере заседания Политбюро». Такая характеристика была обусловлена тем, что Ходжа уже не скрывал возможности осложнения отношений с единственным союзником Албании – КНР. Он заявил в этой связи: «Мы [АПТ – Ар. У.] если и не вступаем в конфликт, то, по крайней мере, открыто говорим об идеологических противоречиях между нами и китайцами. Вы выразите своё мнение, но я хотел бы подчеркнуть тот факт, что данный вопрос не столь прост, как кажется нам на основании переданной информации, будто бы имело место простое повышение статуса дипломатов на китайско-американских переговорах в Варшаве. Визит Никсона в Китай – это стратегический курс китайцев. Это их “большая” стратегия. Я полагаю, что даже сама форма информации, предоставленной нам, была подготовлена специально для нас, албанцев»[1273].
Не меньшую обеспокоенность вызывала у главы АПТ активизация румыно-китайских связей в конце мая – начале июня 1971 г., когда глава РКП Н. Чаушеску посетил КНР во главе партийно-государственной делегации. Ходжа начинал подозревать о существовании у Бухареста планов создания некого военно-политического блока с участием КНР, Румынии, СФРЮ, Северной Кореи, Северного Вьетнама и НРА[1274]. Продолжение дальневосточного турне Чаушеску и посещение им КНДР лишь усиливало подобные предположения. Этому способствовало также стремление китайской стороны не допустить утечки информации о состоявшихся переговорах и ограничить предоставление сведений о визите даже своим албанским союзникам[1275].
В действительности, поездка Н. Чаушеску по коммунистическим странам Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии преследовала несколько целей. Помимо внешнеполитического, экономического и идеологического аспектов этого турне, в ходе которого глава РКП с большим вниманием отнёсся к проводимой коммунистическими режимами дальневосточных государств – КНР и КНДР – политики автаркии различной степени[1276], существовал ещё и военно-политический. Он имел непосредственное отношение к укреплению оборонного потенциала к Румынии. Параллельно с визитом Чаушеску в КНР министр иностранных дел Румынии К. Мэнеску посетил Болгарию, Грецию, Канаду, Польшу, что было призвано подчеркнуть «разновекторность» внешней политики Бухареста, минимизировав подозрения тех, кто полагал, что румынское руководство готово создать военно-политический союз с коммунистическим Китаем.
В соответствии с подписанными румыно-китайскими договорами КНР предоставлял СРР беспроцентные кредиты в размере 200 млн долларов (в два транша) со сроком погашения в 1981 г. для покупки оборудования для промышленных предприятий, включая оборонные. Среди последних были производственные мощности, позволявшие выпускать боеприпасы для стрелкового (пистолеты, автоматы и пулемёты калибра 7,62 мм; 12,7 мм и 14,5 мм), авиационного (пушки калибра 23 мм) и зенитного вооружения (пушки калибра 30 мм)[1277]. Особое внимание уделялось румынской стороной получению лицензии на производство противотанковой артиллерии, что во многом отражало господствовавшие в 60-е – 70-е гг. XX в. в Варшавском пакте представления о роли танков в современной войне.
Военно-политическое сотрудничество Бухареста с Пекином внимательно отслеживалось как странами-членами НАТО, так и союзниками Румынии по ОВД. Оценка рядом западных дипломатов поездки главы РКП в Пекин касалась как внешнеполитического аспекта, так и военного. Большое внимание они уделили той части выступления премьера Чжоу Эньлая на митинге румыно-китайской дружбы, где говорилось о поддержке со стороны КНР борьбы Румынии в защиту национальной независимости и суверенитета[1278]. Однако опубликованное югославским изданием «Весник» 28 августа 1971 г. интервью китайского премьера, заявившего о том, что «мы никогда не предадим наших друзей» и «мы окажем максимальную поддержку, какую только можем», сочеталось с пассажем о том, что «мы слишком далеко от Европы и, как вы знаете, одна из наших поговорок гласит: “Издалека огонь не потушишь”». Это давало основания полагать об отказе Пекина принимать меры военного характера против СССР в случае повторения в отношении Румынии «чехословацкой ситуации»