brlja, даже ко рту не подносите, как бы вас ни уговаривали, — этот самогон злее табуретовки.
Король Сербии Петр I Карагеоргиевич. Фото. 1904 год. © Library of Congress Prints and Photographs Division Washington, D.C / Reproduction Number: LC-DIG-ggbain‐01058
Йованка Будисавлевич. Фото. 1940-е годы
Югославский «маршал победы» окончил Вторую мировую войну 53-летним красавцем-мужчиной в расцвете сил и с богатым личным прошлым. Первой супругой Иосипа Броза, свидетельницей начала его политической карьеры и матерью его старшего сына Жарко, была сибирская крестьянка Пелагея Белоусова. Семейный очаг быстро угас, но развелись супруги лишь в 1936 году, когда Тито увлекся австрийской коммунисткой Люцией Боуэр (Иоганной Кёниг). Через год Кёниг расстреляли в СССР как «агента гестапо». Перед войной у Иосипа Броза завязались отношения со словенкой Гертой Хаас, ознаменовавшиеся рождением сына Александра «Мишо», но не выдержавшие испытаний политикой и временем. Молодая партизанская подруга и секретарь партизанского маршала хорватка Даворянка Паунович скончалась от туберкулеза весной 1946 года. Тито приписывают романы со многими красавицами из разных стран, в их числе с советской кинозвездой Татьяной Окуневской. В 1941 году в новелле «Ночь над Белградом» из сталинского «Боевого киносборника № 8» Окуневская сыграла роль сербского радиодиктора, в оккупированном фашистами городе исполнив для слушателей песню, в которой был и такой куплет:
Пламя гнева горит в груди,
Пламя гнева, в поход нас веди!
Час расплаты готов,
Смерть за смерть,
Кровь за кровь,
В бой, славяне, заря впереди!
Вскоре после войны 32-летняя Окуневская приехала показывать фильм зарубежным друзьям в Белград, где и повстречалась с Иосипом Брозом. О близком знакомстве с Тито актриса рассказала в своих мемуарах, но в других источниках подтверждений о вспыхнувшем романе я не нашел. В 1948 году Окуневскую арестовали, пять лет она провела в ГУЛАГе. А югославская мирная жизнь диктовала иную, строгую партийную мораль, и мудрецы из окружения Тито стали подбирать ему постоянную спутницу жизни. Кастинг, судя по свидетельствам знающих людей, прошли 50 молодых особ, в финальном туре из пяти лучших кандидатур маршал выбрал себе в ассистентки 22-летнюю черноволосую красавицу Йованку Будисавлевич, сотрудницу службы охраны и хозяйственной службы одной из белградских партийных резиденций. Йованка родилась в семье сербских крестьян в области Лика (Хорватия), в 17 лет пошла в партизаны. Храбро воевала, получила ранение и фронтовые награды, победу встретила бойцом 1-й добровольческой югославской пехотной бригады, действовавшей в составе Красной армии. Была ли Йованка советским агентом, в какой степени ее поступками руководили партийные соратники маршала — эти вопросы и теперь остаются предметом споров историков. Роман с Будисавлевич развивался непросто, поскольку Тито отвлекся еще на отношения с оперной певицей Зинкой Кунц, но в 1952 году Иосип и Йованка все же поженились. Со временем она, решительная, волевая женщина, подполковник запаса Югославской народной армии, приобрела значительное влияние на супруга и, как полагают, участвовала в решении кадровых вопросов, отбирая сотрудников аппарата президента СФРЮ. В руководстве страны это многим не нравилось, и, когда в начале 1970-х годов после двух или трех инфарктов престарелый политик стал отдаляться от дел, в партийной верхушке приняли меры. Была создана комиссия для рассмотрения деятельности «товарища Йованки». Жену Тито обвиняли в шпионаже в пользу СССР, в заговоре против супруга, в попытке государственного переворота. В 1975 году последовал формальный разрыв семейных отношений: Тито переехал в отдельную резиденцию, Йованка постепенно перестала участвовать в протокольных мероприятиях. О разводе не сообщалось, детей у них не было. После кончины Тито в 1980 году Йованку поместили под домашний арест, имущество конфисковали в пользу государства, свободу перемещений ограничили. Многие годы Йованка Будисавлевич-Броз провела в затворничестве, в скромных бытовых условиях, не появляясь в обществе и лишь изредка принимая журналистов. Она скончалась в 2013 году; ее похоронили неподалеку от могилы мужа в белградском мемориальном комплексе «Дом цветов». Книга мемуаров «вдовы Югославии» называется «Моя жизнь, моя правда».
Иосип Броз Тито с супругой в Мариборе. Фото. 1966 год. Архив газеты Večer (Словения)
Карта Шумадии, как считают ее патриоты, напоминает очертаниями человеческое сердце. Это ухоженный, расчерченный на полевые прямоугольники и квадраты сельскохозяйственный край с изобилием лесов, из-за которых область когда-то и получила свое название. Так и хочется сказать, что пейзажи холмистой равнины напоминают тосканские, но не встретишь тут ни кипарисов, ни итальянцев. Из шумадийского села Орашац 200 лет назад поднималось и набирало силу Первое сербское восстание, тут десятилетиями бурлил настоящий сербский народный протест. Французский путешественник Жозеф Ренак нашел нужный эпитет: «В момент опасности здесь каждое дерево превращалось в гайдука».
В Тополе, одном из центральных оплотов сербской борьбы, Георгий Петрович обустроил княжеский штаб независимости, а его венценосные потомки через столетие организовали впечатляющий фамильный мавзолей-усыпальницу, собор Святого Георгия Победоносца. Здесь, на лесистом холме Опленац, Карагеоргиевичи молятся, бракосочетаются и покоятся. Иконостас, купола, столпы, своды, стены, крипта храма, в которой установлены три десятка саркофагов с останками членов княжеско-королевской семьи (еще дюжина гробниц пока пустует во имя будущего), украшены 725 мозаичными композициями, копиями икон и фресок из 60 главных православных церквей, включая афонские, косовские и все другие. Три с половиной тысячи квадратных метров многофигурных святых картин выложены 40 миллионами стеклянных кубиков бесчисленных оттенков.
Под главным куполом (на нем поднимает троеперстие Христос Вседержитель, каждый палец длиннее метра) — тяжелое бронзовое паникадило, в центр которого поставлена перевернутая корона, символ потерянного на Косовом поле сербского царства. Почин высокодуховному проекту положил Петр I Карагеоргиевич, а завершались работы после череды войн уже в другом тридевятом королевстве, при Александре I Карагеоргиевиче. Вскоре после торжественного открытия экспозиции мозаик король-объединитель в этом же храме и упокоился. Над оформлением мавзолея трудился в числе прочих мастеров уже упомянутый русский эмигрант-академик Николай Краснов.
Строительство храма в Тополе. Фото. 1915 год. Национальная библиотека Австрии, Вена
Стеклянное хозяйство Опленаца, грандиозный православный татуаж — и галерея сербских средневековых владетелей, каждый держит в руках макет какого-нибудь основанного им важного монастыря, и Богородица (копия росписи из Печи), и святой Георгий (копия росписи из села Старо-Нагоричан), и Евхаристия, и святой Сава (список фрески из Милешева), и Тайная вечеря, и Крестный путь, и все прочее, — поднебесно красиво и красочно, в доступной форме и в библейском контексте рассказывает прихожанам о тернистом Божием пути и пути сербского народа, совершенном под руководством добрых князей, жупанов, деспотов, царей, королей и императора Душана Сильного. Логичной кульминацией этого движения вверх, говорит нам храм, стали царствования Карагеоргиевичей. Они ведь не знали, что за взлетом последует падение — изгнание, а после возвращения через полвека — декоративный статус, не позволяющий играть серьезную роль в политике.
Крагуевац, административный центр Шумадии, в 1818 году стал первой столицей автономного княжества, здесь принимали первую сербскую конституцию, открывали первые в полусвободной Сербии гимназию и аптеку, первые суд и театр, учреждали первые газету и хор народной песни, первый национальный пивной завод, отливали первую в Сербии пушку, отсюда же первоначально пытались распространять европейскую идею в ее сербском понимании. Многие реликвии государственности сохранились в Крагуеваце до сих пор, но город давно утратил столичный лоск и выглядит тихой провинциальной гаванью. Местные дали, подернутые дождливой пеленой, я рассматривал из окна ресторана Panorama на последнем, восьмом этаже отеля Kragujevac компартийной постройки. Это совсем не та панорама, которая когда-нибудь откроется восхищенному взгляду с верхотуры башни Београд. А впрочем, кое в чем сербском — точно такая же.
Крагуевац расположился прямо посередине нынешней Сербии, и можно усмотреть некоторую естественность в том, что именно отсюда власти автономии приступили к новому собиранию земель своего народа. Напомню, что средневековое сербское государство формировалось вокруг области Рашка (в последние века этот исторический регион известен еще и по своему османскому наименованию Санджак, «район»), расширившись затем в том числе и на территории современных Косова и Македонии. Некоторые Неманичи считали своей столицей Стари-Расу, где сохранился самый древний в стране (с VIII столетия многократно обновленный и перестроенный) храм Святых Апостолов Петра и Павла, один князь установил своей столицей известный с античных времен как главный перекресток Балкан город Ниш, Душан Сильный предпочел возложить стемму себе на чело в Скопье, а правил из Призрена. В пору феодальной раздробленности сербские княжества размещались и на землях нынешних Черногории, Герцеговины, юга Далмации, в широкой полосе от Дуная до адриатического побережья.
К концу XVII века новым центром сербского сплочения стали отвоеванные Габсбургами у басурман южновенгерские придунайские земли — Банат, Бачка, Срем. В Среме же еще через столетие спасался от султанской охранки Георгий Петрович, бежавший из родной Шумадии после убийства мусульманина. Бывший унтер-офицер австрийской армии, человек неграмотный, но бесстрашный, пугавший бескомпромиссностью даже товарищей по оружию, спустя время Карагеоргий вернулся на родину, чтобы возглавить православный бунт против поработителей.