Вайлар сегодня не приходил. Вероятно, у него были дела. Однако на столике рядом с кроватью я обнаружила ставшее привычным травяное питье. От него проходили головные боли и прибавлялись силы. Поэтому я, не задумываясь, осушила стакан и спрыгнула с кровати.
Пока я прохаживалась по комнате туда-сюда, в голову пришел один из наших последних разговоров с комендантом. Раз уж решение принято, и я должна слиться с развратной душой драконицы, нужно было искать способ. Может быть действительно, стоит пройти оставшиеся шаги, и влияние Аллегрион утихнет. Я смогу целиком и полностью управлять своим телом. И сама принимать решения.
А, раз так, то начать следовало прямо сейчас. Медлить я не привыкла. Все мое существо жаждало деятельности. Казалось, стоит остановиться, и я сгорю в собственном пламени. Потому что жизнь должна иметь цель. Я отчетливо поняла это в тот самый свой первый день в Чертоге Ночи, когда от смерти меня отделила лишь золотая магия Аллегрион.
И сегодня моей целью должно стать слияние душ. Почему я так решила? Не из-за слов коменданта. Нет. С каждым днем я чувствовала, что моя жизнь все сильнее усложняется. Эмоции перепутываются, я уже не знаю, что из моих желаний действительно принадлежит мне. А что – дракону. Чужая память показывает мне картины прошлого, которые не дают ответов, а задают лишь новые вопросы.
С этим пора было завязывать. А значит, я пройду эти последние проклятые шаги во что бы то ни стало.
Что там говорил Вайлар насчет следующего этапа?
«Жертвенность». Следующая ступень к Аллегрион: «Жертвенность». Причем такая, которая граничит со смертью.
Что же это может быть? У коменданта спрашивать бессмысленно. Это и ясно: я тоже никогда не смогла бы предложить ему пойти на что-то, что может его убить.
А значит, я должна понять это сама.
Прошли еще несколько долгих и томительных минут в одиночестве, когда лишь звук моих шагов разрезал тишину. А затем я упала спиной на кровать и закрыла глаза.
Довольно долго в голове не было ни единой мысли, как же так хитро поставить свою жизнь под угрозу, чтобы при этом еще чем-нибудь пожертвовать и выжить.
А затем, как вспышка, пришло осознание. И я все поняла. По крайней мере, оставалось надеяться, что задуманное получится. И удастся не погибнуть.
Быстро оделась в свой черный костюм, напоминающий робу «костей». За те дни, что я носила одежду заключенной, тело, увы, отвыкло от платьев. А, так как я больше не являлась узницей Чертога, одевать обратно робу было бы глупо.
Умылась, причесалась и быстро выбежала в коридор башни.
На самом деле, у меня имелись довольно серьезные опасения по поводу исхода мероприятия. Но я не уставала напоминать себе, что «страх – для слабых». И мои руки не дрожали.
Старые каменные ступени холодили мягкую обувь, быстрые отрывистые шаги почти не слышались среди пустующих этажей крепости. Я спускалась все ниже и ниже, надеясь, что останусь незамеченной. Но, конечно же, на том уровне, куда несли меня ноги, стояла охрана.
Одинокий тюремщик сонно клевал носом, прижавшись ко входу в казематы Чертога. Я замерла на несколько мгновений, спрятавшись в нише под лестницей. Осторожно выглядывая из-за угла, удостоверилась, что глаза охранника действительно закрыты. Смогу ли я проскользнуть незамеченной? И главное, смогу ли после этого не разбудить мужчину своими действиями?
Скорее всего – нет. А значит, беднягу придется «убрать». Лихорадочно размышляя, прокрутила в голове все известные мне печати и приемы. Пусто. Если я не собиралась его убивать, то крыть было нечем.
Придется все-таки красться.
На цыпочках выбралась из укрытия и, затаив дыхание, стала продвигаться вперед, широко расставляя ноги и ступая исключительно на мысочки. Рядом с тюремщиком мое сердце бешено забилось, мужчина хрюкнул во сне. Засеменила дальше, оставляя блюстителя порядка позади.
Вздохнула свободнее, оказавшись, наконец, среди эргастулов и камер самых опасных преступников. Как ни странно, они были пусты. Видимо, долго здесь никто не задерживался.
Пахло сыростью, грязью и крысами. А я попыталась понять, куда мне идти. В предыдущий раз, когда меня вели отбывать наказание, мое тело слишком сильно ощущало действие наркотической настойки. И я плохо понимала, что творится вокруг.
Прикрыла глаза, вспоминая ужасный, леденящий душу вопль. Да, кажется, он раздавался откуда-то справа.
Выбрав направление, тихонько пошла по коридору, стараясь двигаться не громче мыши.
Что скажет Вайлар, узнав о моих планах? Должен ли он будет меня наказать? Ведь я собираюсь вмешаться в дело, имеющее статус государственной тайны.
В любом случае, если он узнает обо всем раньше, чем я закончу, моя идея точно провалится. Комендант крепости никогда не позволит мне выполнить задуманное. Потому что это может стоить мне жизни.
Я проходила мимо множества дверей. Одна за другой они мелькали рядом, как мрачные символы жестокого наказания. Но ни в одной из узких каморок, наполненных грязью и воспоминаниями чужих страданий, не было испуганного шестилетнего мальчика.
И вот, наконец, мой взгляд натолкнулся на нее. Металлическую дверь с широким решетчатым окошком на уровне груди. Сердце пропустил удар. Я знала, что тот, кого я ищу, прямо за ней. Маленький вампир по имени Ник Вальдошьяр. Сын господаря Златоцветного княжества.
Тихонько подошла ближе, не решаясь заглянуть внутрь. Одновременно нарисовала руно того самого плотного физического щита, который однажды скрыл меня даже от глаз Вайлара. Нет, я не собиралась защищать свою жизнь. Сегодня это не входило в мои планы. Но я очень надеялась, что этот охранный полог не пропустит звук, позволив мне бесшумно войти в камеру.
Закончила печать, наполнила силой и бросила позади себя, растягивая пузырь на весь периметр коридора. От пола до потолка.
Прозрачное, но очень толстое полотно накрыло меня и страшную дверь. Все. Пора действовать.
Глубоко вздохнула, понимая, что не боюсь, хоть и должна. Что-то внутри неожиданно лопнуло, растекаясь по телу спокойной уверенностью. Зря.
Стоило подойти к самому окошку и заглянуть внутрь, как нечто смертоносно-быстрое ударилось в металл с обратной стороны. Раздался лязг старых петель, зазвенело от натуги железо, и бешеный нечеловеческий крик разорвал пространство коридора.
Я на миг закрыла глаза, чувствуя, как ледяная волна облизывает спину, прочерчивая дорогу мурашек.
«Вот сейчас прибежит охрана», – мелькнула болезненная мысль.
– Мама, мама! – раздался высокий тоненький голосок, отдающийся в голове, режущий уши и сердце.
Я медленно повернула голову, ожидая увидеть в коридоре надзирателя.
Секунда, другая.
Он должен был уже появиться…
– Мамочка! – и снова дикий крик и удар, вибрация от которого отдает в тело.
Никто не пришел. Вздохнула спокойней – щит выдержал. Одной проблемой меньше.
А страх… Он – для слабых.
Повернула голову обратно и посмотрела, наконец, сквозь прутья решетки.
Черноволосый мальчик с торчащими в разные стороны непричесанными прядями глядел на меня жуткими рубиновыми глазами. Его бледное лицо было отмечено тоской, брови сдвинуты и приподняты так, словно он просит что-то. Ведь это что-то нужно ему больше жизни. А я понимала, что это вовсе не кровь.
Только вот аккуратный ярко-алый рот, из которого торчали удлиннившиеся клыки, исказился страшной гримасой голода. И вот он просил именно крови.
– Мама, я кушать хочу! – сказал мальчик и заплакал, ударяя ладонями по решетке.
Маленький дикий зверь, не способный справиться со сверхъестественной жаждой. Одинокий и брошенный ребенок, проклятый странной и чужеродной магией.
«Что я вообще здесь делаю? Как я собралась помочь ему?»
Облокотилась руками о холодное железо, не сводя взгляда с мальчика.
«Он ведь нападет на меня, стоит мне переступить порог камеры…»
Закрыла глаза. Нет, я не собиралась отступать. Это была лишь минутная слабость. Внутри меня шевелилась решимость. Твердая, как остывшее золото.
Я коснулась рукой двери, мягко скользнув к замку. Ясное дело, ключа у меня не было. Но почему-то это не казалось проблемой. Глубоко дыша, чтобы сохранить невозмутимость, я направила указательный палец к металлической перекладине внутри двери. И нарисовала руно печати нагрева. Оно оказалось совсем крошечным и должно было точечно воздействовать на замок.
А затем выдохнула, выпуская столько тиаре, что хватило бы на печать вызова. А может и на две. Старое железо мгновенно раскалилось, став оранжево-алым.
Мальчик у двери зашипел и отскочил в сторону. Укол жалости отозвался легкой болью в груди. Обжегся. Ну ничего, вампиры быстро регенерируют.
Недостаточно тиаре. Усилила поток, прихватывая крохи из воздуха.
Получилось – перекладина замка расплавилась, стекая темными каплями на каменный пол. Вход был свободен.
Недрогнувшей рукой открыла дверь и вошла внутрь камеры. Ник замер у стены, не отрываясь глядя на меня кровавыми глазами. Казалось, он не понимает, кто я и что делаю здесь. А главное: что делать ему самому.
Он с силой втянул носом воздух, чувствуя так близко от себя человека.
А я вдруг ощутила его сумасшедший голод… Словно ураган ворвался в мою грудь, принеся с собой эмоции мальчика. Страх, горе, радость, голод. Голод. ГОЛОД.
И в следующий миг он прыгнул. У меня был только один шанс. И, пока его клыки не вонзились в мое тело, я проговорила:
– Хашнаварас сейша Льерн…
«Повинуйся голосу дракона».
Эти слова из моего сна прочно засели в голове. Они будто были чем-то важным. Чем-то, внушающим надежду. Но я не знала, подействуют ли они на юного вампира хоть как-то.
И в следующий миг Ник Вальдошьяр замер на моих руках. Его хрупкое на первый взгляд тело с силой вжалось в меня, детские ручки обхватили талию, а глаза стали испуганно стеклянными. Лишь рот, искаженный жаждой, все еще щерился в желании укусить.
– Хашнаварас сейша Льерн, – повторила я еще раз. А затем еще и еще.