Меня стало мелко трясти. Зубы стучали от накатывающего ужаса. На моих руках умирал человек, а я ничего не могла сделать!
– Пожалуйста, не умирай, – попросила я писклявым чужим голосом, чувствуя, что сдерживаться все сложнее.
Из груди оборотня вырвался горький смех, отчего он тут же закашлялся, выплевывая кровь.
– Я бы с удовольствием, Ами, – ответил он ласково, проведя ладонью по моей щеке. – Но, боюсь, боги решили, что я не заслужил жизнь.
– Это несправедливо, – сказала я. И слезы все-таки потекли по лицу.
– Перестань, прошу тебя, – прозвучало тихое, – я не хочу в последние минуты своей жизни видеть, как плачет самая прекрасная девушка в мире…
Я подняла глаза и встретилась с желтым взглядом, обжигающим, как свет в ночи.
– Я хочу, чтоб ты всегда оставалась такой, – прошептал он хрипло, – такой, как сейчас. Трогательной, чувствительной, живой…
– О чем ты говоришь? – не понимала я. Мне казалось, он бредит.
– Обещай мне одну вещь, – сказал он вдруг, твердо посмотрев на меня.
– Все, что захочешь, – кивнула я.
Астер лукаво улыбнулся.
– Жаль, что я умираю, а то воспользовался бы этим «все», – хохотнул он, закашлялся и посерьезнел. Бледность неестественно сильно заливала мужское лицо. Руки стали непривычно холодными. – Обещай никогда не будить дух королевы драконов.
– Что? Почему? – не поверила я своим ушам.
– Просто пообещай, – попросил он, слабо сжимая мою ладонь.
Я тяжело вздохнула и кивнула. Это значило для меня одно: никогда больше не идти на золотой свет. Не слушать сны и видения. Не верить золотым глазам. И я уже была готова к этому. Дурацкие желания моей новой сущности слегка пугали меня саму. Но только если я успевала обдумать свои поступки. Иначе, я просто наслаждалась жизнью, не понимая, что еще месяц назад все мои действия имели «слегка» другое направление.
– Обещаю.
Тело Астера расслабилось, будто тяжесть свалилась с его плеч.
– Спасибо, – прошептал он еле слышно.
А потом моргнул раз, другой. И больше не открывал глаз.
– Астер, – дрожащим голосом позвала я. – Астер! – сказала громче, тряся его за руку.
Но он больше не отвечал.
Слезы градом полились по моим щекам. Руки дрожали, всхлипы один за другим вырывались из груди.
– Все кончено, – тихо прозвучал голос Вайлара у меня за спиной.
Комендант появился как всегда незаметно, обняв сзади, закутывая в черные крылья своего плаща. Я плакала у него на груди, чувствуя, что теперь, рядом с биением его сердца, моя боль хоть и не становится меньше, но ее углы уже не столь острые.
– Прости, что пришел так поздно, – прошептал он, оттаскивая меня от тела оборотня.
– Нет, его нельзя…
«Оставлять», – хотела сказать я, но не смогла.
– Настя позаботится о нем. Она и Лот уже здесь.
Я не обратила внимания на это «и Лот». Мне было все равно.
– Освободи Шейну Валори, – пробормотала я, как в бреду. – Она не виновата…
Не помню, как я оказалась в постели и просто отключилась. Без снов.
Эпилог
Некоторое время Амелия ходила сама не своя. На ней лица не было, и Вайлар каждый раз старался поддержать и утешить свою возлюбленную. Казалось, между ними исчезли вся недосказанность и напряженность.
О том происшествии с оборотнем, за которое девушке все еще периодически становилось стыдно, комендант так и не узнал. И Амелия была рада этому. Если можно так сказать после того, что самого Астера уже не было в живых.
Боль от потери постепенно притуплялась. Маленькая заключенная с очень гордым и своевольным нравом наконец полностью доверилась коменданту, позволив ему исцелить собственные раны. И уже совсем скоро девушка стала другим человеком: уверенным в себе, лишенным проблем и невзгод. Даже, казалось бы, счастливым. Она постоянно смеялась. И даже стремительно развивающийся роман Лотоса с Ее Благородием помощницей Джармуш уже вызывал у нее лишь улыбку.
Однако, что было у нее внутри, не знал никто. Ни о том, как плачет ее сердце от потери, как грызет душу червяк совести и как ноет что-то глубоко в груди из-за одного незавершенного дела в казематах Чертога Ночи. Никто не подозревал и о том, как болезненно ломаются привычные жизненные устои при воспоминании о судьбах несчастного особничего Арабиса Сонераля, деревенской девушки Селины Райвен, сына простого охотника – Астера Марко. И еще многих других нелюдей, которые вынуждены жить и умирать, как звери, потому что им не нашлось места в этом мире. И не найдется, потому что она дала слово.
Вайлар Таркон мерил шагами свой кабинет, напряженно сдвинув брови. Все вроде бы было хорошо, но он чувствовал за «светлым фасадом улыбки» Амелии Фати скрытое напряжение. Чувствовал – и не знал, что делать. Он прекрасно понимал, что драконья душа внутри ее горит, требуя действовать. Огонь искал выход. Но, что предложить своей возлюбленной, не имел представления. Был только один способ погасить это пламя, и для Вайлара он был неприемлем.
И потому каждую ночь он зажигал в ней иной огонь, лаская ее юное и отзывчивое тело, унося так глубоко в бездны забвения, что на какое-то время она и вправду забывала обо всем. Потому что его желание не являлось обычным, человеческим. Его страсть была почти наркотической для любой женщины, что оказывалась рядом. И только два человека во всем мире владели секретом, почему так.
Однако и это была наименьшая из его проблем.
Каждый день он вспоминал слова Эмиры перед тем, как взял ее под стражу.
– Уже поздно, Таркон, слишком поздно! – кричала она и смеялась.
Такой он никогда не видел эту скромную тихую девушку, владеющую четвертым уровнем магии. Всегда спокойный, внимательный взгляд из-под толстых очков сменился бешеным и злым. И комендант понимал, что, несмотря на очевидное помешательство, на ветер Эмира слов не бросает. А значит, произошло что-то ужасное. И он догадывался, что именно.
Вайлар поднял со стола бокал с огненной водой Рейдана, настоянной на сухих ягодах шиповника в дубовой бочке. Рецепт медсестры Лавуне, которая с некоторых пор стала носить коменданту разные успокоительные настойки.
Напиток обжигал горло, горячил кровь. Об успокоении тут речи, конечно, не шло, но на вкус питье было неплохим. А аромат дуба приятно щекотал ноздри.
Вайлар задумался о том, что неплохо будет подарить одну бочку господарю. Такую штуковину он вряд ли пробовал у себя в замке, где кроме виноградных вин вообще ничего не пьют.
В этот момент в комнату вошла его помощница. Ее лицо было серьезным. Мужчина с порога понял, что она наконец готова задать вопрос, который уже много дней вертится у нее на языке.
– А что ты будешь делать, когда она все узнает? – спросила госпожа Джармуш, стоя в дверях и не решаясь пройти дальше. Она еще не поняла, в каком настроении был ее начальник, но терпеть собственные муки совести было уже слишком сложно.
Вайлар резко развернулся, отчего полы его плаща всколыхнулись, так же как и черные пряди волос. Серо-стальные глаза опасно потемнели. Помощница напрягла силу воли и не отшатнулась, как хотелось бы.
– О чем она узнает? – прозвучал ледяной вопрос.
– О том, что на самом деле Аллегрион не была таким уж чудовищем, как ты ее описал. А может быть, о том, что оборотень по имени Астер жив? Или о том, что зелье, которое в Топях влили в Амелию, медленно убивает ее?..
– Замолчи, – рявкнул Таркон. И ртутные глаза превратились в черное пламя. – И никогда больше не произноси всего этого вслух. Поняла?
Настурция кивнула, и мрак исчез из взгляда коменданта. Он снова стал холоден и спокоен, как гранит Чертога.
– Она не узнает. С ядом я как-нибудь справлюсь. Найду способ.
Настурция смотрела на хмурое лицо начальника и не верила. Потому что, кажется, впервые в жизни он был вовсе не уверен в своих словах.
– А насчет оборотня – мы договорились с Астером: жизнь его банды за инсценировку его собственной смерти. Остальное – лишь детали…
Голос коменданта звучал глухо и низко.
– Оборотень должен был заставить Амелию дать слово не сливаться с духом королевы. И он сдержал обещание…
– Но зачем, Вайлар? – произнесла Настурция тихо. Помощница редко обращалась к коменданту по имени. Но сейчас был особый случай.
– Потому что драконы не должны возродиться. Никогда, – он повернул к ней волевое загорелое лицо, и его глаза опасно вспыхнули.
В них словно отразилось прошлое и будущее, свет и тьма, жизнь и смерть. В них горел огонь настолько дикий и опасный, что, казалось, он может сжигать города.
Древняя вампирша отошла на шаг назад, склоняя голову в подчинении силе гораздо более могучей, чем она сама.
– Да, господин.
Вайлар отвернулся, развязывая тесемки плаща и скидывая его на пол, срывая белоснежную рубашку. Его движения были резкими и порывистыми, как ураган.
Настурция понимала, что это значит. Она отошла в сторону, давая господину простор.
Вскинув руку вперед, Вайлар выплеснул силу. Он не стал рисовать печать для портала, он просто разорвал пространство, открывая путь туда, где его ждали высокие бескрайние горы и залитая солнцем снежная вершина.
Настурция закрыла лицо рукой, воздух треснул, расходясь кривой расщелиной и открывая дверь в иной мир. Комендант крепости-тюрьмы шагнул в образовавшееся отверстие, полной грудью вдыхая морозный воздух. Он стоял на самой вершине огромной скалы, а иссиня-белый снег отбрасывал солнечные блики на его загорелую кожу.
Настурция подошла ближе к порталу, заглядывая сквозь рваное пространство в мир, где ни разу не ступала нога вампира. Иное, немного красноватое солнце улыбнулось ей, уронив сквозь отверстие теплый луч.
Вайлар Таркон шагнул к самому краю пропасти. Он вовсе не смотрел себе под ноги, словно и не боялся упасть. Его взгляд был направлен вдаль, на дивные по своей красоте зеленые просторы, на леса и реки, которые с такой высоты казались лишь рисунком на карте.
Ледяной ветер взметнул черные волосы коменданта Чертога Ночи. Настурция вздрогнула, когда холодок коснулся и ее кожи тоже. Она и не поняла, как, прикрыв глаза, стала напевать слова древней баллады, которую, по слухам, написала сама Проклятая богиня, тоскуя о своих детях: