задачу. Вам что, известен какой-то конкретный адрес?
— Нет. А тебе?
— Откуда?
— Я почему-то полагал, что ты у нас доверенное лицо наших нанимателей. Разве не так?
— Не до такой степени. В мои обязанности, как вам должно быть хорошо известно, входит всего лишь контроль за тем, чтобы вы взяли на борт именно то, что нужно, и затем подтвердить, что не взяли то, чего не нужно. Не больше и не меньше. А поиски, доставка — исключительно ваша с Жаклин задача. Так что работайте, ищите, вам платят деньги в том числе и за это.
— Ну что ж, тогда самое время испробовать средство от наших уважаемых заказчиков…
Быстрым движением руки Каттнер вызвал на экран небольшую всплывающую панель с одним-единственным переключателем посередине и ткнул в него пальцем. Панель тут же свернулась и исчезла, а здания на экране неожиданно задвигались, побежали навстречу — вправо, влево и снова вперед, а затем вдруг остановились. На одном из фасадов разгорелся и ритмично замигал бледный слегка красноватый огонек.
— Вот, — удовлетворенно сказал капитан. — Радуйся, нам с тобой сильно повезло. Наша цель находится в прямой видимости, а значит, не придется блуждать среди развалин. И трижды повезло, что упомянутое средство все-таки не скисло, каковой факт, безусловно, не может нас не радовать.
— Что не скисло?
— Радиомаяк. Теперь у нас есть точный адрес. Так что давай, поднимай машину и двигай малым ходом прямо на эту точку. И поосторожней на улицах, слишком уж много здесь навалено всякого мусора и обломков.
Гюнтер приподнял машину и медленно и аккуратно направил ее прямо в мрачное ущелье между полуразрушенными зданиями. Во все стороны взметнулось облако снежной пыли. Лучи от фар антиграва мгновенно разорвали белесую пелену пополам, и далеко впереди заплясало по сугробам слепящее световое пятно, выхватывая из темноты то какие-то каменные глыбы, то скрученные и изломанные металлические конструкции, торчащие прямо посреди бывшей улицы.
— Держись подальше от зданий, — сказал Каттнер. — По возможности, конечно. А то рухнет еще что-нибудь сверху.
Несколько минут ехали молча, потом Гюнтер бросил взгляд на схему города, сверяясь с курсом, и вдруг произнес:
— Странный у вас навигатор, капитан. Мы давно уже снялись с места нашей последней стоянки, а вот эта точка на экране совсем не изменила позицию. Спрашивается, почему?
— Потому что это вовсе не навигатор, — хмыкнул капитан. — На орбите Лорелеи нет ни одного спутника, так что ни о какой навигации не может быть и речи. Сейчас это просто карта, на которой обозначены два пункта — откуда мы начали движение и куда должны в результате попасть.
— Что-то слишком мудрено у вас получается, — буркнул Гюнтер после минутного размышления. — А нельзя было узнать адрес еще там, на Земле? А то какие-то радиомаяки, мигающие точки… Сплошные шарады. Вот и петляй теперь по этим лабиринтам.
— Хм… На мой взгляд ты безусловно прав. Но таково было решение наших глубокоуважаемых заказчиков. Чтобы мы узнали точное местонахождение лаборатории лишь по прибытии на планету.
— Чертова секретность, — произнес Гюнтер сквозь зубы, отворачивая в сторону от здоровенной каменной глыбы, перегородившей полулицы. — По-моему, они немного переборщили.
Если бы наши наниматели соблаговолили узнать твое мнение, подумал Каттнер, то, несомненно, поступили бы по-другому. Однако, они почему-то не соблаговолили.
— Как знать, — ответил он. — Возможно, такой уровень секретности оправдан. Ведь нам даже неизвестно содержимое тех контейнеров, которые мы должны оттуда забрать. Ты что-нибудь знаешь об этом?
— Нет, — Гюнтер покачал головой. — Предпочитаю не вдаваться в подробности. К тому же, как мне кажется, я довольно детально разъяснил вам свои обязанности. И не собираюсь отступать от них ни на шаг. Меньше знаешь, крепче спишь, не правда ли, капитан?
Каттнер не ответил и молча уставился в темноту за окном кабины.
Разрушенный льдом и снегом город производил угнетающее впечатление. Казалось невозможным поверить в то, что всего лишь несколько лет назад по ярко освещенным улицам во всех направлениях перемещались тысячи и тысячи людей: веселых, загорелых, радостно улыбающихся друг другу… а по сторонам широких проспектов — устремленные в высокое безоблачное небо ярко сверкающие в солнечных лучах здания в сотни этажей… Теплые летние сумерки и оживленно перемигивающиеся огни бесчисленных реклам… а над головами, в несколько ярусов, стремительно проносящиеся летающие машины…
И вот к чему все пришло.
Занесенные глубоким снегом разбитые витрины былых супермаркетов, пустые глазницы окон и заваленные упавшими обломками зданий улицы, а также царящая над мрачной картиной всеобщего разрушения тьма, разогнать которую оказались не в состоянии ни тусклый шарик Большой Лоры, ни острая искорка Лоры Малой, и уж тем более слабый свет далеких холодных звезд…
Световое пятно впереди неожиданно качнулось и уперлось в гигантских размеров баррикаду из бетонных обломков и перекрученной стальной арматуры. Судя по всему, одно из зданий не выдержало неудержимого натиска льда и холода и рухнуло, напрочь перегородив всю улицу.
Гюнтер немедленно затормозил, и антиграв неподвижно завис в паре десятков метров от преграды.
— Приехали. Что будем делать, капитан?
Каттнер несколько долгих мгновений всматривался в ярко освещенную мусорную кучу впереди, а потом перевел взгляд на карту города.
— Ну-ка, посвети вон туда, налево, — наконец сказал он. — Судя по схеме там должен быть переулок. Если нам повезет, и он окажется свободен, тогда мы можем попробовать обогнуть этот затор.
Гюнтер тут же развернул прожектор на крыше машины в указанном направлении.
— Похоже, вы угадали, капитан, — сказал он. — Вот он, ваш переулок. Только те обломки у самого входа мне отчего-то совсем не нравятся. И узковат он, еще свалится что-нибудь на голову. А вдруг там тоже завал? Как тогда будем крутиться?
— Ты, безусловно, прав, — задумчиво сказал Каттнер. — Риск есть, и немалый. Но, с другой стороны, не возвращаться же обратно…
Он помолчал, а потом решительно произнес:
— Сделаем так. Я отправляюсь на разведку. Если найду проход, тогда считай, нам повезло… Сажай машину.
— Как знаете, капитан, — неуверенность в голосе Гюнтера с головой выдавала явное нежелание оставаться в полном одиночестве посреди мрачных развалин. — Только я бы поостерегся… мало ли что.
— Да ты не дрейфь, — усмехнулся Каттнер. — Прорвемся. И не в таких переделках бывали.
— Ну, вы-то, может быть, и бывали… — хмуро сказал Гюнтер, опуская антиграв на снег. — А мы люди простые… нам эти сложности ни к чему.
Капитан Каттнер коротко глянул на него, еще раз усмехнулся, а затем распахнул дверцу кабины и выбрался наружу, мгновенно утонув почти по колено в рыхлом снегу.
— Смотрите, не провалитесь там куда-нибудь, — напутствовал его Гюнтер.
— Постараюсь. Если не встречу непреодолимых препятствий, то пройду по переулку до следующего перекрестка. Проверю, что у нас на параллельной улице, и сразу же вернусь. Либо вызову тебя по радио, если получится.
— А вдруг вы… э-э-э… ну, не вернетесь. Что мне-то тогда делать?
— Хм… Такой аспект я почему-то даже не рассматривал. Ну что ж… Ты станешь здесь главным, и решения придется принимать только тебе. Однако, делать ставку на подобный вариант я бы на твоем месте все-таки не стал. Просто потому, что найти лабораторию без меня тебе скорее всего не удастся, даже располагая точным адресом о ее местонахождении. А значит, плакали тогда твои денежки. Так что я посоветовал бы тебе молиться за мое благополучное возвращение.
— Что вы, капитан, — растерянно произнес Гюнтер. — Я даже и не думал ни о чем подобном…
— Вот и хорошо, что не думал, — ответил Каттнер, захлопнул дверцу машины и побрел в сторону ярко освещенного входа в темный провал между зданиями.
Гюнтер остался в полном одиночестве.
И какого, спрашивается, черта Каттнер оставил меня одного, думал он, затравлено озираясь по сторонам. До него, похоже, совсем не доходит, что не все здесь такие же супермены, как и он сам, пусть даже бывшие. Ему-то что, ломится как танк сквозь сугробы, и хоть трава не расти. Еще бы, годы тренировок на выживание, на психическую устойчивость… одному богу известно, на что еще… а потом гигантский накопленный опыт тяжелой и опасной работы на множестве очень даже негостеприимных миров. И невдомек ему, каким непростым испытанием для обычного человека может стать одиночество посреди мрачных развалин на чужой планете. Словно в полночь на кладбище… И тишина, как в могиле…
Угольно-черные тени по левую сторону от входа в переулок сами собой вдруг сложились в силуэт фантастического дракона с раззявленной пастью и широкими крыльями.
Уф-ф… Вот же фантазия разыгралась, подумал Гюнтер. Так и спятить недолго. Спокойно, спокойно, дышим ровнее…
Однако, обуздать разбушевавшееся не на шутку воображение оказалось не так-то просто. Тени словно нарочно вдруг принялись являться ему то в виде каких-то глумливо ухмыляющихся горбатых карликов, то ужасного вида химер, протягивающих перед собой костлявые руки со скрюченными пальцами…
Сначала он изо всех сил бодрился, уговаривая самого себя не поддаваться паническим настроениям. Затем, осознав, что простые уговоры не помогают, принялся насвистывать под нос какую-то засевшую в мозгу мелодию из дешевого сериала, отчего стало лишь еще хуже. Паузы мгновенно заполнялись тягучей липкой тишиной, многократно усугублявшей нараставшую в душе волну животного ужаса, уже готовую захлестнуть с головой и безжалостно утопить последние остатки разума и воли. Ему вдруг стало казаться, что безглазые темные здания по сторонам улицы вдруг стронулись с места и начали медленно сближаться, лелея в глубине своих железобетонных душ мрачную надежду раздавить его вместе с машиной в тяжелых каменных объятиях.
Гюнтер в ужасе закричал и попытался вызвать по радио Каттнера, а когда тот не отозвался, задергался в кресле в бессознательном желании высвободиться из ремней безопасности, распахнуть дверцу и убежать куда глаза глядят из этого проклятого всеми богами города.