— Я не прошу быть первой, Бран. Я прошу доказательства, что ты пытался найти чары, историю супруги Короля-вороны. Хоть что-то.
Он молчал, глаза смотрели над ее головой. Этого ответа ей хватило.
— Почему? — спросила Айслинг, горло сдавило, душа устала. — Почему ты не пытаешься?
— Пытаюсь, — голос Брана сорвался. — Мы не можем сейчас это обсуждать, Айслинг. Мне нужно идти.
Почему всегда происходило так? Когда она пробивалась, он уходил куда-то спасать других.
«Там была война», — напомнила себе она. И это повлияет на всех фейри, если она его не отпустит. Айслинг не могла быть эгоисткой, как раньше, потому что теперь она была королевой, и многие полагались на нее.
Она ненавидела это. Она хотела снова быть ведьмой на болоте и заботиться только о себе.
Айслинг кивнула и протянула руки.
— Развернись. Я не закончила.
Они молчали. Слышно было только звяканье металла и скрип кожи, пока она закрепляла части брони, что уберегут его. Голос в ее ухе шептал оставить одну часть плохо закрепленной. Дать кому-то шанс ранить его, как он ранил ее.
Она больше не была такой. Не могла.
Айслинг вздохнула и похлопала его по плечу.
— Готово.
— Да? — он повернулся, в глазах отражалось его сердце. — Я обещал тебе мир, ведьма, а вручил тебе ад.
Она не хотела говорить об этом. Не сейчас. Айслинг прижала ладонь к его щеке.
— Вернись ко мне целым, Неблагой. Я еще с тобой не закончила.
Бран отошел с тревогой на лице. Он искал что-то в ее глазах, а потом кивнул.
Портал открылся за ним. Черные струйки магии потянулись к его плечам и погладили его руки. Они утянули его в мутную тьму.
И он пропал.
* * *
Бран прошел сквозь магию портала, попал в Неблагой замок и глубоко вдохнул. Почему все всегда так происходило? Он должен был смочь остаться с ней. Убедить ее, что он не был заинтересован в ее семье.
Потому он не говорил ей о своем прошлом. Он не хотел, чтобы она знала, как сильно он изменился, узнав Эльву. Что она вырвала его сердце, когда выбрала кого-то еще, и потом его мир рухнул вокруг него.
Он не гордился своей историей. Он был ужасным до и после Эльвы, хотя после нее был намного хуже.
Бран видел мир как место, где ему хотели навредить. Вся доброта выглядела оскверненной, словно он был шагом к следующему лучшему. И он многих ранил.
Воспоминания крутились в его голове, видения крови и жестокости.
И многие пострадавшие.
Он покачал головой. Он не мог думать обо всем, что совершил. Его семья учует это как кровь в воде, порвет его, а не друг друга. Он хотел отвлечь их, но не был готов жертвовать собой ради этого.
Рыча, он пошел по коридорам Неблагого замка. Они были темными, как обычно, освещенными только факелами на стене, придающими всему красный оттенок. Даже гоблинов не было видно. Это означало, что его мать отправилась убивать.
Он надеялся, что она убивала только низших фейри. Если она снова порвет его сестер, ему придется вмешиваться серьезнее, чем он хотел.
Дверь тронного зала была приоткрыта. Свет падал в трещину, уже был плохим знаком. Его родители не любили свет. Их паучьи глаза были чувствительны, и они ненавидели полностью видеть друг друга.
Хотя они ценили уродливость детей, они видели то, что и Благие, когда глядели друг на друга. Они были чудищами. Существами, которые могли оставаться лишь во тьме.
Он прошел в щель и попал в место, которое ненавидел больше всего.
Его мать безмолвно лежала на троне. Его отец топал мимо своих детей, все лапы двигались раздельно, но Бран скривился от того, как он махал руками. Король Неблагих любил всем вредить. Он любил боль других, а его мать наслаждалась страхом. Вместе они были опасной парой.
Бран посмотрел на паутину на потолке. Его сестры свисали там с больших крюков в их спинах. Слепые глаза крутились, они склоняли головы, пытаясь понять, где был отец, чтобы опуститься или подняться. Его сестры научились прятаться.
Он был удивлен, что они покинули библиотеку. Это было плохо для его братьев.
Они втроем стояли перед троном. Плечом к плечу они открыли спины матери и смотрели на того брата, что стоял в центре зала.
Эоин был ближе всех по возрасту к Брану, на этом их сходство заканчивалось. Некоторые говорили, что он даже не был ребенком Неблагого короля. Он выделялся своим видом.
Рыжие волосы ниспадали гривой ниже его плеч. Его кожа была такой бледной, что Бран видел вены даже издалека. Узкие глаза следили за происходящим с большим умом, чем у других его братьев.
На нем был только килт, черный и с потрепанными краями. Мышцы двигались на его груди, и Бран отметил, что брат стал больше с их прошлой встречи. Эоин сделал свое тело идеальным оружием. Это было плохим знаком у Неблагих.
Его младший брат подрос.
— Это не будет забыто, — прорычал его отец. — Из всех твоих братьев ты никогда не будешь сидеть на этом троне.
— Только я должен быть твоим преемником, — голос Эоина стал ниже. Он ударил по тронному залу как хлыст, с силой. — Моим братьям не хватает качеств для роли короля. Они погубят это королевство. Я не буду стоять в стороне и смотреть на это.
Неблагой король поднялся на четырех лапах, размахивая остальными в воздухе, готовясь напасть на своего сына. Бран уже видел последствия его гнева.
Он шагнул вперед и кашлянул.
— Думаю, у них уже есть король-сын. Так что ты ошибаешься, Эоин. Мое королевство процветает.
Плечи Эоина напряглись.
— Это королевство лишь на словах.
— Но слова и важны.
Его мать склонилась на троне, волосы сдвинулись, открывая ее бледные груди.
— Сын! Ты вернулся к нам.
Словно он вернулся бы из-за чего-то меньшего, чем война. Бран хмуро посмотрел на нее.
— Чтобы остановить этот бред и вразумить вас. Вы забыли, что было после последней войны? Со всеми нами?
— Бран… — она обмякла на троне как избалованный ребенок. — Это такой скучный разговор. Лучше выбери сторону и борись с нами. Как в старые дни, когда ты еще был моим любимым мальчиком.
Она говорила о темном периоде его жизни, который он давно отказывался признавать.
— Хватить, мать.
— Это тебя не касается, — рявкнул Эоин. — Вернись в свою дыру в земле.
— О, если бы я мог, брат. Я не хотел приходить сюда и чинить то, что ты сломал.
Эоин бросился, но его остановил вопль их отца:
— Хватит! Оба.
Бран слышал этот тон много раз в жизни и не вздрогнул. Он отпрянул, гневно скаля зубы. Он был взрослым. Он не должен был бояться крика отца. Он тоже был королем.
Его отец пошел вперед, когти на его лапах стучали по полу.
— Тебя сюда не звали, забытый сын. Я не хочу тебя видеть.
Слова жалили больше, чем должны были.
— Я не дам вам начать гражданскую войну между собой и порвать этот мир. Благие готовились к такому уже давно. Они заберут все, что у нас есть, превратят в то, что хотят. Они будут кормиться на нашей гражданской войне, — он поймал взгляд его матери.
— Ты это знаешь, как и я.
— Я пережила это, — ответила его мать. Она подвинула лапу, потерла ею другую. Шорох волосков и панциря напомнил ему о детстве, проведенном с этой чудовищной матерью. — Благим нравится думать, боимся ли мы их. Мы — нет.
— Вы не можете управлять тем, что будет, если начнется война. Пока вы отвлечетесь друг на друга, они нападут на королевство и заберут его.
— Они не могут забрать то, что не их, — прорычал его отец.
— Могут. Все мы были просто Туата де Дананн, а потом они ушли. А теперь мы тут, разбиты на две группы, ненавидящие друг друга из-за наших различий, и вы ссоритесь как дети!
Эоин засмеялся. Он убрал руки за спину и покачал головой.
— Брат, тут три королевства. Благие — хорошие фейри. Неблагие — плохие. И нижнародец, на который всем плевать.
Как он смел? Бран повернулся и строго направил палец на брата.
— Мне не плевать. И тебе не должно быть, потому что они хороши в своем деле. Или тебе уже не хочется на Дикую Охоту? Помнится, в этом году тебя не пригласили.
— Из-за старых предрассудков.
— Нет. Потому что ты непредсказуемый и не можешь даже следовать традициям Неблагих.
— С каких пор тебя тревожат правила, брат? Ты всегда склонялся к Благим, но жалеть слабых? Подменышей возвращают к их дворам не просто так, — его брат оскалился.
— Ты не можешь убивать их просто потому, что тебе хочется.
Эоин всегда так делал, даже в детстве. Если у Брана был щенок, Эоин убивал его. Когда его мать привела новую служанку, Эоин резал ее кожу ножом, пока она не ушла. Он был идеальным Неблагим ребенком.
Безумным.
Его брат покачал головой.
— О, Бран, ты никогда не мог понять, какими мы должны быть. Я могу. Потому я повторю, отец, только я достоин трона. Если не отдашь его мне, я его заберу.
Бран хотел убить его на месте. Он был ребенком, несмотря на века жизни. Такой наглец не должен быть королем.
Он был таким? Он знал, что ответ был да. Он был хуже них всех, ходил по замку и бил хобгоблинов, когда хотел. Потому он покинул это место.
Замок Неблагих был ядовитым. Все в нем были несчастными, злыми на мир и хотели ранить всех, кого любили. Ему было опасно даже проходить сюда, воспоминания всплывали в голове.
Эоин удобно забыл, что только их отец мог объявить войну. Узурпатор мог попробовать, конечно, но редкие Неблагие глупо бились бы с нынешним королем. Потому его родители правили так долго. Никто не осмеливался их злить. Никто не выступал против.
Он не успел отругать брата за такие слова, послышалось хлопанье. Бран напрягся и повернулся к еще одному силуэту, вышедшему из теней.
Дарси. Прошлый Король-ворон выглядел слишком хорошо в эти дни. Чешуя отросла до его горла, покрывала его как личная броня бледно-зеленого цвета.
Он закончил хлопать и покачал головой с клыкастой улыбкой.
— Всегда мило смотреть, как семьи ладят. Моя никогда не любила друг друга. Я рад видеть, что эта традиция дошла и до королевичей.