Он резко встал. Хотя его гордость была уязвлена, Бран знал, что она так себя вела, потому что он срывался. Было несправедливо наказывать ее за слова, что появились из боли. Он не знал, как остановиться. Не мог без прохладной воды магии Айслинг на его ранах.
Бран сошел с трона, подошел к ней так близко, что пальцы их ног соприкасались. Эльва не отступила.
— Ты не имеешь права на эту землю, как и права стоять тут, как и места в этом королевстве, — прорычал он. — Может, ты и сестра моей королевы, но это не значит, что я не могу тебя уничтожить. Я хочу, чтобы это было понятно.
Она облизнула губы.
— Бран, она — моя сестра. Я знаю, что ты думаешь, что я не люблю ее, или что у меня не такие глубокие чувства как у тебя. Я лишена многих лет, когда могла бы узнать, какая она, слушать ее истории, выяснить, какую еду она любит. Я так много хочу узнать, но смогу, только если она будет тут со мной.
Его челюсть болела от того, как он сжимал зубы. Слова были в воздухе перед ними, но он не мог их уловить. Он мог думать лишь о том, что она мешала ему делать все по-своему, так, как он умел.
— Бран, — повторила она. Эльва не коснулась его груди, не двигалась вовсе. Она замерла, знала, что была при хищнике, которого не смогла бы убить. — Я знаю, как ощущается, когда теряешь все. Она не мертва. Мы бы поняли это. Ощутили бы. Так что послушай меня. Есть способ найти ее. И для этого не нужно, чтобы слуа обыскивали все Подхолмье.
Он ее едва слышал. В голове всплывали мелочи, он забыл сказать ей, как ценил их. То, как ее темные волосы прилипали к ее губам, когда она бормотала заклинания. То, как изящно ее руки обводили руны в воздухе, потому что у нее явно был талант танцевать. И красивая поэзия ее тела под его ладонями поздно ночью.
Слова погрузились в его разум, и он посмотрел на Эльву.
— Другой способ? Он есть?
Она кивнула.
— Айслинг все еще считается подменышем. Дикая охота может ее найти.
— Я не буду созывать еще охоту и гнаться за ней как за зверем. Слуа могут ее убить. Они сами не свои во время охоты.
— Нет. Лидеры охоты могут найти ее без проблем, — Эльва глубоко вдохнула. — Ты можешь попросить их о помощи.
— Мидир и Этейн не в долгу передо мной. Они презирают мой двор за тьму, и они не будут меня развлекать. После охоты я им не нужен, — он фыркнул.
Они были с предрассудками, как все старые фейри. Они видели Подхолмье королевством ошибок. Доказательством, что фейри не были такими идеальными, как им нравилось думать, потому его нужно было скрывать.
Эльва покачала головой.
— Мидир и Этейн уже не лидеры Дикой Охоты. Эту честь передали фейри, которые остаток года будут планировать их первый священный фестиваль.
— Кто?
— Благой король и его королева-друид, а они могут понимать страдания подменышей чуть лучше прошлых лидеров.
Кровь застыла в его венах. Эмонн согласился вести охоту? Зная, что это было?
Бран не знал, ощущал гнев или печаль. Его давний друг еще не вредил ему, но этот поступок пронзил его. Эмонн знал, кем была Айслинг. Разве Бран не дал понять в их первую встречу? И он точно слышал от Сорчи, что ведьма была не простой. Она была подменышем с чувствами и воспоминаниями.
Он не мог позволить кому-то близкому вести охоту. Это ее уничтожит.
Эльва отпрянула, удивленно приоткрыв рот.
— Я забыла, что ты и король дружили.
— И все еще дружим.
— После всего, что случилось? — она приподняла брови. — Эмонн был изгнан за его изъяны в облике, и его брат захватил трон. Мне все равно, как выглядел Благой король. Но он веками даже не пытался вернуть трон.
— Ты обижаешься из-за этого? — спросил он. — Эмонн поступал так, как считал лучшим для своего народа. Благой двор любит промывать мозги, ты знаешь. Ему сказали, что он был лишь тенью в его доме. Думала, он побежит обратно, потому что его брат плохо обходился с одной фейри.
Она покачала головой.
— Я думала, он поспешит спасать свое королевство.
— То было уже не его королевство. Он не видел в них свой народ. Только изгои на острове Гибразил нуждались в нем, — Бран указал вокруг. — У нас похоже. Мы оба оказались на тронах, поеденных молью. Жаль, он отпустил нечто такое роскошное и забрал свое.
Старые воспоминания заполнили взгляд Эльвы тьмой. Он уже видел такой взгляд. Она хотела мести, разрушений и конец, который удовлетворит ее кровожадность. Вряд ли она его получит. Прошлый Благой король, брат Эмонна, был изгнан в мир людей навеки.
Вряд ли избалованный фейри хорошо там справлялся.
Чтобы отвлечь ее, Бран глубоко вдохнул.
— Что мне делать? Молить на коленях, чтобы Эмонн и Сорча воспользовались силой, которую еще не использовали, чтобы найти одного подменыша, но не отправлять за ней охоту?
Эльва покачала головой, прогоняя старые воспоминания, и хмуро посмотрела на него.
— Да. Это я и прошу сделать.
— Это слишком опасно.
— Когда тебя останавливала опасность?
Магия пульсировала в его животе, и он понял, что проклятие уже не сдерживали. Солнце садилось, и в темноте он растворится. Он печально посмотрел на Эльву и поднял руки.
— Мое время на исходе.
— Тогда я поговорю за тебя, — она сжала его ладони так, чтобы его ногти не навредили ее запястьям. — Они и мои друзья. Тебе не нужно все делать самому.
Он ощущал подступающее проклятье и смог лишь кивнуть. Они не могли ждать, и он знал, что она была права. Слуа не могли найти ее в растущем Подхолмье.
Злое и черное проклятие вырвалось из его живота, и его окутали перья ворона. Он каркнул, чтобы Эльва отправлялась. Он последует за ней к Благим на своих крыльях.
* * *
Бран нырнул в белый туман и расправил крылья, чтобы замедлить спуск. Благой замок был таким, как он помнил. Высокие шпили тянулись в воздух, мерцая золотом на солнце. Белый мрамор сливался с облаками, словно находился на небе.
Зеленые сады окружали замок. Лабиринты, где фейри бегали среди высоких стен, хохоча, пытаясь поймать друг друга. Большие цветы — самые большие в мире — наполняли воздух сладким запахом. Он когда-то хотел жить тут больше всего на свете. Но теперь он видел эту роскошь тусклой и мелочной.
Эльва прошла в главные врата, вошла в замок и ждала шанса поговорить с королем и королевой еще несколько мгновений их времени.
Он щелкнул клювом. Глупая. Она всегда забывала, что он не был терпеливым, и он не хотел упрощать все для Эмонна и Сорчи. Они пришли бы к нему, и он заставил бы их понять, что нужно было сделать.
Она будет говорить за него. Он не успел сказать ей, что доверил бы такое только Айслинг. Он просто должен был показать ей, что Королю-ворону не требовалась помощь, когда он просил другого короля.
Он полетел в поисках нужного окна.
Спальня короля была обычно в центре замка. Так было проще защищать ее в случае атаки, и король мог легко убежать по множеству проходов в замке.
Конечно, Эмонн не собирался быть напыщенным королем. Он бился много раз, наверное, и дальше тренировался, даже без Брана, и он хотел бы порадовать Сорчу.
А она хотела бы видеть все королевство у своих ног.
Бран осторожно замер перед окном, повернул голову и прищурился в поисках подсказок. Комната была роскошной. Картины со сценами леса покрывали каждый дюйм стен из белого мрамора. Позолота росписью украшала потолок, а нежная ткань ниспадала вокруг большой кровати с позолоченными столбиками и бежевыми простынями. Большое зеркало висело над изголовьем, позолоченные края были чистыми и почти сияли.
Но он выглядывал не эти детали. Бран заметил травы, висящие в углу, гребень с рыжими волосами и, конечно, мятые простыни.
Когда Сорча попала сюда из мира людей впервые, Бран был с ней. Она прибыла на корабле, которому было суждено попасть в мир фейри. Она не знала, что он был фейри, могла принять за питомца капитана. Но она быстро поняла, что он следил за ее путем, знал, что она завоюет сердце Эмонна.
Давным-давно он был романтиком. Бран опустился на позолоченный подоконник и прижал крылья к бокам. Когда он потерял ту романтичность? Может, Айслинг порой была бы рада такому.
Он скользнул клювом по окну. Он осторожно ощупал им засов и открыл его. Слишком просто. Ему нужно было отругать Эмонна за то, что в комнату было легко пробраться. Это смог бы любой, кто забрался бы на самую высокую башню.
Они думали, что были в сказке?
Он закатил глаза и толкнул окна, спрыгнул на стол. Они скоро отправятся спать. Ночь только началась, но они не останутся с их народом надолго. Эльва пришла поздно, они попросят ее подождать до завтра. Она разозлится, устроит истерику, и Эмонн с Сорчей так ее запомнят.
Он щелкнул клювом, отмечая, что увлекся. Он помнил Эльву глупой. Она изменилась, стала воительницей, так что он не должен был осуждать ее сразу.
Тихий выдох со стороны камина заставил его замереть. Он широко раскрыл крылья и зашипел на вошедшую служанку.
В ее руках была охапка одежды, и она цокнула языком при виде него.
— Кыш, — сказала она. — Улетай, паразит! Сколько раз я напоминала им закрывать проклятое окно? Впускают всяких зверей.
Он ненавидел, когда фейри не узнавали свой вид. Что за существо это было?
Он окинул служанку взглядом и оскалился бы, если бы мог. Пикси была знакомой, и он думал, что она запомнила его. Ее лицо в форме листика было красным на выступах на ее лбу и переходило до цвета плоти у подбородка. Лиловые крылья как у стрекозы широко раскрылись за ней.
Если он правильно помнил, ее звали Уна. Она служила Эмонну с его детства, по своей воле ушла с ним в изгнание на остров далеко от своего дома. Он считал, что умно держать резкую на слово женщину на работе.
Она ненавидела Брана на острове, и это мнение вряд ли скоро изменится.
Пикси опустила одежду на край кровати и замахала руками.
— Улетай отсюда. Кыш!
Он щелкнул клювом, опустил лапу на стопку бумаги на столе, и она опасно покачнулась.
— Не смей.