Но потом он понял. Это были не фейри. Они не хотели безделушку, какой ни у кого не было. Они не хотели магию или знания, которыми он еще не делился.
Они были друидами, а друиды были людьми. Если он и понял что-то от Айслинг, то они хотели только одного, и это относилось ко всему их виду.
Он пригладил рукой волосы, стряхнул с одежды землю. Бран долго хлопал по одежде, чтобы выглядеть должным образом.
— Что ты делаешь? — спросила Эльва, голос дрожал от раздражения. — Не время переживать из-за внешнего вида!
Он не слушал ее, решительно направился к домику. Его сапоги стучали по земле, и он задумался, как братья поднимали еду на гору? Или они не нуждались в ней? Похоже, все друиды нуждались в еде, но он мог ошибаться. Не впервые. Даже Сорча теперь была вне его понимания.
Он постучал в дверь так тихо, как только позволяло его терпение.
— Тлахтга, я пришел издалека, чтобы посидеть за твоим столом и спросить совета. Может, ты меня впустишь?
Тишина звенела за дверью. Эльва прошла к нему, шипя под нос:
— Глупец! Нельзя приказывать друиду! Хочешь умереть? Да?
Дверь перед ними тихо распахнулась. За ней старушка сидела в кресле-качалке возле камина, что весело потрескивал. Пол покрывали лоскутные одеяла, простой стол стоял напротив женщины. Трое мужчин — каждый со своим цветом волос — сидели вокруг него и точили ножи. Он узнал ленивые движения. Они не готовились к бою, а просто занимали руки, пока их мать вязала в тепле.
Он замешкался.
— Тлахтга?
Кресло покачнулось.
— Ты прошел долгий путь, чтобы поговорить со старушкой, Король-ворон.
Бран перешагнул порог дома друидессы.
— Путь был долгим, да. И он будет того стоить, если ты мне поможешь.
Один из ее сыновей, блондин, склонился и опустил нож на стол.
— Матушка? Если я уведу женщину, ты сможешь поговорить с ним наедине.
Эльва фыркнула.
— Ты меня и пальцем не тронешь, великан.
Он приподнял брови в ответ. Борода на его лице скрывала почти все эмоции, но даже Бран видел, что он не был впечатлен.
— Я говорил, что буду тебя трогать? Снаружи много работы, хотя тебе подойдет колоть дрова. Как раз выпустишь гнев.
— Мне не нужно делать вашу работу, — прорычала она.
— Эльва, — возмутился Бран. — Друидесса, похоже, хочет поговорить со мной наедине.
— Мы пришли вместе и останемся вместе, — Эльва скрестила руки на груди, но Бран заметил, что она не вошла в домик. Может, она ощущала себя нарушительницей. Так казалось.
Скрип кресла-качалки заставил его посмотреть на Тлахтгу, он уловил простой кивок ее сыну. Он встал, и Бран понял, что слухи не врали.
Мужчина был почти таким же большим, как Туата де Дананн. Он был выше двух метров, точно возвышался над людьми, точно был бы выше его королевы.
Бран кивнул блондину, когда тот шел мимо, и пробормотал под нос:
— Удачи.
Белая вспышка мелькнула в бороде мужчины.
— Я справлялся с существами страшнее женщины в гневе, Король-ворон. Я жду этого сражения.
Сын не врал, он не дотронулся до Эльвы. Но она попятилась от него и дома, и сын закрыл за собой дверь без слов от спутницы Брана. Странно, он думал, что Эльва будет спорить хотя бы немного.
Может, она теряла ненависть к мужчинам. Вряд ли, но Бран надеялся.
— Подойди ближе, — сказала Тлахтга, ее голос дрожал. — Я тебя не вижу, мальчик. Мои глаза уже не такие, как прежде.
— С радостью, — Бран прошел к креслу-качалке и опустился на пол рядом с ней. — Я рад тебя видеть, друидесса. Я слышал о твоих приключениях и верю, что ты — именно та, кто поможет мне в моем пути.
— Просто очаровательный, — она рассмеялась. Оставшиеся два сына посмеялись с ней.
Бран оглянулся и понял, что все сыновья были копиями друг друга, разницей был лишь цвет волос. Черный, светлый и рыжий, они были и разными, и одинаковыми. Если они прокроют волосы грязью, он не сможет их отличить.
— Мои мальчики потрясают, да? — Тлахтга указала на двух других сыновей. — Камма и Диорб, последний с рыжими волосами. Их легко различать так, иначе я бы никогда не знала, кто из них кто.
Диорб, рыжеволосый великан, рассмеялся так, что домик задрожал.
— И ты наша мать. Нас можно различать и другими способами.
— О, можно, но я не хочу говорить это при чужих, — искры в глазах старушки говорили о времени, когда она была красавицей, которая привлекла бы даже Брана.
— Ах, — тихо сказал он. — Теперь я вижу, почему о тебе есть легенды, миледи. Ты красивая.
— Красота всегда причиняла мне проблемы, когда я была девочкой, — Тлахтга похлопала его по щеке. — И это заставляет юношей попадать в беды. Что ты у меня просишь, Король-ворон? Мое время ограниченное и ценное.
Бран облизнул губы.
— У меня отняли любимую. Она затерялась где-то в Подхолмье, и мне сказали, что вы можете ее найти. Помочь мне добраться до нее и уберечь от опасности.
— Ты хочешь найти любимую? — щеки Тлахтги покраснели. — Я всегда восхищалась историями о любви. Может, потому что никогда не понимала любовь сама, но есть что-то сладкое в мужчине, готовом рискнуть всем ради любимой. Идем. Взгляни на мой огонь, посмотрим, найдем ли мы ее вместе.
Бран помог ей встать и на миг задержал ее на месте.
— Какая цена?
— Мы поговорим о цене после того, как найдем ее, — Тлахтга похлопала ладонью по его руке. — Не переживай, Неблагой. Я многое могу у тебя попросить, но это не навредит тебе или твоему народу. Ты был вежливым и удивил меня, ведя себя не как твой вид. Мне куда интереснее услышать твою историю, чем что-то от тебя получить.
Он надеялся, что так и останется. Брану казалось, что Айслинг подумала бы, что она врет. Друиды могли это делать, и он не знал, как понять, что их слова означают неправду.
Он нежно провел ее к огню, хотя смотрел на пламя с опаской. От каждого движения ткань ее платья была слишком близко к огню. Он не хотел, чтобы загорелась единственная, кто мог найти Айслинг.
— Тлахтга, — он кашлянул, — наверное, нужно отойти на шаг.
Темноволосый мужчина за столом, Камма, шлепнул ладонью по потертой поверхности.
— Мама, ты ему не сказала?
— Я решила, что он знал.
Диорб покачал головой.
— Не все знают всю историю, а ты такая же плотная, как в день смерти. Глупая, он и не знает, что трогает.
Что он трогал? Бран опустил взгляд на нее, сосредоточил магию на чувствах. Он ощущал шершавую шерсть ее платья под пальцами. Слышал хрип ее дыхания. Тепло проникало от нее в его ладонь, и все это казалось живым.
Он прищурился.
— Ты не тут, да?
Тлахтга посмотрела на него, хмурясь.
— Я тут. Иначе я бы с тобой не говорила, Король-ворон.
— Ты не жива, — он не спрашивал. Он уже знал, что она скажет.
— Я уже какое-то время такая. Я умерла в день, когда родились мои сыновья, но я же не могла их бросить? Они были большими детьми. В отличие от легенд, я не умерла от разбитого сердца, — она указала большим пальцем за плечо на Камму. — Я умерла, потому что этот рассек меня как бревно. Мне никто не мог тут помочь, и я не могла зашить себя. Дотянуться между ног с иглой, пытаясь успокоить троих детей, было невозможно.
Бран не хотел это представлять. Кривясь, он медленно отпустил ее руку, убедившись, что она может стоять сама.
— Не призрак? Я еще не встречал духа, которого мог касаться.
— Не совсем. Знания друидов сильно отличаются от твоих, — она указала вокруг них руками. — Все, что ты тут видишь, — часть меня, как и сама земля.
— Ах.
Теперь он понял, хотя ему не нравилось. Он поймал край ее платья, осторожно отодвинул рукав и увидел землю в нем.
Она была мертва. Земля подражала форме человека, наполнила труп и дала ему жить, словно он не попал к червям. Он еще не видел такой магии, ведь обычно ее исполняли только некроманты, но это заклинание впечатляло.
Он склонил голову.
— Голем?
— Не так просто. Под моим языком нет слов божества, — она указала на огонь. — Я — гора, а гора — это я. Матушка-земля дала мне еще шанс пожить, продолжить работу. И она позволила моим сыновьям жить, а не умереть на горе без меня.
Камма фыркнул.
— И она никогда не давала нам забыть это.
— Тихо.
Еще свет вспыхнул в голове Брана. Он склонил голову, уважение к старушке наполняло его до краев.
— Самайн. Он празднуется на этой горе в мире людей, хотя там это не больше холма. Их жертвы каждый год и сам фестиваль питают тебя, да?
Она смотрела в его глаза, и магия расцвела в ее взгляде.
— Ты так много видишь, Король-ворон.
Он поднял руки.
— Я не хочу мешать тебе. Я вижу божество. Ты сделала себя куда большим, чем друид, госпожа, и это я уважаю.
— Только Неблагим может понравиться женщина, ставшая божеством, — Тлахтга цокнула языком. — Никто другой не обрадовался бы.
— И многие потеряли бы хорошую женщину из-за этого. Если я правильно помню из своего времени в мире людей, ты помогла деревне процветать среди остальных вокруг нее, — Бран коснулся своего лба. — Ты сделала добра больше, чем зла, друидесса. Я это вижу.
Тлахтга смотрела на огонь, и он знал, что пробил ее защиту. Она боялась, что кто-то заберет ее магию. Что кто-то попытается остановить ее, потому что Туата де Дананн предпочитали оставаться единственными божествами, о которых знали люди.
Но он видел, что не было ничего плохого в друидессе, ставшей таким божеством. Она была привязана к земле, не могла унести магию куда-то еще, не став горкой земли, что ее наполняла.
Пусть живет спокойно. Она никому не вредила.
Он тоже стал смотреть на огонь, а потом сказал:
— Если найдешь мою королеву, Тлахтга, я предложу тебе всю защиту Подхолмья, какая нужна. Бывают поступки хуже, чем помочь защитить маленькую богиню, что приглядывает за деревней, которой помогла когда-то давно.
Ее удивление было осязаемым.
— Благодарю, Король-ворон.
— Рад помочь.
Тлахтга махнула ладонью над огнем. Он не видел ее магию, в отличие от других фейри. Не было ярких огней, вспышки силы. Даже огонь остался прежним, только теперь в нем появились картинки.