Закончив петь, все почувствовали себя усталыми и ошеломленными, точно после тяжкого испытания. Товарищ Тебе что-то сказал водителю, и автобус свернул с дороги в лес, медленно пробираясь по извилистой, едва заметной тропке, которая вилась между деревьев и пересекала сухие русла речек. Остановились уже в темноте, когда тропа исчезла. Большинство детей спали; Тунгата разбудил их и вывел из автобуса. Мальчиков послали собирать хворост, девочки принялись готовить нехитрый ужин: кукурузную кашу и сладкий чай.
Товарищ Тебе отвел Тунгату в сторону.
— Мы добрались до освобожденной территории, — объяснил он. — Здесь нет родезийских патрулей. Отсюда мы пойдем пешком и через два дня будем возле брода. Ты пойдешь замыкающим — смотри, чтобы никто не сбежал. Пока не переправимся через реку, всегда могут найтись малодушные. А теперь я разберусь с водителем.
Товарищ Тебе приобнял испуганного и притихшего водителя за плечи и повел прочь из лагеря. Через двадцать минут Тебе вернулся уже один. К этому времени большинство детей поели и по-щенячьи свернулись калачиком на голой земле возле костров.
Мириам застенчиво принесла мужчинам миску кукурузной каши.
— Ты думаешь, они еще маленькие, — заговорил товарищ Тебе с набитым ртом, махнув на спящих школьников. — А они быстро учатся и безоговорочно верят тому, чему их научили. Они не понимают, что такое смерть, и потому не боятся ее. Они беспрекословно подчиняются, причем их жизни стоят гораздо меньше, чем жизни подготовленных людей, которых невозможно заменить. Партизаны-симба использовали детей в Конго, Вьет-конг делал то же самое против американцев. Они — превосходное пушечное мясо, на котором вскармливается революция. — Тебе выскреб миску начисто. — Если кто-то из девчонок тебе нравится, можешь ее взять. Это входит в их обязанности. — Товарищ Тебе поднялся. — Ты подежурь до полуночи, а там я тебя сменю.
Дожевывая на ходу, он отошел к ближайшему костру и, присев на корточки рядом с Мириам, что-то прошептал ей. Девочка послушно встала и доверчиво пошла за Тебе.
Позже, обходя спящий лагерь, Тунгата услышал сдавленный крик боли из темноты, где лежал Тебе с Мириам. Донесся звук удара, и плач сменился тихим всхлипыванием. Тунгата отошел подальше.
Перед рассветом Тунгата подвел автобус к обрывистому берегу реки, и мальчишки с воплями восторга опрокинули его вниз. Девочки помогали собирать ветки и засыпать ими автобус — теперь даже низко летящий вертолет не обнаружил бы его под кучей хвороста.
С первыми лучами солнца отряд двинулся на север. Товарищ Тебе шел впереди, на полкилометра опережая колонну. Учитель оставался с детьми, заставляя их по приказу Тебе сохранять полное молчание. Не успели и милю пройти, как рубашка учителя промокла от пота, очки запотели. С автоматом в руках, Тунгата шел последним, избегая тропы. Он держался в тени леса, часто останавливаясь и прислушиваясь. Каждый час он возвращался назад и залегал возле тропы, чтобы убедиться, что за ними никто не идет.
Навыки следопыта-охотника никуда не исчезли — Тунгата чувствовал себя легко и уверенно и даже испытывал странное удовольствие: будущее само о себе позаботилось. Он наконец сделал выбор — и не было больше сомнений, не грызла совесть за пренебрежение долгом. Воинственная кровь Ганданга и Базо бурлила в жилах.
В полдень остановились на час. Костры не разводили, пообедали холодными кукурузными лепешками и запили их водой из лужи. Вода отдавала мочой: ночью здесь купались слоны. Мириам, не поднимая глаз, принесла Тунгате обед. Двигалась она осторожно, будто оберегая травмированную часть тела. После обеда начался спуск к реке Замбези, и характер местности изменился: величественные леса уступили место саванне, где, судя по всему, в изобилии водилась дичь. Описывая круги позади колонны, Тунгата наткнулся на одинокого старого самца лошадиной антилопы: черно-белый, с изящно изогнутыми назад рогами, он гордо стоял посреди равнины. Тунгата почувствовал странное родство с благородным животным и прилив сил. Антилопа втянула воздух и, унюхав человека, умчалась галопом.
Часа в три дня товарищ Тебе остановил отряд.
— Мы будем идти всю ночь, поэтому сейчас нужно отдохнуть.
Для Тунгаты он нарисовал в пыли грубую карту.
— Вот река Замбези. На том берегу — Замбия. Они наши союзники, туда мы и направляемся. К западу — Ботсвана и безводные земли. Сейчас мы идем вдоль границы, но чтобы добраться до Замбези, необходимо пересечь дорогу между Виктория-Фоллс и Казунгулой. Дорогу патрулируют родезийцы, и переходить ее придется ночью. Дальше лежит минное поле, перекрывающее подходы к бродам. К рассвету мы должны быть там.
— Как мы перейдем минное поле?
— Нас будут ждать проводники. Теперь отдыхай.
От прикосновения к плечу Тунгата мгновенно проснулся.
— Девчонка! — прошептал товарищ Тебе. — Та девчонка, Мириам, сбежала!
— Почему учитель не остановил ее?
— Она сказала, что отойдет в кусты.
— А, ерунда! — сказал Тунгата. — Сбежала — и наплевать на нее!
— На нее-то наплевать, — согласился Тебе, — но она подала дурной пример! Пойдем по ее следу! — приказал он.
Мириам, должно быть, неплохо ориентировалась в этом отдаленном уголке Матабелеленда: вместо того чтобы повернуть назад, она смело пошла дальше на север, явно надеясь до темноты выйти на дорогу в Казунгулу, где можно обратиться за помощью к родезийским патрулям.
— Хорошо, что мы пошли за ней! — прошептал товарищ Тебе, когда стало ясно, куда ведет след девочки. — Эта сучка через час навела бы на лагерь канка!
Мириам не пыталась запутать след, и Тунгата бежал по нему бегом. Поработав вместе с Крейгом Меллоу на отстреле слонов, он был в прекрасной форме и даже не запыхался от десятимильной пробежки. Товарищ Тебе, стремительный, как леопард, не отставал ни на шаг, жестокие тусклые глазки внимательно вглядывались вперед.
Девчонку догнали, когда до дороги оставалось две мили. Увидев преследователей, Мириам сдалась — рухнула на колени, дрожа всем телом, и не могла поднять взгляд.
— Убей ее, — тихо приказал товарищ Тебе.
Тунгата инстинктивно знал, что так и будет, но душа вдруг похолодела и тело налилось свинцом.
— Мы никогда не повторяем приказ дважды, — сказал Тебе.
Тунгата взялся за автомат.
— Стрелять нельзя: за деревьями — дорога. На выстрел сразу прибегут родезийцы.
Товарищ Тебе достал из кармана складной нож и протянул его Тунгате. Прислонив автомат к дереву, Тунгата открыл нож: кончик был обломан, лезвие намеренно затуплено.
Потрясенный Тунгата с отвращением понял, что от него требуют и каким образом это должно быть сделано. Ему устроили проверку, тест на жестокость. Он попытался скрыть свои чувства от пристально наблюдающего за ним товарища Тебе, понимая, что в случае неповиновения его ждет та же участь, что и Мириам. С каменным лицом он снял кожаный ремень с джинсов и, связав девочке руки за спиной, встал позади, чтобы не видеть ужаса в глазах ребенка. Вдавив колено между лопаток Мириам, Тунгата задрал подбородок девочки, открывая горло, и глянул на товарища Тебе: тот был непреклонен. Тунгата приступил к делу.
Мириам отчаянно отбивалась, тупое лезвие плохо резало, но через несколько минут из сонной артерии брызнул фонтан крови, и Тунгата выпустил девочку — она повалилась ничком. Он тяжело дышал, облитый своим же вонючим потом, однако последние остатки предыдущей жизни под именем Самсона Кумало сгорели — он превратился в Тунгату Зебиве, Искателя того, что было украдено, то есть в Мстителя.
Тунгата сорвал с дерева пучок листьев и вытер руки, потом очистил лезвие, несколько раз воткнув его в землю. Возвращая нож, он не отвел взгляда и заметил в глазах товарища Тебе искорку сочувствия и понимания.
— Дороги назад нет, — тихо сказал Тебе. — Ты стал одним из нас.
К дороге они подошли чуть позже полуночи. Учитель с детьми тихонько сидели в зарослях, пока Тебе и Тунгата прочесывали обочину дороги на километр в обоих направлениях — на случай устроенной родезийцами засады.
Убедившись, что засады нет, детей перевели через дорогу в месте, которое указал Тунгата, где на жесткой каменистой почве не останется следов. Тунгата на всякий случай вернулся и аккуратно подмел дорогу метелкой из травы.
К рассвету они добрались до минного поля, которое тянулось вдоль реки на сорок миль полосой в сотню ярдов в ширину. Здесь было установлено более трех миллионов взрывных устройств, от осколочных мине растяжками до фугасных с пластиковой взрывчаткой, которые могут оторвать ногу, но редко поражают насмерть: цель фугасов — нанести противнику увечье, чтобы он никогда больше не смог вернуться в строй.
Край минного поля обозначался установленными на шестах или прибитыми к стволам деревьев эмалированными дисками с нарисованными красной краской черепом с костями и надписью «Осторожно — минное поле».
Товарищ Тебе приказал детям залечь в густой траве, прикрывшись ею сверху, чтобы их не заметили с вертолета. Оставалось дождаться проводника.
— Фугасы установлены по определенной схеме, — объяснил товарищ Тебе Тунгате. — Ее можно разгадать, хотя это очень трудно, к тому же в нее намеренно вносятся искажения. Требуются стальные нервы и невероятное мужество, чтобы войти на минное поле, разобраться в схеме минирования и предсказать местонахождение мин. Осколочные мины — совсем другое дело, там есть свои хитрости.
— Какие? — поинтересовался Тунгата.
— Сам увидишь, когда проводник придет.
На рассвете проводник так и не пришел.
Наступил полдень.
— Нам остается лишь ждать, — сказал товарищ Тебе. — Пойти на минное поле без проводника — верная смерть.
Детям приказали лежать не шевелясь — без воды и пищи.
— Им в любом случае придется этому научиться, — пожал плечами товарищ Тебе. — Терпение — наше оружие.
Проводник пришел к вечеру. Даже Тунгата не заметил, как рядом появился юноша, чуть старше похищенных школьников, — вот только взгляд у него был как у старика, который повидал все на свете.