— А! — кивнула женщина. — Теперь я вас узнаю. Вы — начальник Сэма. Сэм уехал.
— Уехал? Вы не знаете куда?
— Нет, — недружелюбно ответила она.
— А его дед, Гидеон…
— Умер.
— Как умер? — ошеломленно переспросил Крейг. — Что случилось?
— Он умер от разбитого сердца — ваши люди убили дорогого ему человека. А теперь, если у вас больше нет вопросов, прошу вас удалиться: полицейских здесь не жалуют.
В город они вернулись ближе к вечеру. Не спрашивая согласия Джанин, Крейг поехал прямо к яхте. Девушка не стала возражать, просто вылезла из машины и последовала за ним по лесенке на палубу.
Крейг включил магнитофон, открыл бутылку вина и принес дневник сэра Ральфа Баллантайна, который взял у Баву. Усевшись бок о бок в салоне, они склонились над переплетенной в кожу тетрадью. Джанин пришла в восторг от выцветших рисунков на полях, сделанных пером и карандашами. Описание нашествия саранчи в девяностых годах девятнадцатого века ее просто очаровало.
— Глаз у старого хрыча был наметанный, — заметила она, рассматривая зарисовку саранчи. — Прямо как у настоящего натуралиста — ты только посмотри, каждая мелочь прорисована!
Джанин подняла взгляд на сидевшего рядом Крейга: какой же он хорошенький, такой славный щеночек! Глядя ему в глаза, она медленно закрыла тетрадь. Он склонился поближе, и она не отодвинулась. Под его губами ее губы мягко раздвинулись. Длинные, нежные, словно крылья бабочки, ресницы прикрыли огромные раскосые глаза.
— Бога ради, не говори глупостей, — хрипло прошептала Джанни. — И продолжай делать то, что делаешь.
Он повиновался.
— Надеюсь, тебе хватило предусмотрительности сделать койку достаточно широкой для двоих, — дрожащим голосом прервала она затянувшееся молчание.
Не говоря ни слова, Крейг взял ее на руки и отнес в каюту, где они и проверили ширину койки.
— Никогда не думал, что все может быть вот так — легко и просто, — с изумлением сказал он, подперев голову рукой и глядя на Джанни сверху вниз.
Девушка провела пальцем по его обнаженной груди, очертив круги вокруг сосков, и мурлыкнула:
— Обожаю волосатую грудь.
— Я хочу сказать… Ну, как-то мне всегда казалось, что это должно быть такое торжественное событие — сначала клятвы и признания…
— Органная музыка? — хихикнула она. — Пардон за выражение.
— Кстати, никогда не слышал, как ты хихикаешь, пока ты не оказалась в постели.
— Да уж, меня только тогда и тянет похихикать, — согласилась она и опять хихикнула. — Зайка, будь умницей, принеси бокалы.
— А теперь-то что смешного? — спросил Крейг, выходя за дверь.
— Попка у тебя белая и гладкая, как у младенца… Нет, не прикрывайся!
Пока он рылся в камбузе в поисках вина, Джанин крикнула из каюты:
— У тебя есть кассета с «Пасторальной симфонией»?
— Вроде была где-то.
— Поставь ее, зайка.
— Зачем?
— Вернешься в постель, тогда расскажу.
Совершенно обнаженная Джанин сидела на койке в позе лотоса. Крейг передал девушке один бокал с вином и после некоторых усилий тоже ухитрился сложить ноги в позу лотоса.
— Давай, рассказывай.
— Крейг, глупый, разве можно найти лучший аккомпанемент?
Буря музыки и любви вновь захватила их. В наступившей за ней пронзительной тишине они лежали, крепко прижавшись друг к другу. Джанин ласково смахнула упавшую на глаза Крейга мокрую от пота прядку.
— Я люблю тебя! — выпалил Крейг, не в силах удержаться. — Я безумно люблю тебя!
Она почти грубо оттолкнула его и села.
— Ты славный мальчик и восхитительно нежный любовник, но у тебя просто талант говорить глупости в самое неподходящее время!
Утром Джанин заявила:
— Ты приготовил ужин, так что моя очередь готовить завтрак.
Она пошла в камбуз, натянув на себя лишь старую рубаху Крейга: рукава пришлось закатать, а полы свисали ниже колен.
— С такими запасами яиц и бекона можно ресторан открывать! Ты ждал кого-то в гости?
— Не ждал, но надеялся! — крикнул он из душа. — Мне глазунью, если можно!
После завтрака Джанин помогала Крейгу устанавливать на палубе лебедки из нержавеющей стали: девушка придерживала накладки снаружи, а Крейг сверлил дырки и прикручивал болты изнутри корпуса.
— А у тебя, похоже, руки из нужного места растут! — крикнула Джанин.
— Спасибо за комплимент.
— Ты, наверное, первоклассный механик.
— Неплохой..
— Надо полагать, оружие чинишь?
— В том числе.
— Как ты можешь? Ведь оружие — это зло!
— Типичный предрассудок невежественного обывателя! — Крейг припомнил Джанин ее собственный выпад. — Огнестрельное оружие — это, с одной стороны, очень практичное и полезное орудие, а с другой — может быть великолепным произведением искусства. Человек всегда любил украшать свое оружие.
— Все дело в том, как люди его используют! — настаивала Джанин.
— В частности, его использовали для того, чтобы остановить Адольфа Гитлера, прежде чем он уничтожил весь еврейский народ, — заметил Крейг.
— Да ладно тебе! Ты ведь прекрасно знаешь, для чего используется оружие в лесу прямо сейчас.
— Зло не в оружии, а в людях, его применяющих, — то же самое относится и к гаечным ключам.
Он затянул болты на лебедке и высунул голову из люка.
— На сегодня хватит! «А в седьмой день Он почил и покоился». Как насчет пива?
Крейг вынес динамик на кокпит, и парочка устроилась на солнышке, попивая пиво и слушая музыку.
— Джанин, даже не знаю, как бы сказать потактичнее, но я не хочу, чтобы ты еще с кем-то встречалась — понимаешь, о чем я?
— Опять про то же самое! — Она прищурилась, и в глазах блеснули льдинки. — Крейг, заткнулся бы ты наконец!
— После всего, что между нами было, — упрямо продолжал он, — я думаю, что мы…
— Зайка, у тебя есть выбор: или ты снова меня разозлишь, или заставишь хихикать — ты что предпочитаешь?
В понедельник Джанин пришла к нему на работу в обеденный перерыв. Они съели его обед — бутерброды с ветчиной, — и Крейг показал ей оружейную мастерскую. Помимо воли Джанин увлеклась выставкой захваченного у противника оружия и взрывчатки. Крейг объяснил, как работают различные виды мин, как их можно обнаружить и обезвредить.
— Террористы, конечно, свиньи, но ребята мощные, тут ничего не скажешь, — признался Крейг. — Они тащат эти штуки на себе — двести миль по лесу. Попробуй поднять одну из них, и поймешь, о чем я.
Напоследок он отвел Джанин в маленькую комнатку.
— Это мое особое задание — «ПиО», то есть проследить и опознать. — Крейг показал на завешанные графиками стены и ящики с гильзами возле стола. — После каждого боя с террористами наши ребята прочесывают местность, подбирая все гильзы. Сначала их проверяют на отпечатки пальцев. Если террорист нам уже известен, то его можно сразу опознать. Если он вытер патроны перед тем, как зарядить оружие, или у нас нет его отпечатков, то мы все равно можем точно определить, из какого оружия произведен выстрел.
Крейг дал Джанин посмотреть в стоявший на столе микроскоп.
— Боек каждого ружья оставляет на гильзе вмятину, которая так же индивидуальна, как отпечатки пальцев. Мы способны отследить бои любого террориста, достаточно точно определить общее число боевиков и выявить «горячих».
— Что значит «горячих»? — спросила Джанин, поднимая глаза от окуляра микроскопа.
— Из каждой сотни террористов примерно девяносто прячутся в надежном укрытии возле поселков, откуда их снабжают едой и девушками. Такие стараются избегать опасности и держаться подальше от наших ребят. «Горячие», наоборот, лезут на рожон — они настоящие тигры, фанатики, убийцы. — Крейг подвел ее к стене. — Посмотри на этот график. Этого парня мы прозвали Лютиком, потому что боек на его автомате оставляет отпечаток, похожий на цветок. Он воюет в лесу уже три года и побывал в девяноста шести боях — почти по одному бою каждые десять дней! Он, наверно, железный.
Крейг провел пальцем вниз по графику.
— А вот еще один. Его мы назвали Лапа Леопарда — видишь, какой отпечаток оставляет боек? Этот парень появился недавно, первый раз перешел через реку, но уже принял участие в нападениях на четыре фермы, в одной засаде и вступил в бой с отрядом Роли. Не многие террористы выживают после стычки с бойцами Роли — ребята у него крутые. Они уничтожили большую часть группы террористов, однако Лапа Леопарда дрался умело и увел с собой часть людей. Согласно отчету Роли, четверо спецназовцев подорвались на фугасах, оставленных отходившими террористами, и еще шестеро погибли в перестрелке — за всю историю отряда Баллантайна это самые тяжелые потери, понесенные в одном бою. — Крейг постучал по графику. — Вот уж действительно «горячий» террорист — мы о нем еще услышим.
Джанин передернуло.
— Какой ужас! Сплошные смерти и страдания! Это когда-нибудь кончится?
— Это началось с тех самых пор, как люди впервые поднялись на задние лапы, и закончится явно не завтра. Давай лучше поговорим про сегодняшний вечер. Я заеду за тобой в семь, договорились?
Джанин позвонила Крейгу в оружейную мастерскую около пяти.
— Крейг, не заезжай за мной сегодня.
— Почему?
— Потому что меня не будет дома.
— А что случилось?
— Роли вернулся.
Крейг немного повозился на баке, устанавливая крепительные утки для кливера, а когда стемнело, пошел вниз и неприкаянно бродил по яхте. Джанин оставила солнцезащитные очки на столике возле койки и забыла помаду на умывальнике. В салоне все еще пахло ее духами, в мойке на камбузе стояли два бокала.
— Пожалуй, я напьюсь, — решил Крейг.
Однако тоника не осталось, а джин с водой оказался таким отвратительным на вкус, что он вылил эту гадость в мойку. Крейг поставил было кассету с «Пасторальной симфонией», но она навевала такие воспоминания, что сердце разрывалось. Он выключил магнитофон, взял со стола переплетенную в кожу тетрадь сэра Ральфа и пролистал ее: дневник Крейг прочитал уже дважды. На выходных надо было бы съездить в Кингс-Линн, Баву наверняка ждал, что внук приедет за следующим дневником.