Райдер усмехнулся столь деликатному определению их отношений. Неужели Ребекка и о своем капитане думает как о лучшем друге?
– Сомневаюсь, что мы вправе обсуждать военные тайны, которые непосредственно касаются безопасности города, – уклончиво ответил он.
– Ах, оставьте, мистер Кортни, – улыбнулась Ребекка. – Я же не шпионка Махди. Если вы мне не скажете, я спрошу у отца. Просто надеялась, что вы избавите меня от такой необходимости.
– Ладно, не вижу причины, по которой должен скрывать от вас эту информацию, – согласился он. – Капитан Баллантайн вышел из города вскоре после полуночи. Они с Якубом отправились на север и, по всей вероятности, переправятся через Голубой Нил сегодня ночь. А потом присоединятся к армии махдистов, которая направляется по берегу на север до Абу-Хамеда.
Ребекка побледнела.
– Они собираются идти туда вместе с дервишами? Но это же безумие!
– У них это называется «спрятаться на виду у всех». Думаю, они попытаются скрыться под маской купцов, – успокоил он. – Вам не следует волноваться, капитан Баллантайн славится своим умением маскироваться под местных жителей. Он меняет обличье, как опытный хамелеон. – Райдер подумал, что она может счесть эти слова предупреждением, если, конечно, захочет.
– О нет, я вовсе не волнуюсь, капитан! – невольно оговорилась Ребекка, чем выдала себя с головой. Ложь была слишком очевидной. Райдер видел, что она готова разрыдаться в любую минуту.
Теперь он больше не сомневался, что Назира права и Баллантайн действительно навещал ее той ночью. Ну и что из этого? Ребекка никогда не принадлежала ему, и он, в свою очередь, никогда по-настоящему не любил ее. Особенно сейчас, когда она уподобилась испорченному плоду. Эти мысли не напугали его. Нужно быть предельно искренним и не тешиться пустыми надеждами. Любит ли он ее? Впрочем, не стоит решать этот важный вопрос в неподходящем месте и в неподходящее время.
– Не буду мешать вашей работе, мисс Бенбрук, – пробормотал Райдер и повернулся, чтобы уйти. – Эмбер! – удивленно воскликнул он, увидев перед собой девочку. Они с Ребеккой так увлеклись беседой, что не заметили, когда она вернулась.
– И давно ты нас подслушиваешь? – строго спросила Ребекка.
– А что, дервиши действительно могут поймать Пенрода? – вместо ответа осведомилась озадаченная Эмбер.
– Конечно же, нет, – успокоила сестра. – Что за глупый вопрос! – Однако обе они едва сдерживались, чтобы не зарыдать от отчаяния. – В любом случае ты не должны подслушивать чужие разговоры и уж тем более называть капитана Баллантайна Пенродом. А сейчас иди сюда и помоги мне наполнить этот чан.
Но Эмбер выбежала из помещения и помчалась к консульскому дворцу.
«Бедный ребенок», – подумал Райдер, вдруг осознав, что в будущем их ожидают нелегкие дни.
По утрам, когда колокола на старой католической миссии извещали об окончании комендантского часа, женщины со всех концов города покидали свои руины, хижины и халупы и устремлялись к воротам арсенала за ежедневной порцией зерна. К тому моменту, когда отворялись ворота, там собиралась многотысячная очередь, хвост которой тянулся до самого порта. Это было живое олицетворение нищеты. Почти все они страдали от голода и болезней, а многие с трудом держались на ногах. Женщины стояли босиком, измученные и истощенные, а их маленькие дети плакали и дергали матерей за подолы юбок. И все сжимали в руках зерновые карточки, выданные секретариатом генерала Гордона.
У ворот арсенала дежурил египетский капитан с двадцатью вооруженными солдатами. Мешки с дуррой вытаскивали из склада по одному, и горожанам не разрешали входить на территорию арсенала. Генерал Гордон не хотел, чтобы жители видели, сколь ничтожно количество продовольственных запасов.
Когда к воротам подходила очередная женщина, сержант внимательно проверял карточку и, убедившись в ее подлинности, ставил дату и подпись. Дневной рацион для каждой семьи отмерялся деревянным ковшом и ссыпался в принесенную емкость. А неподалеку стояли два вооруженных дубинами солдата, которые прекращали часто возникающие споры и беспорядки.
Этим утром к воротам арсенала выстроились шеренгой еще двадцать вооруженных солдат. Женщины по горькому опыту знали, что это значит, и зашумели, размахивая руками и показывая в сторону склада. Дети тоже заволновались, чувствуя нарастающее возбуждение.
Когда генерал Гордон шел по улице в сторону арсенала, люди выкрикивали в его адрес проклятия и поднимали на руки детей, демонстрируя ему их исхудавшие тела и посиневшие лица – живые скелеты с растрепанными и грязными волосами.
Гордон игнорировал оскорбительные выкрики в свой адрес и проклятия несчастных матерей. Спокойно приблизившись к воротам, он встал во главе вооруженного отряда и приказал капитану начинать раздачу зерна. Молодой офицер развернул лист бумаги, отпечатанный в консульском дворце, и громко прочел: «Я, генерал Чарлз Джордж Гордон, властью, наделенной мне хедивом Египта и правительством провинции Кордофан и города Хартум, настоящим извещаю, что отныне ежедневный рацион продовольствия, предназначенный для жителей города Хартум, сокращен до тридцати децилитров на человека».
Дальше капитан читать уже не мог, поскольку его голос мгновенно заглушили громкие выкрики протеста и женский плач. Толпа людей колыхалась, словно огромная черная медуза. Женщины размахивали кулаками, осыпая проклятиями Гордона и всех военных.
Генерал отдал приказ, и солдаты опустили винтовки с прикрепленными к ним штыками, чтобы остановить надвигающуюся возмущенную толпу женщин, а те стучали кулаками по металлической ограде, плевали в солдат и дико визжали. Египетский капитан вынул из ножен меч и закричал:
– Назад! Всем отойти назад!
Но это еще больше распалило протестующих.
– Вы хотите заморить нас голодом! – орали они. – Мы откроем ваши склады и заберем зерно! Если хедив и Гордон-паша не могут накормить наших детей, мы отдадим себя на милость Махди!
Женщины в первых рядах разбушевавшейся толпы хватались голыми руками за острые лезвия штыков и теснили солдат, не обращая внимания на окровавленные пальцы.
Гордон отдал еще один приказ молодому капитану, тот повернулся к солдатам и взмахнул рукой. Послышались щелчки затворов.
– Рота, внимание, приготовиться! – Солдаты, глядя на толпу, стали целиться поверх голов возмущенных женщин. – Огонь!
Раздался оглушительный залп, и пули просвистели над беснующейся толпой. Не успел развеяться пороховой дым, как испуганные женщины попятились назад.
– Заряжай! – последовала новая команда, и толпа отступила, угрюмо глядя на стволы винтовок. Но в этот момент послышалось громкое улюлюканье, и люди снова заволновались.
– Откройте ворота зернового склада! – кричали несчастные. – Отдайте нам полный рацион!
– Накормите нас! – подхватили в другом конце очереди, но солдаты даже не шевельнулись.
В момент наивысшего напряжения одна из женщин подняла половинку кирпича возле разрушенной стены и швырнула его в шеренгу. Это не причинило никакого вреда, но спровоцировало других женщин, которые бросились к стене и осыпали солдат градом кирпичей. Толпа мгновенно преобразилась, превратив людей в озверевшее стадо диких животных, с отчаянием обреченных все крушившее на своем пути.
В солдат летели камни и обломки. Больше всех досталось молодому капитану – он охнул, выронил меч и опустился на землю, закрыв лицо руками. Потом вместе с кровью выплюнул выбитый зуб. Женщины бросились к воротам, пытаясь захватить только что доставленный из склада мешок с зерном.
Генерал Гордон занял место раненого капитана и грозно сверкнул голубыми глазами. Женщины хорошо знали этот блеск.
– Глаза дьявола! – закричала одна из них. – Шайтан! Убейте его!
– Дайте хлеба нашим детям! – орали другие. – Дайте нам поесть!
Снова полетели кирпичи и камни, и на землю рухнул еще один солдат.
– Целься! – прогремел громкий голос Гордона. – Залпом! Огонь!
Пули врезались в толпу, поразив первый ряд. Женщины упали на землю, корчась в пыли, словно свиньи в загоне. А оставшиеся стоять на мгновение оцепенели и попятились, но на них напирали сзади, не давая отступить.
– Штыки к бою! – приказал Гордон. – Вперед!
Солдаты нерешительно двинулись на толпу с винтовками наперевес и пристегнутыми штыками, на которых играли яркие лучи солнца. Толпа дрогнула и стала медленно отступать, рассыпаясь на мелкие группы. Женщины побросали на землю камни и кирпичи, затем свою посуду и кинулись врассыпную по узким улочкам города.
Гордон остановил солдат и приказал им вернуться в здание арсенала. Как только они закрыли за собой ворота, из руин и углов близлежащих домов появились уцелевшие женщины, пытаясь найти среди погибших и раненых своих близких и знакомых. Сначала они были до смерти напуганы решительными действиями солдат, но потом заметно осмелели, а одна снова схватила лежавший на земле камень и с силой швырнула его в металлические прутья ворот.
– Солдаты откормлены, как свиньи, а когда мы потребовали еды для наших детей, стали стрелять в нас, как в бездомных собак! – Это была высокая костлявая старуха в черной одежде, похожая на злобную ведьму. Она остановилась перед воротами, воздела костлявые руки и посмотрела на небо. – Призываю Аллаха покарать этих мерзавцев, наслать на них холеру и чуму. Пусть они едят трупы грязных жаб и стервятников! – Ее голос сорвался на душераздирающий крик.
– Франки тоже жируют! – продолжала неистовствовать женщина в черном. – Обжираются, как короли в своих дворцах.
– Фабрика неверного аль-Сахави заполнена жирными животными, а его склады забиты мешками с зерном.
– Дайте еды для наших детей!
– Шайтан обучил аль-Сахави злому колдовству! Он делает манну из травы, колючек и зеленых водорослей и кормит этой едой своих людей!
– Разрушим осиное гнездо шайтана!
– Мы – дети Аллаха. Почему неверные жируют и набивают животы, а наши дети должны голодать и умирать?
Толпа замешкалась в нерешительности, и женщина в черном решила подать пример. Она выскочила на улицу, ведущую к госпиталю, а оттуда – к фабрике Райдера Кортни, и закричала: