.[87]
Параллельные:
Их каждый взгляд рассчитанно-правдив,
Их каждый шаг правдоподобно-меток.[88]
Оксюморные:
В роще шелест, шорох, свист,
Отдаленно-приближенный…[89]
Вольно-слитные сердца…[90]
Перепевные:
Радостно-расширенные реки.[91]
Лирические красочные:
В грозовых облаках
Фиолетовых, аспидно-синих.[92]
Лирические отвлеченные:
Призраком воздушно-онемелым…[93]
Сирено-гибельных видений…[94]
Смерть медлительно-обманная…[95]
(Я) мучительно-внимательный…[96]
Отвратительно-знакомые щекотания у рта…[97]
Мы с тобою весь мир победим:
Он проснется чарующе-нашим.[98]
Интересны сложные сочетания, которые кажутся еще воздушнее обычных.
Лиловато-желто-розовый пожар.[99]
Все было серно-иссиня-желто…[100]
Деревья так сумрачно-странно-безмолвны.[101]
Есть пример разошедшегося сложного сочетания.
Скептически произрастанья мрака,
Шпионски выжидательны они.[102]
Отрицательность и лишенность в словах Бальмонта очень часты.
Вот конец одной пьесы:
«Безъ» и «без» — в одном сонете повторяются 15 раз; этот же пред лог в слитном виде (II, 127) придает особо меланхолический колорит пьесе «Безглагольность» (см. выше).
Большая зыбкость прилагательного, а отсюда и его большая символичность, так как прилагательное не навязывает нашему уму сковывающей существенности, делает прилагательное едва ли не самым любимым словом Бальмонта. Есть у него пьеса «Закатные цветы» (II, 105), где скученность прилагательных красиво символизирует воздушную навислость слоисто-розовых облаков.
Поэзия Бальмонта чужда развитых, картинно-обобщающих сравнений Гомера и Пушкина.
Его сравнения символичны — они как бы внедрены в самое выражение.
Вот пример:
И так же, как стебель зеленый блистательной лилии,
Меняясь в холодном забвенье, легенды веков,—
В моих песнопеньях, — уставши тянуться в бессилии,—
Раскрылись, как чаши свободно-живущих цветков.[104]
Звуковая символика Бальмонта никогда не переходит в напряженность и не мутит прозрачности его поэзии.
Вот несколько примеров звуковой символики.
Символизируется застылость:
Как стынет скованно вон та сосна и та.[105]
дыхание:
Дымно дышат чары царственной луны…[106]
шуршанье:
О как грустно шепчут камыши без счета;
Шелестящими, шуршащими стеблями говорят.[107]
озлобленность:
Я спал, как зимний холод,
Змеиным сном, злорадным.[108]
Есть у Бальмонта две звуко-символические пьесы.
В шуме ш-с.
Осень
В роще шелест, шорох, свист
………………………
В сонорности л.
Влага
С лодки скользнуло весло.
Ласково млеет прохлада.
«Милый! Мой милый!»— Светло,
Сладко от беглого взгляда.
Лебедь уплыл в полумглу,
Вдаль под Луною белея.
Ластятся волны к веслу,
Ластится к влаге лилея.
Слухом невольно ловлю…
Лепет зеркального лона.
«Милый! Мой милый! Люблю!»—
Полночь глядит с небосклона.[110]
Вот несколько примеров перепевности:
Так созвучно, созвонно.[111]
Узорно-играющий, тающий свет[112] —
Тайное слышащих, дышащих строк.[113]
Радостно-расширенные реки.[114]
цветок,
отданный огненным пчелам.[115]
Бальмонт любит в синтаксисе отрывистую речь, как вообще в поэзии он любит переплески и измены.
Счастливый путь. Прозрачна даль.
Закатный час еще далек.
Быть может, близок. Нам не жаль.
Горит и запад и восток.[116]
Или:
Назавтра бой. Поспешен бег минут.
Все спят. Все спит. И пусть. Я — верный — тут.
До завтра сном беспечно усладитесь.
Но чу! Во тьме—чуть слышные шаги.
Их тысячи. Все ближе. А! Враги!
Товарищи! Товарищи! Проснитесь![117]
Возьмите еще «Русалку», сплошь написанную короткими предложениями (II, 286), или во II томе пьесы на с. 32, 51, 151, 152.[118]
Выделенью коротких предложении соответствует у Бальмонта красивое выделение односложных слов в арсисе (пьесы: «Придорожные травы», «Отчего мне так душно?» — час, миг, шаг).
У Бальмонта довольно часты во фразе строения слов или речений с разными оттенками:
С радостным:
И утро вырастало для нас, для нес, для нас.[119]
Меланхолическим:
И сердце простило, но сердце застыло,
И плачет, и плачет, и плачет невольно.
Мрачным:
Било полночь в наших думах,
Было поздно, поздно, поздно.[120]
Ритмы Бальмонта заслуживали бы особого исследования. Я ограничусь несколькими замечаниями.
Наши учебники, а вслед за ними и журналисты, говоря о русском стихе, никак не выберутся из путаницы ямбов и хореев, которые в действительности, кроме окончания строки, встречаются в наших стихотворных строках очень редко. Например, почти весь «Евгений Онегин» написан 4-м пэоном.