— Ну и чудовище!
Контуры лап были заметны плохо, но сумели создать образ гигантских куриных ножек. Василиск тоже заметил следы дракона и тоном бывалого охотника заметил, что встречал экземпляры покрупнее. На миг я испытал к нему чувства уважения и зависти, а потом подумал, что охотиться на таких рептилий может только сумасшедший. Было странным, но странность эта радовала, что здешние драконы являлись ночными хищниками.
Драконьи следы стали встречаться чаще — они, видимо, большие любители ночного променада. Склоны холмов обросли густым подлеском, кое-где в чаще зияли зловещие выкорчеванные провалы, следы драконьих тропинок. Иногда среди травы виднелись гладкие выступы серых валунов — вероятно, и этот мир успел испытать эпоху ледникового периода, только динозавры-драконы не вымерли, а сумели даже приспособиться к ночному образу жизни.
Тропинка едва виднелась среди зарослей густой травы, неоспоримый факт о посещаемости здешних мест. Она бежала подобно слабому, полуобморочному ручейку, готовому вот-вот иссякнуть и кануть в песок. Но направление мы выбрали правильное, Крис еще вчера вечером сумел найти следы беглецов. Тропинка и сегодня, играя роль негатива, проявляла нам остатки следов.
— Впереди будет разрушенная крепость Хлопуши. Ворлок мог добраться до нее еще вчера, — Крис заглянул мне в глаза, что-то пытаясь в них прочесть.
Я пожал плечами.
— Возможно. А то за крепость? Почему разрушена? — спросил я.
— Места здесь не гостеприимные. Говорят, эта земля проклята и отдана на откуп ночным чудовищам.
— И что же?
— Это давняя история, ее лучше расскажет Лорд Хранитель.
— Эй, Звездочет! — позвал я.
— Что желает знать Защитник принцессы, граф зеленого парка и чертова колеса Виктор?
Старик дулся на меня за то, что с утра я на него накричал за глупые выходки и стариковскую несобранность — перед рассветом он поднялся на холм собирать какие-то волшебные травы, никого не предупредив.
Я примирительно улыбнулся:
— Мир? — предложил я?
— Как прикажете, Баловень Судьбы, — старик показал мне крепкие лошадиные зубы, ему бы мог позавидовать любой стоматолог.
— Мне не нравится это прозвище.
— Прозвал не я, а народ, — ответил Звездочет.
Я посмотрел на Криса. Лейтенант серьзно кивнул.
— Баловень судьбы! — он сказал так, словно пробовал это слово на вкус. — Удачное прозвище, не всем везет встречать утро среди этих холмов живым, — лейтенант сплюнул через левое плечо.
Я рассмеялся, меня забавляли серьезные наивность и суеверия этих, прошедших огонь и воду, людей.
— Ну, так что насчет разрушенной крепости? — спросил я.
Звездочет, прищурив глаза и прикрыв их ладошкой от солнца, посмотрел вперед. Он вытянул руку:
— За тем холмом, с правой стороны, мы увидим ее руины.
— Очень интересно, и что говорят летописи?
— Она разрушена более столетия назад герцогами Распутиными. Говорят, до них здесь жил более древний народ — хлопуши. Распутницы пришли из-за Вонга на уже освоенные хлопушами земли. В первой битве во время переправы их герцог разбил хлопуш и сходу занял столицу Вонг, мы как раз были в этом древнем городе. Остатки хлопуш скрылись в этих проклятых землях и еще долго сопротивлялись, пока не была уничтожена крепость, их последний оплот. Говорят, по ночам их души выходят из царства тьмы и, сбиваясь в плотный туман, гуляют среди холмов, тоскливо воя (я вспомнил ночной вой). Их души наводят драконов на лагеря путников, которые иногда осмеливаются ночевать среди их владений.
— Вчера они не смогли отыскать нашу стоянку, — сказал я.
— На все воля неба и звезд, — ответил Звездочет. — Здесь редко кто рискнет остаться на ночь, земли эти прокляты. Эти места облюбовала для себя банда Аврода Драное Ухо, никто кроме них не знает так хорошо этих холмов, и то они стремятся как можно реже здесь бывать, только когда их преследуют королевские охотники.
— На месте герцога Распутина я бы заново отстроил крепость Хлопуш и сделал бы дорогу более безопасной.
Звездочет хмыкнул:
— Вы ведь не Распутин. Это место проклято.
— Все это суеверия, — я махнул рукой. — Герцог говорил, что здесь опять появились разбойники, скорее всего старая крепость является их базой и превосходным местом для засады, они контролируют единственную дорогу, проходящую через холмы.
Крис, соглашаясь со мной, кивнул головой.
— Мы остановимся возле того холма, — он показал на торчащий впереди холм со стесанной, словно по ней прошли утюгом, убирая все лишнее, вершиной, заросшей молоденьким подлеском, среди которого мелькали черные обугленные стволы пожарища. — Вышлем вперед разведчиков.
Я зевнул и потянулся. Солнышко пригревало и неприятные ощущения ночи испарялись вместе с утренней росой. Отстегнув от пояса фляжку с вином, я с удовольствием сделал три глубоких глотка. Холодное ароматное вино теплой приливной волной скатилось низ желудка. Я протянул фляжку лейтенанту. Крис, благодарно улыбнувшись, принял флягу и, отпив, передал Звездочету. Совершив круг и как-то неожиданно опустев, глиняная фляжка полетела в кусты.
— В крепость пойдем вдвоем: я и ты.
Крис, соглашаясь, кивнул. Василиск с жалобной ноткой обратился ко мне:
— Граф, возьмите и меня — возможно, я вам пригожусь.
Бедняга, я давно подозревал, что он тайно влюблен в принцессу и мечтает об ее руке. Василиск страшно меня ревнует и каждый мой успех для него поражение, он всегда пытался очернить меня в глазах короля и принцессы, пусть попробует еще раз. Я великодушно согласился и, разумеется, сделал большую глупость, разрешив ему сопровождать меня.
Наш отряд, взобравшись в чащобы на вершине плоского холма, затаился, соблюдая все меры предосторожности против драконов и разбойников. Я, Василиск и Крис, оставив лошадей и обогнув холм, вышли к тропинке, притаившись в зарослях высокой и густой травы.
— Видите? — прошептал Крис.
— Я тоже когда-то был там, — встрял Василиск. — Довертесь мне, я охотился в этих местах.
Перед нами на вершине холма возвышалась крепость, вернее, то, что от нее осталось: неровные, с раскрошившимися от старости зубцами стены, две полуразрушенные башни, когда-то их венчали горделивые зубцы и развевающиеся знамена хлопуш, но теперь от старости и после последнего, жестокого, как ураган, штурма, былое могущество величие крепости обросло мхом долгих лет и забвения. Каменная кладка растрескалась, покрыв стены сетью безобразных морщин, готовых с шумом и пылью осыпаться вниз.
— Крепость Хлопуши, — прошептал мне в ухо Василиск. — Я знаю, где в стене есть пролом. Можно незамеченными проникнуть внутрь. Главные ворота с другой стороны холма, к ним еще ведут жалкие остатки старой дороги. Там, рядом с проломом, есть тайный проход на одну из башен. Вон та башня — там, где уцелел второй ярус. Башня узников, говорят — под ней холм полый, там был обширный подвал для пыток и стояли клетки с узниками.
Туча воронья сорвалась с одной из башен, как раз с той, на которую показывал Василиск.
— Что-то их встревожило, — прошептал Крис. — Точно — там Ворлок или банда Аврода, на последних лучше не нарываться.
Василиск судорожно глотнул сухой воздух и вытер рукавом рот.
— Веди к пролому, — я толкнул Василиска в бок.
Мы вытянулись в цепочку и, крадучись, стали ползти вверх по холму, надежно скрытые зарослями буйной травы, решившей достать до солнца. Нас выдавали колышущиеся над головой серые венчики, щедро осыпающие пыльцой.
— Эти места лучше меня знает только герцог Распутин, и то без надобности он сюда не наведывается, — бубнил впереди Василиск. — Распутин как-то рассказывал, что обнаружил вход в крепость у подножия холма, но побоялся его исследовать. Здесь полно стражей, злых духов хлопуш. Очень таинственное место и злое.
Я протискивался вслед за Василиском, пропуская мимо ушей его болтовню. Мной вдруг овладело предчувствие чего-то недоброго, что вот-вот случится со мной. В мыслях меня преследовала черная воронья туча, взлетевшая с полуразрушенной башни Узников, ее тень упала на меня. Кто ее спугнул? Где сейчас Ворлок и принцесса, в крепости? Прячутся и выжидают? Неужели мне придется скрестить с ним шпаги? Чувство неуверенности и тревоги продолжало медленно нарастать внутри меня.
Легенды о непокорных хлопушах, холмы, населенные ночными драконами и кровожадными разбойниками, тайны, витающие над полуразрушенной крепостью, действовали угнетающе.
Стены крепости хоть и были полуразрушены, снизу казались высоко поднятыми над холмом — наверное, по ночам здесь нет тумана, только парящие облака привидений. Полуразрушенные башни выкатили слепые, черные глазницы разбитых бойниц, в которых, наверно, теперь живут только совы и стаи летучих мышей, под башнями, в темных подвалах иногда звякают от легкого сквознячка проржавевшие скрипучие цепи, в которых болтаются останки стонущих скелетов. Мое воображение слишком разыгралось, предупреждая о неприятностях. Не нравились мне эти места, они выглядели смертельно больными, только болезнь не бросалась в глаза, она скрывалась изумрудной зеленью холма и крепость казалась умиротворенной, заснувшей, медленно разлагающейся на солнышке. Я не верил этому спокойствию. Что-то предупреждало внутри меня, тошнотворно царапая сердце, что нас ждут неприятности…
Я чуть не подпрыгнул, а в жилах моих застыл, готовый вырваться и поскакать по холмам, крик, я уткнулся в спину Василиска, в меня врезался Крис — над крепостью висел долгий и протяжный вой.
— Кто это, боже?! — прошептал я, подвалы хлопуш с пленниками, закованными цепями, неожиданно приобрели реальность, мне казалось, что там с кого-то живьем сдирают кожу.
Крис яростно выругался, Василиск по бледности мог соперничать с приведением, я, наверное, тоже был не лучше.
— Я… не знаю, — выдавил из себя Василиск, — Драконы так не воют.
Крис презрительно посмотрел на Василиска.
— Кто там может быть? — шепотом спросил Василиск.
Крис усмехнулся: