– «Вятка», движемся за вами, мост заберем. Задачу свою ты выполнил. Планируешь возвращаться? Прием.
Вопрос простой, но он имел скрытый смысл. Если перевести его без всяких экивоков, то он звучал примерно так: есть ли у тебя возможность продвинуться дальше? Армия продолжает стратегическое наступление, и нам позарез важно знать, каковы основные силы немцев, есть ли у них резервы, а если имеются, где они располагаются? Чем враг занимается в настоящее время? А еще желательно выявить его слабые и сильные места.
– «Волга», планирую двигаться дальше, – браво произнес в трубку капитан Галуза.
– «Вятка», если сумеешь продвинуться дальше километров на десять, то это станет большим подарком для всех нас. – В рации послышался треск, раздавались шумы, мешавшие слушать сказанное. – Дальше тебя никто не заходил, мы не знаем, что у них творится в глубоком тылу.
– Постараюсь выяснить, товарищ подполковник, – коротко ответил Галуза. Наверняка немцы уже запеленговали рацию, следовало как можно дальше отъезжать от этого места.
– Не рискуй без дела, – напутствовал командир бригады, – а то я тебя знаю. Все, конец связи!
Капитан выключил рацию. У самой двери со связанными руками сидел немец в перепачканной гимнастерке и хмуро смотрел прямо перед собой.
– Кристиан, – обратился капитан к немецкому майору, – давай помоги мне с переводом. Спроси у него, будут ли какие-нибудь части до Ионишкиса.
Шварценберг быстро перевел и выслушал ответ.
– Говорит, что никаких частей нет. Артиллерийские и танковые части находятся ближе к границе с Литвой, прячутся в лесах в ожидании наступления русских. Очень многочисленный гарнизон в Ионишкисе.
– Спроси у него, сколько там солдат.
Выслушав ответ немца, Кристиан повернулся к Галузе:
– Сказал, что в городе находится 15-я панцергренадерская бригада[128], в ее составе около четырех тысяч человек. Командует этой бригадой Херберт фон Обвурцер[129]. Затем в городе расквартирован шестьдесят второй пехотный батальон вермахта, третья рота четвертого саперного полка. А еще размещены полицейские части.
– И что, даже никакой артиллерии у них нет? – усмехнулся Григорий.
Выслушав переводчика, пленный солдат утвердительно закивал и быстро заговорил. Шварценберг хмыкнул и перевел:
– Пленный сказал, что в Ионишкисе имеются две артиллерийские и три минометные батареи. Они расположены у входа в город для его защиты. Но в целом в городе около пяти тысяч военных, и это без учета большого количества полицаев из местных жителей и их добровольных помощников.
– Как же без добровольцев-то? – снова усмехнулся Галуза. – Насмотрелись на них в Белоруссии. Косых, отведи его куда-нибудь в кусты подальше от дороги. И по-тихому, без стрельбы.
– Сделаю, товарищ капитан. Геен! Вперед топай! – качнул Косых стволом автомата. – Чего встал!
На ватных ногах немец зашагал вглубь леса…
Через несколько минут Косых вернулся в одиночестве и, закинув автомат на плечо, поинтересовался:
– Куда мы сейчас, товарищ капитан?
– К теще на блины едем! Чего спрашиваешь-то? На Ионишкис, конечно же. Попробуем его с ходу взять, немцы нас там не ждут. На нашей стороне фактор внезапности. – Свернув карту, Григорий сложил ее в планшет и, усмехнувшись, добавил: – Другой дороги у нас нет. Будем надеяться на самый сердечный прием.
Глава 1928 июля 1944 года. На фронте нужен каждый снаряд
С утра погода не задалась – сначала потемнело, так что пришлось в комнате включить свет, потом громыхнуло, причем так сильно, как если бы на крышу свалилось грязно-серое небо, а потом хлынул ливень, продолжавшийся до самого обеда. Ближе к двум часам дня солнце предприняло робкую попытку пробиться через белесые кучевые облака, но так и не добившись успеха, вновь нырнуло в густую белую пелену. Похоже, что непогода пришла надолго…
Вчера днем два солдата косили поднявшуюся траву. Работали слаженно, умело, и подкошенная трава ложилась на землю ровными рядками. По их раскрасневшимся и запотелым лицам было понятно, что мирная сельская работа доставляла им немалое удовольствие. Сложив скошенную траву в две красивые аккуратные скирды, они направились на пост. Спрятанные от дождя под рубероидом стога притягивали и ласкали взор.
Запалив трубку, Иосиф Виссарионович направился на любимую веранду с окнами, выходящими в сад. Присев на стул, он с наслаждением затянулся, задержал в легких ароматный дым, а потом выдул под потолок тонкую серую струйку.
Дела на фронтах двигались наилучшим образом. Особенно благоприятно складывалась обстановка в Белоруссии: советским войскам удалось окружить и уничтожить крупные группировки немцев в районах Бобруйска, Витебска, а также Минска. А 6-я гвардейская армия во взаимодействии с войсками наступавшего севернее 2-го Прибалтийского фронта очистили от немцев Даугавпилс.
Завершалась Белостокская операция[130], проводимая в рамках Белорусской стратегической наступательной операции, результаты которой вдохновляли. Войска 2-го Белорусского фронта[131] освободили районы Западной Белоруссии и выходили на границы Восточной Польши и Восточной Пруссии.
Выкурив трубку, Сталин набросил шинель на плечи, взял с полки садовые ножницы и спустился по ступенькам в сад. Прошелся между ухоженными яблонями, ежегодно приносившими большие красные плоды, и неспешно зашагал по асфальтированной тропинке. Его любимым сортом был золотой налив, кожица которого при созревании принимала золотистый оттенок. Сбор урожая, чаще всего очень обильного, обычно происходит ближе к осени, и плоды бывают настолько хороши, что их жаль срывать с дерева.
В саду Иосифа Виссарионовича было три дерева сорта золотой налив. Первое, самое старое из них, в этом году отдыхало – на дереве было всего-то с десяток яблок, затерявшихся в самой вершине. Второе деревце отметило семилетний срок, входило в самую силу, и в этом году уродило на славу – щедро усыпанное яблоками, оно радовало взор. Ветки, противясь плодородию, крепились, не желали гнуться. Третье деревце, еще незрелое и гибкое, походило на долговязого юношу, лучшие годы которого еще впереди.
Сталин подошел к старой яблоне и срезал две ветки, растущие вниз, а потом, будто бы прося прощения, погладил толстую шершавую, пористую кору дерева.
Из здания контрольного-пропускного пункта вышел Лаврентий Берия и, заметив в саду Иосифа Виссарионовича с садовыми ножницами в руках, торопливой походкой направился к нему. На семилетней яблоне Сталин заприметил две пересекающиеся ветки: та, что потоньше, росла немного вбок, а вот другая, утолщенная, с неровной бугристой поверхностью, устремилась вверх.
Подойдя, Лаврентий Павлович громко поздоровался. Сталин в ответ, не отвлекаясь от начатого дела, лишь едва кивнул, всем своим видом демонстрируя, что второстепенных занятий для руководителя государства не существует, и уж если взялся за что-то, то будь добр завершить начатое как можно качественнее. Он осмотрел со всех сторон ветки, срезал уходящую в бок и, бросив ее под дерево, спросил:
– С чем пришел, Лаврентий?
– Вы просили меня докладывать, как идет расследование о заговоре против Гитлера.
– Есть что-то новое?
– Да, имеется. Кое-что донесла разведка, а что-то освещается в немецкой прессе и по радио. Гестапо арестовало буквально всех, кто имел хоть малейшее отношение к заговору. У заговорщиков были обнаружены дневники, записи, а также переписка участников, в которых вскрылись предыдущие планы на устранение Гитлера. Пошли аресты по второму кругу, арестовали всех тех, кто упоминался в записях. По делу о покушении на Гитлера арестован также адмирал Канарис.
– Вот даже как… А сколько всего человек было арестовано?
– По нашим данным, было взято под стражу около шестисот человек, хотя некоторые источники называют цифру в семь тысяч. Немало офицеров из высшего генералитета.
– Как же им всем Гитлер надоел, – хмыкнул Сталин. – Хорошо, что еще не убили. Мы его будем судить за все его злодеяния… Ты мне расскажи, Лаврентий, как продвигается атомный проект, какие-то сложности возникли?
– Не без того, товарищ Сталин, но мы их преодолеваем, – ответил Берия, посмотрев в глаза Сталину.
– Пройдем в кабинет, расскажешь об этих трудностях, – сказал глава правительства и неспешно зашагал к зданию. Едва кивнул майору охраны, предупредительно распахнувшему перед ним дверь, и, передав ему садовые ножницы, неспешно зашагал по коридору к своему кабинету.
– Присаживайся, Лаврентий, – показал Иосиф Виссарионович на длинный стол для заседаний, затем вытащил из пачки «Герцеговина Флор» три папиросы и ссыпал табак в табачную камеру. – А теперь давай рассказывай все по порядку.
– Занимаясь этим вопросом, я уже сам становлюсь немного физиком-ядерщиком, – улыбнулся Берия. – Чтобы создать атомную бомбу, необходимо произвести значительное количество тяжелой воды, приблизительно от двух до четырех тонн. А каждый килограмм стоит восемь тысяч долларов. Сейчас на базе Чирчикского завода мы строим специальный цех получения тяжелой воды. Если работы будут выдержаны в срок, то уже через год нам удастся накопить необходимые количества тяжелой воды. Это будет в пять раз больше всего того, что было добыто во всем мире за прошедшее десятилетие. Но даже этого будет недостаточно, и нам важно найти пути дальнейшего увеличения производства тяжелой воды. Сейчас ученые решают эту задачу. Из-за сложности постройки диффузионного завода может оказаться, что получение урана-235 затянется на многие годы.
– И что говорят ученые? Как следует поступить?
– Создать научную опытную базу для получения урана и плутония различными методами. Подготовить промышленное производство металлического урана, графита и тяжелой воды. Но для этой цели придется переориентировать некоторые наши военные заводы.