В лесу стало невыносимо тихо. Ветерок, баловавшийся в кронах деревьев, перепугавшись разрывов, куда-то удрал; лесные птицы тоже присмирели. Безмолвие, укрывшееся в звериных норах, чего-то выжидало. Думалось, что это не конец. Так и произошло – со стороны дороги послышался нарастающий гул приближающихся автомобилей.
– Езжай немного вперед и посмотри, что там творится на дороге, – приказал Галуза.
Водитель понял без перевода и громко произнес:
– Jawohl, herr Kapitan![148]
Бронетранспортер, подминая колесами высокую траву, проехал между кустами и замер у дороги, спрятавшись за толстым стволом сосны. Выглянув из башни, Галуза приложил бинокль к глазам и увидел, как по дороге на расстоянии полутора километров к месту гибели батальона мчалось пять грузовых автомобилей, за ними, не уступая им в скорости, лязгала гусеницами немецкая самоходно-артиллерийская установка «Ягдпантера», прозванная истребителем танков.
– Редкий зверь, – оценил капитан, наблюдая за тем, как самоходка поднимает за собой клубы пыли. – Пушка мощная, вот только броня плохонькая, может и не выдержать… Заряжающий, давай подкалиберный, – приказал он, – научим фрицев уму-разуму.
– Есть, подкалиберный! – весело отозвался рядовой Трохин.
Колонна остановилась, а из кузовов стремительно повыскакивала рота пехотинцев, вооруженных штурмовыми винтовками. Пригибаясь, они скорым шагом двинулись прямо на затаившиеся бронетранспортеры. Двигались грамотно, старались взять технику в клещи. У десятка солдат Галуза заметил противотанковые ружья. «Как только они приблизятся метров на пятьсот, сразу раскинут на земле сошки и будут выцеливать бронемашины, – размышлял Григорий. – Этого допустить нельзя, следует уничтожить их раньше, чем они успеют приблизиться».
– Подпустим на километр, а там и ударим! – объявил он. – Рота, слушай мою команду! Открывать огонь по моему первому выстрелу из орудия. Старайтесь уничтожить солдат с противотанковыми ружьями.
Установив рацию на прием, услышал голос замкома роты:
– Сделаем все как нужно, товарищ капитан.
От местности Мешкучае, откуда выдвинулась бронированная разведколонна, прошли около семидесяти километров. Немало! В самом начале пути Григорий даже не представлял, что сумеет продвинуться на столь значительное расстояние. Чем глубже колонна заходила на территорию противника, тем труднее было продвигаться. Вот наконец и увязли! И похоже, что крепенько.
Самоходка самоуверенно приближалась, не замечая спрятавшегося в кустах полугусеничного бронетранспортера.
– Сержант, наводи дуло в боковину башни, там потоньше будет, – приказал Галуза, продолжая наблюдать в бинокль за двигавшейся самоходкой.
– Есть, навести в бок на башню, – живо ответил Трохин.
Короткоствольная пушка повернулась горизонтально, выискивая цель, обнаружив, слегка поползла вниз.
– Никуда ты теперь от нас не денешься!
Галуза ждал, когда самоходка приблизится до километра. На этом расстоянии ее башня будет находиться под углом девяносто градусов – самый благоприятный поворот для пробивания брони. Главное, чтобы водитель не свернул в сторону. На рубке самоходки располагаются приборы наблюдения, через которые командир экипажа обозревает окрестность, и при должной наблюдательности он может заметить бронетранспортер, затаившийся в разросшихся кустах можжевельника. К счастью, этого не произошло, бронированная махина продолжала следовать дальше, пренебрегая вероятной угрозой. Можно предположить, что экипаж даже заприметил полугусеничный бронетранспортер, но принял его за своего. Тем хуже для них!
На краю дороги росла одиноко стоящая черешня с усеченной кроной, выпуская во все стороны стрельчатые ветки. До нее как раз будет километр. Как только самоходка поравняется с ней, следует произвести выстрел.
Самоходно-артиллерийская установка неумолимо приближалась. Вот ее корпус закрыл ствол дерева, и капитан Галуза громко, срывая голос, выкрикнул:
– Огонь!
Прозвучавший грохот заложил уши. Григорий увидел, что самоходку, получившую критическое повреждение, крепко тряхнуло. Массивный конический сердечник, пробив в броне отверстие небольшого диаметра, влетел внутрь башни. Раскаленные до высоких температур многочисленные осколки сердечника и брони разлетелись в закрытом пространстве башни, поражая экипаж самоходки, уничтожая оборудование и выводя из строя оптику и механизмы…
С обеих сторон усилилась стрельба, бабахали пушки, несколько тяжелых пуль зло чиркнули по броне бронетранспортера, оставляя царапины, и совсем уж зло чиркнула по металлу тяжелая мина и свалилась в неостывшую воронку. Галуза лишь пригнулся, продолжая оставаться на месте, и с жадностью хищника наблюдая за самоходкой, получившей смертельное ранение. Когда из образовавшихся щелей и трещин стал пробиваться черный дым, он юркнул в башню. Готов!
Лишенные артиллерийской поддержки немцы стали действовать осторожнее, натиск их замедлился.
Жахнул оглушительный взрыв – в самоходке сдетонировали снаряды. Даже через сотни метров можно было прочувствовать акустический удар, долбанувший в бронированный корпус бронетранспортера. Взрывная волна, разорвав косынки, сорвала с корпуса рубку и, перевернув в воздухе, отшвырнула ее на два десятка метров, с силой воткнув закопченное дуло в землю. Бронированные листы на корпусе почернели и дымились. Гусеницы разорвало на куски, катки просели. А в кормовой части корпуса виднелось нечто черно-кровавое, обернутое в истлевшие лоскуты, – то немногое, что осталось от экипажа самоходки…
Перестрелка принимала все более ожесточенный характер. По бронированному корпусу, не переставая, громко и с остервенением долбили тяжелые пули. Трижды по верхнему краю борта ударили короткие очереди, последняя из которых принадлежала тяжелому пулемету. Десант бронемашины, размещавшийся внутри, ощутил зябкую дрожь брони и, невольно пригнувшись, продолжал отстреливаться через проемы в бортах.
Если бой затянется хотя бы минут на пятнадцать, немцы подтянут резервы, перекроют дороги со всех сторон. Тогда уже точно не выбраться! Следовало прорываться сейчас.
В подтверждение своим мыслям капитан Галуза увидел, как два грузовика уже перекрыли дорогу, отсекая разведотряду путь к отступлению. Наверняка немцы уже связались с соседними подразделениями, расквартированными поблизости, и в этот самый момент перекрываются и другие дороги. Видимо, решили колонну взять в кольцо и уничтожить на месте. «Что ж, давайте поиграем в ваши игры, посмотрим, что из этого получится!» – подумал Григорий.
Бронетранспортер отъехал от прежнего места, занял более выгодную позицию, выставив противнику усиленную лобовую часть. Пушка не прекращала стрельбу, заряжающий подтаскивал снаряды. Получилось не быстро – всего-то два выстрела в минуту. У немецкого слаженного экипажа скорострельность будет куда быстрее! Выпущенные снаряды ложились на дорогу, взметая кучу пыли вперемешку с грязью и камнями. Увы, все не туда! Немцы, успевшие рассеяться по лесу и залечь, грозно огрызались пулеметами. Вдруг один из бронетранспортеров, получив бронебойно-зажигательную пулю в кузов, разом вспыхнул, пустив вверх черный клубящийся дым. Отстреливаясь, разведчики покинули бронированную машину через борта и распашные кормовые двери. Уцелели трое, а двое, выбиравшиеся через борт, были сражены автоматной очередью.
– Сюда! – закричал замкомроты, открыв распашные двери, и разведчики, умело прикрывая автоматным огнем друг друга, вскочили в кузов.
Включив рацию, капитан Галуза заговорил:
– Всем экипажам! Следуйте за мной на предельной скорости после выстрела из зеленой ракеты. Во время движения техники усилить стрельбу!
Немцы укрепили дорогу еще одной машиной, установив подле нее два боевых расчета с противотанковыми ружьями. Поворачивая сошки, они продолжали стрелять по разъехавшимся машинам, которые без конца меняли свое местоположение, не давая возможности немецким стрелкам отыскать нужный угол для поражения бронеавтомобилей и пообстоятельнее прицелиться. Пули с закаленным сердечником глубоко и с неприятным цоканьем царапали клинообразные броневые плиты. Везение не могло продолжаться бесконечно, в какой-то момент пуля зацепит наиболее уязвимые места (клепки или болтовые соединения), нарушив при этом целостность кузова, и войдет в него твердой бронебойно-зажигательной массой.
– Стреляй по бронебойщикам! – приказал Галуза.
– Есть, стрелять по бронебойщикам! Заряжай! – откликнулся сержант Косых и, наведя телескопический прицел на расчет противотанкового ружья, находившийся ближе всего к машине, громко выкрикнул: – Огонь!
Прежде чем из закопченного жерла брызнуло пламя, Егор понял, что снаряд полетит именно в установленное место. Бахнула пушка, наполнив кузов пороховым дымом, два немецких стрелка взлетели на воздух. Уцелевшие солдаты тотчас укрылись за неровность, чтобы поменять позиции. Увеличились шансы для прорыва.
Достав ракетницу, Григорий затолкал в нее зеленый сигнальный патрон и, подняв руку вверх, нажал на курок. Горящая ракета, вылетев из короткого жерла, заискрилась, зашипела и острой дугой пошла в небо.
– Гони, Марк! – выкрикнул Галуза. – Жми на всю катушку!
Водитель дернул за рычаги, нажал на газ. Бронетранспортер, казалось бы, задремавший, скинул с себя пелену сонливости и, стремительно набирая скорость, помчался по шоссе. На дороге, одна за другой, загораживая путь, выстроились три грузовых автомобиля. До них метров сто – при обычных условиях совсем немного, но сейчас с правой стороны дороги, запрятавшись в глубокую рытвину, прицеливался прямо в борт кузова расчет ПТР[149]. Кто-то из сидевших вблизи Галузы бойцов пальнул в них длинной очередью, заставив еще крепче вжаться в землю, но потом вновь у самого среза дорожного полотна выглянули ненавистные каски; показалось длинноствольное противотанковое ружье. Григорий даже прикрыл глаза, осознавая, что, быть